стыдно обниматься такой. Не трогай меня пожалуйста, Рун, – горестно возразила она.
– Солнышко, ну чего вдруг? Я тебя без платья обнимал. Уж дважды. А тут просто мокрое. Ты же закрылась руками. Могу зажмуриться, если хочешь. Пожалуйста. Мне тоже тяжело. И соскучился уже.
Как ни грустила Лала, его исполненный жалостливыми нотками голос заставил её коротко рассмеяться.
– Ладно уж, обними. Раз так соскучился, – вздохнула она.
Он шагнул к ней. Она повернулась, держа ручки у груди. Глядела на него мокрыми печальными глазками. Рун прижал её к себе.
– Ну ведь легче так? – мягко спросил он. – Мне вот гораздо.
– Ну да, чуточку полегче, – в её очах зажёгся тёплый огонёк, пробиваясь сквозь грусть.
– Эй, юноша, тебе что-нибудь надо? – осведомился старик-тюремщик, воззрившись пристально, словно в раздумьях, стоит ли пленник особого отношения.
– Поесть бы мне что-нибудь, дедушка, – попросил Рун вежливо.
Старик закивал и неспешно побрёл прочь, шаркая ногами. На его поясе позвякивала связка ключей.
– Лала, а ты переживаешь из-за того, что наказала начальницу, или из-за… прозрачного платья? – тихо задал вопрос Рун участливым тоном.
– Из-за всего понемножку, – поведала она опечаленно. – Из-за прозрачности больше. Много ты успел увидеть, Рун?
– Может мы не станем это выяснять? – предложил он ласково. – Какая разница. Забудем, словно и не было ничего.
– Мне бы хотелось знать, котик.
– Ну… тебе не понравится то, что я скажу, – посетовал он со вздохом.
– Так много?
– Ты была рядом совсем. И… почему-то… мне ещё тяжелее было сладить с желанием смотреть. Чем в прошлый раз. Я боролся с собой, ты не представляешь как. Но… не мог отвернуться. Зажмурился, и лишь тогда смог. Прости меня. Вот что со мной?!
На его физиономии отражались глубокое болезненное раскаяние, вина и сожаление.
– Ты мужчина, вот что, – совсем упав духом, молвила Лала.
– Я просто не ожидал, – признался он чистосердечно. – В первый раз я не ожидал, что так может быть. Второй раз не ожидал, что это может произойти снова. В третий раз я буду готов. Я обязательно отвернусь гораздо быстрее.
– Думаешь, это произойдёт ещё раз? – бесцветным голоском спросила Лала.
– Да бог его знает, – пожал он плечами. – Всё это не важно, Лала. Всякое ж бывает. Я тебя не обижу. Я буду всегда бороться с собой, сколько бы раз это не произошло. И обязательно смогу победить. Свои желания. Потому что я очень-очень-очень тебя люблю.
– Я тоже очень-очень-очень тебя люблю, – Лала положила голову ему на грудь. – Ты, Рун, борись с собой, борись изо всех сил, мой хороший. Всегда в такие моменты.
– Верь мне, моя красавица, – с нежностью сказал он.
Минута шла за минутой, вскоре Рун прямо телом почувствовал, как Лала расслабляется. Она перестала вздыхать, на личике появилась лёгкая грустная улыбка, постепенно разгораясь всё сильнее и сильнее.
– Между прочим, это наверное романтично? Обниматься в темнице, – поделился соображением Рун.
Лала так и затряслась от смеха. Рун тоже тихо засмеялся.
– Кстати, – добавил он с юмором. – Снова я твоего будущего мужа обошёл в первых вещах с тобой. Ты ведь впервые в темнице? И это со мной. И обнимаешься впервые в камере, тоже со мной. Вот так-то.
– Рун, не смеши меня, когда я горюю, – Лала затряслась ещё сильнее. – Откуда тебе знать, может я преступница. Сбежала из тюрьмы в ваш мир.
– И что же ты там натворила? Заобнимала кого-то до смерти?
