Жадковский поддался. Княжна не видела, что именно он вспоминал, но догадывалась, что его память хранила всё, и сейчас вытащила сотворённое им на поверхность. Дальше он будет судить себя сам.
Анха стояла и смотрела, как на теле лекаря появлялись страшные раны, ломались кости, вытягивались жилы… но при этом стояла тишина. Лекарь открывал рот, но не мог издать ни звука, как, по-видимому, и его жертвы.
Княжна обязана была довести суд до конца. Ей предстояло зафиксировать либо смерть, либо жизнь, и объявить, что Жадковский расплатился за причинённое им в прошлом зло. А ещё она обязана была убедиться, что этот человек — не сумасшедший, и понимал, что творил. Иными словами, чтобы наказать себя он должен был понимать, что совершал ужасные вещи.
Княжна стояла и вспоминала деда, который всячески берег её от суда над преступниками. Бывало, что преступившие закон люди сбегали от графа Краснова и просили у неё защиты и справедливого суда. Анха тогда очень переживала, думая, что её недруг Краснов излишне зверствует, но к её удивлению, дед заступался за Краснова.
Теперь Анха понимала, почему. Граф Краснов действовал на основании показаний других людей и карал жестко. А княжна видит ауру и всё то зло, что сотворил за свою жизнь человек. И вот, она судила Жадковского. Наверное, Краснов со своими палачами был милосерднее.
Анха выпрямилась и приказала себе не думать о милосердии. Не тот случай. Лекарь не получил ничего сверх того, чего не совершал бы сам.
Она отвернулась от груды мяса, в которое превратился садист и увидела парочку загонщиков, подзуживаемых Ланкой. Значит, когда она входила в лекарскую, двор не был так пуст, как ей показалось.
Она сделала шаг, но мужчины отмерли и с воплями ужаса бросились бежать. Анха последовала за ними, понимая, что ей не нужна паника, которую они могут поднять. Объяснить она сейчас ничего не сможет, а калечить ей никого не хотелось. Даже этих поганых вояк она больше всего желала никогда не видеть, а не учинять расправу над ними. К тому же у неё не было права карать воинов не из своего клана. А вот воеводу…
Анха поспешила выйти и увидела, как два свидетеля устроенного ею суда носятся и орут, что в неё вселилась скверна, и она проклята тёмной тварью. Хуже нет, когда паникерам удаётся собрать толпу и завладеть вниманием этого многорукого, многоглазого безмозглого животного.
Бежать, прятаться не было смысла, да и не хотелось. Существование в виде загнанного зверька надо было выжечь как в себе, так и в других. Княжна вышла на середину двора и медленно обвела взглядом собравшихся людей.
Первыми в ней узнали бывшую девчонку в надвинутом на лоб платке женщины и, восклицая, затыкали себе рты руками. В их глазах мелькали изумление, испуг, но после всё же восторженное состояние брало верх. Для многих женщин увиденное было ожившей сказкой. Уродливая несчастная девочка превратилась в гордую прекрасную красавицу. А вот кое-кто из вояк предпочел скрыться в толпе, почуяв силу в представшей перед всеми девушке.
— Что здесь происходит? — с крыльца грозно рыкнул воевода.
Анха слегка развернулась к нему и повела рукой, приглашая его спуститься. В ответ он недовольно нахмурился, но сошёл с крыльца и подошёл к Анхе. Выскочившая следом за воеводой Ланка не сразу поняла, кого видит, а когда узнала в стоявшей девушке ту, что раздражала её своим проникающим в душу взглядом, то даже зарычала. Все беды у неё из-за этой немочи! И взбешенный рык стал её ошибкой. Анха обратила внимание на неё и заставила спуститься следом за воеводой.
Однако, он обернулся и коротко бросил ей:
— Пошла вон!
Но Анха подняла руку и, выставив указательный палец, покачала им, запрещая Ланке уходить. Впрочем, это было лишним. Лунная сила уже пробралась в голову девицы, и той ничего не оставалось, как подчиниться княжне. Воевода ещё больше нахмурился и свирепо посмотрел на высокородную магиню:
— Госпожа, вы не имеет права воздействовать на людей, — взревел он. — Представьтесь! И как вы сюда попали? Я не помню, чтобы давал кому-либо разрешение на въезд в гарнизон.
