— Нет, крикни конюхов, пусть запрягают. Не станем спать.
— Так те, что верхом-то, они на конюшне спят уже, - вставила Мариса.
Я вышла на лестницу и наблюдала за «дорогими» гостями. Те переглянулись, улыбнулись, и велели не будить, а лошадей их распрячь и обиходить.
Клюнули значит, касатики, - потирая ладони, подумала я. Давайте, валите, вас там уже к этому времени ждать будут, а тех, кого вы решили бросить, мы сразу после вашего отъезда и повяжем. Не зря я смотрела детективы ночами, пока спину меновазином натирала да ждала, когда таблетка начнет действовать. Благо, у меня теперь спина новая и жизнь вместе с ней.
Конюхи не торопились, поэтому карета их была готова ровно тогда, когда наши уверены были, что сыновья Бирка все успели на дороге.
Как только этих тюфяков спровадили, ребята пошли на конюшню, да горяченькими связали брошенных «друзей». Связали как нельзя крепко: и ноги, и руки, и рты позатыкали, чтоб не говорили между собой и показания не выдумывали. Ох не зря я смотрела те фильмы. Знаю все ошибки, которые герои в них совершали, и верили врагам, отчего и погибали не редко. Рассадили по разным углам, а еще людей приставили.
Через пару часов вернулись кареты, груженые нашими «дорогими» гостями. Их мы посадили в другой конюшне – попрохладнее, чтобы жизнь медом не казалась. На утро у нас был назначен допрос.
И как только я «приняла товар» с телами графьёв, во двор влетела карета из замка. Бросилась навстречу, боясь даже подумать, с какими новостями она прибыла, дверь открылась, и, не дождавшись возницу, из нее шагнул Варис. Качаясь, он сделал пару шагов и когда я подбежала, оперся на меня:
— Алисия, у вас были люди чужие? К нам в замок приезжали, почти всех по сараям загнали. Въехали верхом с факелами, кричали, коли все не выйдем, подожгут и конюшни, и дома. Нас всех на улицу выгнали и каждый угол облазили, - не запинаясь, выпалил Варис.
— Варис, да ты же на ноги встал! – прошептала я, и подскочивший к нам возница подхватил его под руки.
— Алисия, надо готовиться. Они и сюда приедут.
— Были уже, встретили их как полагается. Полны глотки тряпок, которыми коней обтирают. Выбирали самые грязные, - смеясь то ли оттого, что увидела брата стоящим, то ли оттого, что минула нас беда, прошла стороной. Все живы, а это самое главное сейчас.
И только тогда Варис понял, о чем я говорю, и посмотрел на ноги. Слезы из его глаз хлынули рекой, а я прижимала его к себе и шептала:
— Теперь точно все будет хорошо. Грегори в безопасности, ты на ногах, а через месяц-другой будешь сам нас защищать. А там и Истан с Амиром вернутся. Заживем еще лучше, чем жили. Вот увидишь, Варис, как я сказала, так и будет!
Глава 44
Утром допросили «добрых молодцев», но те, которых бросили, оказались куда языкатее, чем сбежавшие. Часть из них оказалась «нашими», хоть и не графы, а пониже статусом, но тоже хороши, а часть – как раз те самые, присланные королем Асталии. Вот они-то спали в конюшне и за Амиром не подумали бы ехать. Им важнее был принц.
Бирка сменил сын, и когда тот приехал, допросил еще по-своему. Тут мы узнали, что остальные в столице и надеются попасть в Магистратуру. Я написала письмо Его Величеству, описав все как есть. Снарядили обоз и отправили с охраной в столицу – там с ними пусть вошкается сам король.
Пару раз за месяц я навестила Грегори. Отметила, что обжили они лачугу – некоторые дома еще позавидуют. Парнишка сам принимал активное участие, и ему только успевали подвозить кованых гвоздей. Мужчины сначала относились к этой его очумелорукости, как к прихоти, которая пройдет через пару дней, но через неделю загорелись сами.
