— Хорошая ночь для путешествия, — он осматривается вокруг.— Я сказал тебе привести друга.
— У тебя есть друзья, которые отправятся ради тебя в ад? — спрашиваю я, пытаясь удержать свою нижнюю губу от дрожи.
Его взгляд просверливает меня.
— Нет.
У него нет друзей. У него никого нет.
Он цокает языком, будто разочарован во мне.
— Это не сработает без кого-то, кто бы смог поддерживать тебя.
— Ты можешь поддерживать меня, — говорю я, поднимая подбородок
Уголок его рта приподнимается. Он наклоняется вперед, не касаясь меня, но достаточно близко, чтобы захватить меня в кокон печали, который всегда окружает его. Это глубокая, мучительная агония, будто все прекрасное и светлое в его мире медленно высохло и умерло — рассыпалось в пепел в моих руках. Я не могу дышать, не могу думать.
Как маме удалось подобраться близко к этому созданию? Но тогда, она не чувствовала того же, что и я. Она не могла знать, насколько он на самом деле темный и устрашающе-холодный внутри, какой разрушенный.
— Это то, с чем ты хочешь связаться? — спрашивает он грохочущим голосом.
Я делаю шаг назад и ловлю ртом воздух, когда снова могу дышать, словно до этого он душил меня.
— Нет, — содрогаюсь я.
— Я так не думаю, — отвечает он. — Ох, хорошо. — Он смотрит на рельсы, на расстоянии я слышу слабый свист приближающегося поезда. — Вероятно, это к лучшему, — произносит он.
Я собираюсь упустить свой шанс.
— Стойте!
Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Кристиана, спешащего к нам через пути; на нем черный шерстяной пиджак и серые джинсы; глаза расширены, а голос нервный, когда он кричит:
— Я здесь!
Мое дыхание в спешке покидает меня. Я не могу не улыбнуться. Он достигает меня, и мы обнимаемся, сжимая друг друга в руках в течение минуты, бормоча:
— «Мне жаль», и — «Я так рада, что ты здесь», и — «Я не мог этого пропустить», и — «Ты не должен этого делать», туда-сюда между нами, иногда вслух, иногда в наших мыслях.
Семъйяза прочищает горло, и мы отходим друг от друга и поворачиваемся к нему. Он указывает головой на Кристиана:
— Кто это? — спрашивает он. — Я видел, как он крутится около тебя, как какой-то влюбленный щенок. Он один из Нефилимов?
Кристиан резко вдыхает. Раньше он никогда не видел Семъйязу, никогда не был так близко к Черному Крылу. Мгновение я гадаю, не подумает ли он, что видит Азаэля. Азаэль и Семъйяза выглядят довольно похоже. И их можно перепутать. Это все еще может быть его видение, я думаю.
— Он друг, — справляюсь я, хватая руку Кристиана. Сразу же чувствую себя сильнее, более сбалансированной, более сфокусированной. Мы можем это сделать. — Ты сказал, мне нужен друг, и вот он. Так что теперь ты можешь отвести нас к Анжеле.
— Мы кое-что забыли, а? — произносит Семъйяза. — Твоя плата?
«Какая плата?» — требует Кристиан в моей голове. «Клара, какая плата? Что ты ему пообещала?»
— Я не забыла.
Поезд приближается, тусклый красный свет на его верхушке, продвигается по рельсам. Я должна сделать это быстро.
— У меня есть история, — отвечаю я ему. — Но я покажу тебе.
Свободной рукой я тянусь и касаюсь гладкой и холодной, бесчеловечной щеки Семъйяза. Его печаль заполняет меня, заставляя Кристиана вздохнуть, когда она отражается через меня в него, но я пробиваюсь сквозь нее, сильнее сжимая руку Кистиана, и фокусируюсь на сегодняшнем дне, часе с мамой на вершине горы. Я вливаю все это в шокированный и непредвзятый разум Семъйязы: ее голос, рассказывающий историю; ветер, раздувающий ее длинные, каштановые волосы; как она ощущалась, когда касалась меня; теплый, мягкий захват ее руки, держащий мою; и, наконец, слова.
«Я солгала. Я любила его».
Семъйяза вздрагивает. Это больше, чем он ожидал. Я чувствую, как он начинает дрожать под моей рукой. Я отхожу и позволяю ему идти. Мы ждем, чтобы увидеть, что он будет делать. Поезд приближается к станции. Он отличается от идущего на север; этот запачкан грязью или сажей, или чем-то черным и противным, так что я не могу прочитать слова на его боку. Окна заполняют черные фигуры.
Серые люди, понимаю я. По пути в преисподнюю.
Глаза Сэма закрыты, его тело полностью застыло, будто я превратила его в камень.
— Сэм… — подсказала я. — Мы должны идти.
Его глаза раскрываются. Брови сходятся вместе, пространство между ними сморщенное, словно ему больно. Он рассматривает меня и Кристиана, будто больше не знает, что с нами делать. Будто передумал.
— Вы абсолютно уверены, что хотите это сделать? — спрашивает он, его голос хриплый. — Как только вы сядете на этот поезд, пути назад не будет.
— Почему мы должны ехать на поезде? — импульсивно спрашивает Кристиан. — Разве ты не можешь отвезти нас туда, как делал раньше с Кларой и ее мамой?
Кажется, к Семъйязе возвращается назад доля его уравновешенности.
— Для меня, так расходовать энергию привлечет внимание к тому, что я делаю, и путь можно проследить. Нет, вы должны идти, как общие обречённые этого мира, в глубины на пароме, переправе, или поезде.
— Хорошо, — натянуто говорит Кристиан. — Тогда поезд.
«Ты уверен?» — спрашиваю я молча, смотря в его глаза.
«Я пойду туда, куда и ты», — отвечает он.
Я поворачиваюсь к Сэму.
— Мы готовы.
Он кивает:
— Слушайте меня внимательно. Я отведу вас к вашей подруге, где я устроил ее на данный момент времени, и вы должны убедить ее пойти с вами.
— Убедить ее? — снова вставляет Кристиан. — Разве она не будет стремиться выбраться оттуда?
Семъйяза игнорирует его, фокусируясь на мне.
— Ни с кем не говорите, кроме девушки.
Он что, думает, что я остановлюсь поболтать с первым человеком, с которым столкнусь?
— Без проблем.
— Ни с кем больше, — резко повторяет он, говоря громко, чтобы его услышали за гулом двигателя поезда, когда он замедляется до полной остановки перед нами. — Головы держите опущенными вниз. Никому не смотрите в глаза. — Он смотрит на Кристиана. — Старайся поддерживать физический контакт с твоей подругой, но любой внешний признак привязанности между вами будет замечен, а вы не хотите быть замеченными. Оставайтесь близко ко мне, но не прикасайтесь. Не смотрите прямо на меня. Не говорите со мной на публике. Если я стою рядом с вами, вы должны делать то, что я говорю, когда я говорю, без вопросов. Вы поняли?
Я молча киваю.
Поезд вздрагивает до полной остановки. Семъйяза достает две золотые монеты из кармана и бросает их в мою руку.