Наградой ему была очередная переливчатая мелодия её тихого смеха. Она вздохнула умиротворённо, окончательно впав в сияние.
– Вот видишь, волшебная формула всегда действует, – произнёс Рун с теплотой. – Иди в объятья, когда тебе грустно, я тебя обязательно исцелю от всего дурного.
– Всё равно стыдно, – пожаловалась Лала смущённо. – Ты теперь знаешь меня лучше любого мужчины на свете. Даже лучше папы. Только мужу позволено так знать жену.
– А мужу такое позволено? – озадачился Рун.
– Конечно.
– Что-то мне срочно захотелось жениться, – серьёзным тоном проронил он.
Лалу снова затрясло.
– Ну не смеши меня, заинька, – попросила она мягко с капелькой укора.
– Между прочим, есть простой способ свести на нет твой сегодняшний конфуз, – сообщил Рун со значением.
– И какой же? – заинтересовалась Лала.
– Выходи за меня. Тогда получится, я видел то, что мне и так разрешено.
– Хорошая попытка, – разулыбалась Лала. – Но нет.
– Вот и обнимай её после этого, – делано омрачился Рун.
– Милый, – доверительно позвала Лала.
– Что, лебёдушка моя?
– Если тебе вдруг покажется, что я холодна с тобой, сторонюсь, знай что это не так, что мне просто стыдно. Стыд может накатывать неожиданно порой. Так бывает.
– А ты, как застыдишься меня, сразу просись в объятья, тут тебе и полегчает, – по-доброму предложил Рун.
– Хорошо, – прошептала Лала.
Они замолчали, греясь теплом друг друга. Где-то на отдалении скрипнула дверь. Снаружи из-за стен донеслись невнятные голоса, ржание лошади.
– Рун, – проговорила Лала робко.
– Что, солнышко моё?
– Ты… не будешь… меня штрафовать?
– За начальницу?
– За неё.
– А ты хочешь, чтобы оштрафовал? – улыбнулся Рун.
– Я… не знаю, – тихо произнесла Лала.
– Не повезло тебе, красавица моя, – посочувствовал Рун добродушно. – Это чудо было не для меня. И вроде как не при мне. Я зажмурился именно в тот момент, чтобы тебя не видеть. В результате не видел и его. Я человек честный. Не за что мне тебя оштрафовать.
– Честный великий врунишка, – поиронизировала Лала. – Это тебе не повезло, Рун. А мне как раз повезло. Снова оставила тебя без штрафчика.
Послышались неторопливые приближающиеся шаркающие шаги.
– Может хоть поедим сейчас, – выразил Рун надежду.
– Кушать очень хочется, – вздохнула Лала.
Старый тюремщик подошёл к решётке, поставил пред ней на пол кружку с водой, рядом прямо на пол положил заплесневелый сухарь.
– Забирай, парень.
Рун с недоумением покосился на предложенные яства.
– Это еда? – молвил он разочарованно.
– Другой здесь нет. Тут тебе не харчевня, – спокойно ответил старик.
– Спасибо и на этом. Я сейчас, милая.
Рун осторожно отпустил Лалу, забрал через решётку сухарь и кружку. Кружку протянул Лале:
– Хочешь попить?
Она кивнула, закрываясь стыдливо одной ручкой, взяла другой кружку, отвернулась личиком к стене, стала пить.
– Да у тебя уж и высохло всё вроде, – сообщил ей Рун, оглядев платье сзади.
– Под ручками как раз не высохло.
– Ну да, потому что не обдувало, – сообразил он. – А ты можешь магией посушить? Сейчас никаких штрафов, разумеется.
– Нет, не чувствую, что смогу, – отозвалась Лала с сожалением.
– Парень, а ты чудотворец? – тюремщик так и буравил его взглядом, исполненным сомнений.
Рун отрицательно покачал головой:
– Я просто крестьянин.
– Зачем же я тебе тогда еду носил? – озадачился старик.
– Потому что вы добрый, – вполне искренне предположил
