же, ещё и личный фьораг молодого лорда. Другие псы вряд ли покинут земли Латернона, поскольку у них нет нужды охранять кого-то на этом берегу реки, но фьораг Нэйда другой, он всегда где-то поблизости. Ему можно приказать остаться, но он нарушит любой приказ, если почувствует, что нужен хозяину.
– Нэйджел приказал ему оставаться в Латерноне, когда ехал сюда с лордом Саржером, да? – в этом вопросе было столько печали, что Ланар снова помрачнел. – Если бы фьораг тогда был где-то рядом…
– Я бы на вашем месте сейчас не о прошлом переживал, а о будущем, – Вассил решил направить её невесёлые мысли в другое русло. – Лорд Бавор прав, вам нельзя оставаться в Рионе. Если Диаскарген узнает, что вы носите наследника Латернона, он ни перед чем не остановится, пока не заполучит вас и этого ребёнка.
– У меня от всего этого голова кругом идёт, – призналась Мэй, потирая виски. – Почему Нэйджел уехал вместо того, чтобы вернуть себе Латернон? Теперь ведь понятно, кому нужна была смерть лорда Саржера и…
– Дискарген играет на страхе людей, госпожа, – пояснил Ланар. – Он объявил Нэйда вне закона, вывернув легенду Хараганов наизнанку. Нэйджел почти потерял доверие своих людей. Они видели дракона и то, как он издох, но Сальсирия после этого продолжает жить.
– Дракон издох? – удивился Вассил.
– Самой нелепой для дракона смертью, – подтвердил воин. – Он подавился какой-то животиной, а после этого его разодрали на куски фьораги. Кагоннар воспользовался этим, чтобы обвинить Нэйда во лжи и предательстве. Те, кто смеет оспаривать эти слова, довольно быстро отправляются к богам, а остальные боятся открыть рты. Я прибыл сюда не для того, чтобы схватить леди, а чтобы уговорить её спасти Латернон от этого безумца. У наших людей сейчас нет другого правителя, и они вынуждены подчиняться ужасным приказам этого человека.
– Но что я могу? – развела руками Мэй.
– Законы Сальсирии на вашей стороне, госпожа. Раз Диаскарген сам признал, что Нэйд жив, вы можете заявить свои права на Латернон. Наши воины все до одного встанут на вашу защиту, если вы решитесь на это. Крестьяне тоже с радостью признают вас своей госпожой, потому что Диаскаргену на них наплевать. Нэйд скормит меня своему фьорагу, если узнает, что я осмелился обратиться к вам за помощью, но вы нужны Латернону. Хотя теперь… Я согласен с Вассилом и вашим лордом – вам и правда лучше оставить всё, как есть, и уехать. Теперь именно вы отвечаете за судьбу Сальсирии, а не Нэйджел. Ваш сын… Да и фьораги вас не пустят в Латернон из-за вашего фамильного магического наследия. Уезжайте в Гоотарн, госпожа. Диаскарген не дотянется до вас, если вы будете под защитой короля Иллиафии. А я разыщу Нэйджела и верну его назад. Раз теперь ему не надо заботиться о наследнике, пусть позаботится о своих людях.
– А с чего вы взяли, что это будет мальчик? – Мэй инстинктивно прикрыла руками живот.
Ланар вопросительно уставился на Вассила, поскольку именно тот подтвердил, что госпожа носит наследника.
– Дитя само сказало об этом устами матери, – пояснил наставник, чем вызвал у Мэй гримасу недоверия. – Не смотрите на меня так, госпожа. Я многое повидал за свою долгую жизнь и точно знаю, что новый лорд Хараган проявляет себя задолго до своего появления на свет. Так было и с Нэйджелом, и с его отцом, и с дедом, насколько мне известно. Каждый раз, когда подтверждалась беременность очередной леди Латернона, мы ждали голоса дракона. Раньше или позже, мальчики всегда дают о себе знать. Нэйд ждал этого от ребёнка Мираны, до последнего надеясь, что родится наследник, но, увы… Не сомневайтесь, госпожа, вы носите под сердцем будущего лорда. Моему господину теперь и правда незачем покидать Латернон. Забота о продолжении рода теперь для него заключается в том, чтобы защитить вас, пока дитя…
– У этого ребёнка не будет матери, но я не позволю какому-то болвану лишить его отца, – мрачно заключила Мэй. – Я не поеду в Гоотарн. Ланар, как, по-вашему, я могу избавить Латернон от Диаскаргена?
– Но госпожа! – в один голос воскликнули воины, и Тогард, нетерпеливо топтавшийся всё это время в коридоре, снова вышиб ногой совсем недавно отремонтированную дверь, которая, сорвавшись с петель, сбила с ног вскочившего от неожиданности Ланара.
– Что здесь происходит?! – гневно проревел управляющий Риона, но Мэй в ответ только устало вздохнула и потёрла пальцами переносицу.
– Ты женишься, Тогард. И не надо врываться ко мне всякий раз, когда здесь кто-то повысит голос.
– Женюсь? – кажется, первая часть услышанного сразила свирепого воина наповал, поскольку он пропустил мимо ушей вторую.
– Ты оглох? Я сказала, что сегодня ты женишься на Кристи, потому что вашему сыну нужна нормальная семья.
– Но…
Тогард окончательно потерял дар речи, но это не помешало ему незаметно наступить ногой на придавившую Ланара дверь. «Взрослые люди, а ведут себя, как дети малые», – подумала Мэй и сурово нахмурилась, давая понять, что недовольна подобным обращением с присягнувшими ей на верность людьми. Дверь тут же была оставлена в покое и даже поднята и приставлена к дверному проёму, чтобы скрыть происходящее в комнате от любопытных слуг. Впрочем, с этим Тогард немного опоздал – все слышали, что сказала леди Мэй, и весть о том, что нынче же кухарка и управляющий станут супругами, полетела по замковым коридорам быстрее ветра.
* * *
– Это безумие, а не план, – покачал головой лорд Бавор, и Тогард согласно кивнул, демонстрируя, что полностью поддерживает своего господина.
Впрочем, они были не единственными, кто так считал. Ланар, Вассил, Йакара-Сэ, Брис Фид – все, кто присутствовал на совете, когда Мэй озвучивала свою идею, были уверены, что она безрассудно и совершенно напрасно подвергает свою жизнь опасности. И не только свою, но и будущего наследника Латернона.
– Это хороший план, – возразила девушка, совершенно не понимая, почему никто не хочет её поддерживать. – Я могу произвести на свет только одного ребёнка от Нэйджела, независимо от того, мальчик это будет или девочка. И не факт, что мне вообще удастся его выносить. Мой муж не имеет права рисковать своей жизнью, пока его сын не родится, а вы хотите сунуть единственного живого Харагана в пасть безумцу. Оставьте Нэйджела в покое. Ему не нужно ничего знать, потому что он сразу же примчится сюда и добровольно подвергнет опасности себя и заодно всю Сальсирию. Пусть и дальше себе спокойно путешествует.