Снег растаял через два месяца. Ярмарка так и не случилась. Мимо нас сначала ехали верхом и в телегах по развезенной грязи мужчины, которых, как я предположила, подтягивали поближе к столице, а когда у меня зачесались руки вернуться в замок и начать заниматься рассадой, люди потянулись обратно. Это наводило на мысли о том, что все прошло. Ну, или заканчивается. Больше всего я боялась увидеть раненых. Это значило бы, что война и правда не шуточная, и король ошибся в оценке своей силы.
Варис приехал, чтобы заменить меня. По моему рисунку он построил себе ходунки. Такие мне навязывала Лизавета, боясь, что упаду вечером, когда в темноте хожу закрывать ворота, или зимой разметаю от снега дорогу. Я тогда посмеялась, привязала к ним корзину и использовала вместо небольшой тележки, в которой доставляла домой убранный с огорода урожай.
Он изготовил себе эти ходунки с небольшими колесами и жестко скрепил железной лентой, отчего на них можно было и присесть, и поупражняться. Ноги его еще дрожали, но упражнения, которые он делал, я уверена, сквозь слезы, дали свои результаты.
— Думаю, завтра с рассветом ты можешь ехать. Представляю, как у тебя руки зудят, - начал он, как только вышел из кареты, выставив перед собой свои ходунки.
— Да, и Мариса, и Лидия, все возвращаются домой.
— Как ты и велела, земли начали пахать. Мы подготовили все, что нужно. Лошадей у нас хватит. Тройка быков осилит самые тяжелые участки.
— Ты здесь нужен сейчас не меньше, Варис. То же самое нужно сделать здесь для людей, живущих в деревне. Им нужно пахать землю, они с первым теплом начали выкорчевывать и выжигать поляны от поросли. Я обещала, что плуги у них будут, а сама буду искать зерно, чтобы дать им засеять земли. Эти люди зимой не раз выручили нас.
— Согласен, Алисия. Если бы не ты, я даже не знаю, как бы мы пережили ее.
Мы оба молчали об Истане и Амире. Новостей не было. Казалось, там, за столицей поставили огромную стену. И никто не спрашивал есть ли новости, потому что сказали бы о них сразу.
Мария встретила меня в слезах, тут же усадила за стол и принялась кормить. Причем, Марису и Лидию она усадила со мной, настояла, чтобы все мы сели и выслушали ее.
Признавшись, что ждет ребенка и боится сказать об этом мужу, она расплакалась, как дитя. Когда удалось ее успокоить, оказалось, что боится она рассказать только потому, что Варис планирует полностью выздороветь, а потом заводить детей. Очень уж ему понравился мой рассказ про то, что он может с детьми играть как любой отец, если только приложит к этому все силы.
Я надеялась, что сам он понимает, что дело и так идет неплохо. Пока я ждала его приезда в отеле, научила одну из служанок массажу. Самому простому, который поможет расслабить мышцы, сделает процесс восстановления более приятным. Ему я приказала слушаться девушку, которая будет массировать его ноги с утра, как только он встанет. Только после этого он может начинать упражнения и дела. Бирк пообещал следить за тем, чтобы тот не отлынивал.
Я не стала говорить ей, что, возможно, полностью он не встанет на ноги, или же ходить ему придется с тростью. И это не самый худший вариант. Наговорив кучу приятных вещей о детях, так увлеклась, что наткнулась на ее гримасу недоверия:
— А ты то откуда все это знаешь?
— У меня три брата, Мария, и я видела малышами каждого из них, - отбрехалась я и решила заговорить о посевной. Обещала не говорить ничего Варису, но и попросила Марию пообещать мне рассказать ему как можно скорее. Эта радость должна ускорить его реабилитацию. Да и радостей в последнее время было так мало, что молчать об этом чуде было просто кощунством.
Разгар лета мы встретили во всеоружии: у нас был весь необходимый инструмент, поливальные машины, огребалки и пололки любого масштаба. Теперь любой крестьянин из нашей деревни мог пользоваться тем инструментом, что имелся в замке.
Мысли о том, что моя «коллективизация» поспешна и наделает множество бед, посещали, но я отметала их. Ссылалась на то, что эти люди прошли со мной огонь и воду, и если они захотят жить, как я, в замке, что, на деле, ни капельки не хорошо, особенно в морозы, ведь домишко прогреть дровами куда быстрее, чем трехэтажную каменюку, то пусть построят его в свободное от земли время.
