— Ты должен был сказать мне, — сказала я, когда смогла выдавить из себя слова.
— Какой смысл было заставлять тебя ненавидеть нас?
— Я не ненавижу тебя.
Я встала, подошла к его стулу и обняла его. Я положила голову ему на плечо, как делала, когда была маленькой девочкой.
— Мы семья. Я всегда буду любить тебя и Рорка. Всегда.
Он кивнул, поглаживая мои волосы.
— Мне так жаль, Эйслинн. Ты никогда не узнаешь, как мне жаль.
Я действительно знала. Как я могла этого не знать? Он отчаянно скучал по ней, любил её так сильно, что не стал принимать эликсир. Он не хотел прожить сотни лет без неё. Вместо этого он надеялся на загробную жизнь, чтобы они снова могли быть вместе.
Я отстранился и снова сел на свой стул. Папа скоро заснет.
— У меня есть ещё кое-что, о чём я хотела тебя спросить.
— Что? — морщины на его лице делали его таким же изможденным, как сфинкс.
— Где ты взял Талисман Адольфо?
Он помедлил, не отвечая.
— Я видела фотографии этого на базе Хорусиан, — сказала я. — Я видела его достаточно раз на твоей шее, чтобы узнать. Где ты его взял?
Он вздохнул и провёл рукой по волосам.
— Адольфо знал моих родителей. Из того, что я собрал воедино, следует, что, когда в 1494 году разразилась чума, Адольфо умер, и мой отец забрал у него талисман. Я вырос, видя, как мой отец носит его. Я никогда не предполагал, что он был настоящий. Он держал это в секрете от всех. Я полагаю, он думал, что кто-нибудь заберёт его у него, если узнает. И, может быть, они бы так и сделали. Хорусиан в те дни в Ирландии не было, но тамошние Сетиты могли быть безжалостными. Семьдесят пять лет спустя мой отец умер от пневмонии, и я похоронил талисман вместе с ним. Только после того, как мы с твоей матерью поженились, я понял, что это было. Когда она была беременна Рорком, она показала мне рисунки и попросила меня поискать их, пока я охотился за реликвиями. Она сказала, что, если я когда-нибудь найду его, я должен уничтожить его и принести ей осколки.
Папа провёл рукой по выпуклости, от талисмана у него под рубашкой.
— Я не сказал ей, что знаю, где он находится, но я перевез нас в Ирландию, эксгумировал могилу моего отца и положил талисман в склеп. Позже я переложил его в сейф в Фэрбенксе, — его взгляд стал жестким и отстранённым. — Я не уничтожил его по одной причине: если Хорусиане когда-нибудь убьют мою семью, я отомщу так, как они не видели веками.
— Это не очень эффективная угроза, — сказала я, — если они не знают, что он у тебя есть.
Папа бросил на меня строгий взгляд, который говорил, что эту тайну следует хранить.
— Если бы стало известно, что он у меня, каждый живой Хорусианин попытался бы убить меня, чтобы уничтожить его, и каждый Сетит попытался бы забрать его у меня, чтобы они могли его использовать. Никому с обеих сторон не было бы дела до случайного убийства моих детей в процессе, — папа положил одну руку поверх моей и сжал её. — Я как раз собирался предложить Хорусианам обмен за него — тебя за талисман. К счастью, я не проработал детали. Заключать с ними сделку всегда рискованно. Запомни это. Они не соблюдают правила сделки.
— Я запомню.
Папина рука отпустила мою, и он устало моргнул.
— Я вообще не спал после того, как тебя похитили. Наверное, поэтому я сейчас так устал.
Он начинал ощущать действие снотворного.
— В последнее время я много думала о Cетитах, — сказала я. — Вам так легко быть судьями и присяжными для других людей, решать, кому жить, а кому умереть. Мне это труднее, но, в конце концов, я приняла собственное решение.
Его веки опустились.
— Что ты имеешь в виду?
— Несмотря на то, что я люблю Рорка, Джека и Лечеминантов, то, что они делают, неправильно. Я больше не могу помогать тебе, чтобы остановить скарабеев.
Папа откинулся на спинку стула, ссутулившись.
— Ты хочешь вернуться домой?
— Да, — сказала я. — Мне нужно уйти.