— Я глава клана Лунных княжна Лунёва Анха! — громко заявила Ланка и с ненавистью посмотрела сначала на Анху, а потом на воеводу.
Реакцию Анхи выдали только едва дрогнувшие уголки губ, а вот воевода выпучился на свою пассию так, что казалось глаза вылезут из орбит.
— Ты-ы-ы! — с неприязнью прорычал он в лицо Ланке, но та отпрыгнула и выплюнула ему в лицо следующие вложенные в её голову слова. Правда, интонацию она выбрала сама:
— По княжескому праву я подам на вас жалобу о развале пограничной службы. Вы не соответствуете занимаемой должности.
— Что? Жалобу на меня? — взревел воевода, плохо понимая, на кого смотреть при разговоре.
Он догадался, что княжна говорит через его девку, но взгляд потаскушки был слишком злым. Ну, помял он её немного, так потом артефакт здоровья дал! Подумаешь, потерпеть пришлось. Сама полезла к нему, хвастаясь шлюшьим опытом! А у него дар тяжелый для баб. Дохнут, как мухи. Хорошую-то бабу жалко мучить, а эта подлая, сразу видать. Да и крепкая, так что ещё не раз послужит.
— Не та ли княжна Лунёва, которая разыскивается по велению императора кланом Ищеек? — присматриваясь к Анхе, спросил воевода — и вдруг он узнал в ней ту страшненькую немочь, что прилепилась к Бережному. Брови его поползли вверх, и он уже хотел сказать что-то вроде того, как интересно всё складывается, но толпа шелохнулась, увидев новое действующее лицо.
— Убийца моего брата? — задыхаясь и прожигая ненавидящим взглядом Анху, прошипел недавний её покровитель.
Княжна словно бы нехотя повернула голову в сторону мага и открыто посмотрела на него. Он готов был кинуться на неё, но постепенно его взгляд менялся, мелькнуло узнавание, и он отшатнулся от неё.
— Не может быть… не понимаю… не верю… как такое возможно? Ты…
Было видно, что маг задыхается от шока, а в его глазах начинала клубиться бездонная чернота. Он схватился за голову и застонал, раненным зверем.
— …ты подобралась ко мне… так вот как ты убила моего брата!
Сила Бережного вырвалась, и воевода вынужден был отступить, утаскивая замершую Ланку. Анха от гнева зарумянилась, ноздри её затрепетали, а глаза потемнели. Ей следовало успокоиться, но слова и реакция мага задели княжну. Слишком много личного между ними.
Она не хотела успокаиваться! Поэтому не отступила и окутала себя серебристой Лунной силой, вспыхивающей сиреневыми искрами. Она не боец и эффектной дуэли не получится, но не дать себе навредить может. Пусть-ка Защитник попробует пробиться к ней сквозь толщу энергии, а там посмотрим...
Люди, увидев, к чему всё идёт, бросились врассыпную. Энергия двух магов быстро заполняла всё вокруг. С одной стороны по двору расползлась чернота со звездами, с другой полыхали серебряные облака с сиренево-фиолетовыми молниями.
— Вы оба пойдете под суд за применение силы в общественном месте, — предупредил их воевода.
В принципе, его устроило бы, если бы эти двое угробили друг друга, причём прямо здесь. Тогда можно будет потрясти имперскую казну на ремонт замка и защитной стены. Но уже видно, что у обоих сильна защита, так что они лишь потолкаются, да попробуют продавить силу другого. И всё же, до чего жаль, что такая мощь тратится столь бездарно!
И тут произошло нечто очень странное : направленная на Лунёву сила Бережного вдруг замерла, насторожилась и неожиданно метнулась обратно к своему хозяину, опрокидывая его на спину. Всё произошло настолько быстро, что Анха едва не размазала мага по камням.
Они же как два барана давили друг на друга — и вдруг его мощь развеялась. Ей сначала показалось, что любовь, о которой он ей все время говорил, взяла в нём верх, но достаточно было взглянуть на ошарашенное лицо Защитника, чтобы отринуть это предположение.
Ну что же, если маг всего-навсего потерял контроль, то он жалок.
— Бережной, вам нужна помощь? — чуть снисходительно спросил воевода и его силуэт окутался силой.
