на шаг, сопровождая всегда и везде.
– Как дела? – спросила у них.
– Сообщили, что горцы перенесли встречу на два анка.
– Почему тянут?
– Наоборот. Раньше!
– Торопятся сдаться?! – удивилась я.
– И вожди придут без охраны.
– Не нравится мне все это.
Судя по хмурым лицам девушек, им тоже.
– Подкрепление будет поблизости на всякий случай, и в городе наши люди. Нам приказано в случае нападения уходить порталом.
Мы расположились неподалеку от городка Тислы. В принципе, правильное решение: если завяжется схватка, мы не будем мешаться под ногами. И увести с линии удара…
Я с тревогой посмотрела на ущелье. Кажется таким близким, но до него минут сорок на лошади. Если там начнется заварушка, мы успеем к порталу в городе, тут рукой подать. К тому же за время похода я научилась сносно держаться в седле.
Отметила и увеличившуюся охрану вокруг шатра, и в лагере люди были готовы к бою. Чувство тревоги нарастало с каждым мгновением.
Неожиданно в чистом небе прогремел гром. Или не в небе? Звук повторился и шел со стороны гор. Грохот нарастал, а потом мы с ужасом увидели, как со склона ущелья потоком срывается масса воды, увлекая за собой огромные глыбы камней.
– Тимуджин! – в ужасе закричала я, понимая, что он со своими людьми там, внизу.
Следующие мгновения выпали из моей памяти. Осознала себя уже на лошади.
Помню, как несусь со всеми к ущелью… Меня догоняют, пытаются задержать, что-то говорят о портале, что лучше уйти, опасно. А я посылаю всех куда подальше, и развернуть меня насильно никто не решается.
Ближе к ущелью под ногами лошадей захлюпала размокшая земля. Сверху вода больше не текла, она сошла, разлившись по округе. Везде наши люди, но сражения нет. Когда подъехали ближе, у меня перехватило дыхание. Все ущелье завалено огромными глыбами камней и мелким щебнем.
Люди расступались передо мной, давая проехать к штабу. Меня встретили маги, и они отводили глаза.
– Хоть кого-то нашли? – потребовала я ответа.
– Всех засыпало.
– Можно найти по аурам, заклинаниям поиска? Что у вас есть?
Но они лишь качали головами:
– Простите, но никто не выжил.
– По свету наших татуировок! – Я подняла руку, но тут же опустила, понимая, что свечение появится только ближе к вечеру, а если Тим и выжил под завалом, у него нет столько времени.
А если наших татуировок уже нет?!
Но я не ощущаю, что брачная татуировка исчезла!
Не слушая больше никого, побежала к спуску в ущелье. Мои фрейлины пытались меня остановить, но не сумели.
Добравшись, я замерла, охватывая взглядом всю картину.
Везде одни торчащие огромные камни. Словно ребенок в порыве раздражения разбросал кубики. В тщетной попытке взгляд старался выискать хоть что-нибудь, но меня встретили ветер и тишина. Мертвая тишина.
Я не хотела верить, что это все. Желала свободы? Но не такой ценой. Свинцовой плитой навалилось чувство вины. Это моя вина!!! Не промолчала при прощании с лимассцами и спровоцировала начало войны. Спасала свою жизнь, но привела к смерти Тима. Или именно этого от меня Нуар и хотел? Это было его конечной целью?!
– Нуар! – крикнула я и повторила, заорав во всю силу легких: – Нуар!!! Нуар!!!
Нуар! – уже прохрипела я, сорвав голос.
– Хорошо-то как здесь!
Услышав этот голос, я резко повернулась. Рядом со мной сидел на камне Нуар, вдыхая полной грудью.
– А воздух какой…
Бог вытянул ноги и запрокинул к небу голову. Одежда из моего мира: льняные брюки, тенниска, мокасины. Лишь золотистые волосы говорят о его сущности: сияют на солнце, словно присыпанные алмазной крошкой.
– Жаль, у меня нет ни одного храма в горах.
– Почему? – заторможенно спросила я.
– Не построили. А таких, чтобы в заповедном месте, как в том лесу, почти не осталось. Все больше в городах. Ради любви ленятся люди куда-то далеко идти. Да и любовь настоящая им все чаще не нужна.
Я не совсем поняла: он в общем про любовь сказал или меня этим укорил?
– Все им не так и не этак.
Точно обо мне!
Нуар же продолжал:
– Чаще одна выгода на уме. Прибегают с просьбами, пусть, мол, меня полюбит богатая наследница или наследник, обязательно титулованный аристократ. Чувства сами по себе мало кто ценит. И редко ими дорожит.
– Нуар…
– Что? – Он повернул голову, словно вспомнив обо мне. – Ты выполнила возложенную миссию сполна и теперь свободна. Живи как хочешь, весь мир у твоих ног.
– Нуар, спаси Тимуджина!
– Зачем? – изогнул он бровь. – Разве ты не желала свободы?
Он не сказал, что это невозможно, и у меня появилась надежда.
– Смерти ему я точно не желала!
– Что поделать, при божественном благословении брака избавиться от брачной татуировки можно лишь после смерти. Обычно это происходит в глубокой старости, после прожитой долгой жизни под божественным покровительством.
– Но ты же нас не по-настоящему благословил!
– С чего ты взяла? Мои стрелы одинаковы для всех.
– Ты же его наказал мною.
– Я не соединяю не подходящих друг другу людей.
– Как так?! Да мы же вместе не можем больше пяти минут пробыть, чтобы не поругаться!
– Вы просто еще мириться не пробовали.
– Хорошо, если у нас есть твое благословение, не дай ему умереть! Ведь сам сказал, что с благословением живут до глубокой старости.
– Но вы же не подтвердили брак.
– Подтвердим!
– Разве? И согласишься остаться с ним? Стать женой? Королевой? – перечислил он все то, от чего я бежала. – Вот видишь.
Он понимающе улыбнулся, все прочитав на моем лице, и опять запрокинул голову к небу.
– Ничего, я уже привык, что люди не ценят того, что я им даю.
Я пришла в отчаяние, не в силах найти правильные слова. Время шло, утекало сквозь пальцы, а под завалами Тим, и каждая минута для него, пока я борюсь с косноязычием, может стать последней. А я не знаю, как убедить бога помочь!
У меня подкосились ноги от безысходности, и я рухнула на колени перед ним, закрыв глаза и горячо моля:
– Нуар, пожалуйста, помоги! Я не переживу его смерть! Я себе этого никогда не прощу. Спаси его! Ты же бог любви. Верни его!!! Тебе же нравится здесь. Не надо осквернять это место смертью! – хваталась я уже за соломинку.
Почувствовав движение, распахнула глаза и обнаружила склонившееся надо мной лицо Нуара.
– Боги слышат горячие мольбы, идущие прямо от сердца, – произнес он. – Каждому из таких людей я преподнес подарок.
– Подарок?! – удивилась я, ничего такого не помня и не понимая такой резкой смены