— Я могу отправить тебя обратно в Бостон… — папа закрыл глаза. Он совсем забыл, что Лечеминанты больше не в Бостоне. Я не стала его поправлять. Он не мог понять смысла того, что я говорила. Он откинул голову назад и закрыл глаза, расслабляясь в кресле.
— Папа?
Он не ответил, но с Альтовенено в его организме он не уснул бы надолго. Я осторожно сняла талисман с его шеи. Когда я надела его, он был тёплым на моей коже. Я потрогала шероховатую поверхность. Это олицетворяло как любовь моего отца к своей семье, так и его угрозу мести, если нас убьют. Теперь я носила его на своём сердце.
Я взяла ключ от магазина ковров и мобильный телефон отца. Его невозможно было отследить, а прямо сейчас мне нужна была эта безопасность. Ему придётся довольствоваться одноразовым, пока он не найдёт замену. То же самое с его арендованной машиной. Я взяла свой чемодан, сумочку и паспорта, мне понадобится больше одного комплекта удостоверений личности, прежде чем я смогу где-нибудь обосноваться. Затем я достала наличные из бумажника моего отца. У него было больше в сейфе отеля, но я всё ещё чувствовала себя виноватой за то, что сделала то же самое, что и Чисиси. Наконец, я взяла флаконы с кровью Сетита из лаборатории скарабея моего отца и пакет на молнии, полный плоти, из холодильника. Я спрятала его с глаз долой на дно своей сумки через плечо.
Я написала ему записку, в которой объяснила, что я делаю, и попросила его не пытаться остановить меня. Я положила её на стол и поцеловала его в лоб. Ещё несколько мгновений я задержалась у двери, разглядывая своего отца, запоминая его, чтобы позже я смогла вспомнить, каково это было, когда он был рядом.
Затем я ушла, чтобы встретиться лицом к лицу с Хорусианами.
ГЛАВА 29
Я поехала в отель в другой части Луксора. Я заставила себя думать о том, что ждёт меня впереди, а не обо всём, что я оставила позади. Папа, Рорк, Джек. Если я хотела нормальной жизни, я должна была создать её для себя. Если я хотела, чтобы Хорусиане предоставили отсрочку от скарабеев, я должна была заставить их согласиться на это. Другого выхода не было.
Парковка отеля была хорошим местом, чтобы спрятаться, потому что я могла сидеть и разговаривать по телефону, не привлекая большого внимания, и если бы мне нужно было быстро уйти, я бы могла это сделать.
Я сделала две фотографии талисмана с телефона моего отца и отправила их на свой мобильный телефон, который, как я предполагала, всё ещё находился на базе Хорусиан. Потом я позвонила Дейну. Он снял трубку после второго гудка.
— Алло?
— Привет, Дейн. Скучаешь по мне?
Он рассмеялся, и в его смехе было больше иронии, чем веселья.
— Каждый день. И особенно когда идёт дождь.
— Тогда хорошо, что ты живёшь в пустыне.
Он не стал это комментировать.
— Ты Хорусианка, — сказал он с ноткой упрёка. — Ты не принадлежишь Сетитам. Ты должна это понять.
Я старалась, чтобы мой голос звучал легко.
— Да, если новости выйдут наружу, это, скорее всего, быстро положит конец моей помолвке с Джеком.
— Хорошо. А теперь поступи разумно и присоединяйся к нам. Сделай это по своему усмотрению, и всё будет по-другому. Ты не будешь пленницей.
— Прости. Я читала о ваших мирных договорах, — если бы я сдалась им, и они убили бы меня, Люсинда сочла бы это забавным. Она, вероятно, посвятила бы целую главу в своей следующей книге злорадству по поводу моей кончины.
— У Рорка тоже есть хорусианские способности? — спросил Дейн.
Я проигнорировала вопрос.
— Я позвонила, чтобы заключить сделку. Передай это своим лидерам: остановите скарабеев на год. Это даст Сетитам справедливое предупреждение. У них будет шанс прекратить принимать эликсир, так что их жизни будут спасены, когда вы снова освободите скарабеев. Но вы должны остановить тех, кто уже есть в этом мире.
— Не можем, — сказал Дейн. — У нас под рукой нет столько спрея от насекомых.
— Я знаю, что вы можете отключить обонятельные рецепторы скарабеев. Я прочитала файлы на ваших стенах.
