А из-за звонка его маме.
И просьбы принести козью кровь.
Конечно, я не знала маму Кельвина достаточно хорошо и лично. Но, хотя и жила на ферме, она все ещё оставалась мамой. Какая бы мать не начала переживать, если бы узнала, что её сын продаёт козью кровь какой-то девчонке в школе? Если на то пошло, как Кельвин вообще добывает козью кровь? На самом деле я никогда не хотела это знать. И теперь, чем больше я об этом думала, тем больше меня это беспокоило, впрочем, как и свиное ухо.
В три часа я схватила свои вещи из шкафчика и помчалась к статуе Грома. Тенистый участок вокруг него был заполнен парнями, соблазняющими девушек, и наоборот. (На самом деле мальчишки приставали к мальчишкам, которые играли в театре, а девчонки — к девчонкам, которых встретили в парке).
Кельвин был высоким, светлокожим и полным. И держался он очень прямо. Как кегля для боулинга. Парень переступал с ноги на ногу и старался на смотреть на парочку, которая целовалась взасос в зарослях плюща неподалеку от него. Его серьёзное лицо казалось мертвенно-бледным в зелёной тени вязов. В руках у него была маленькая красно-белая сумка-холодильник.
Мама Кельвина дружелюбно помахала мне из машины. Она тоже полная, как и Кельвин. Женщина была одета в мешковатую красную футболку, на голове накручены светло-седые кудряшки, а под носом расползался пятном солнцезащитный крем.
Не похоже, чтобы она что-то подозревала.
Я расслабилась и помахала ей в ответ.
— Спасибо, Кельвин. Я твоя большая должница.
Я уселась на бетонный постамент Грома и вытащила остатки наличных.
— У меня нет всей обещанной суммы, но я принесу остальное завтра. Ты знаешь, мне можно верить.
Кельвин взял смятые купюры и кивнул.
— Кель-вин зна-ет, — сказал он голосом робота, как делал иногда.
Этот парень делал множество вещей, которые только ему казались забавными, даже если никто больше так не думал. Я к этому привыкла. Он поставил сумку-холодильник на бетон.
— А твоя мама не задавала вопросов, зачем мне всё это? — спросила я.
— Я сказал ей, что кровь нужна тебе для важных колдовских обрядов, — ответил Кельвин, его широкое лицо было крайне серьёзным.
Я чуть не упала с постамента. Потом напомнила себе, что чувство юмора у Кельвина опять забарахлило. Невозмутимость ещё ни о чём не говорит.
— Ха-ха, — засмеялась я. — Что ты сказал на самом деле?
— Я сказал ей, что кровь нужна тебе для научного проекта, — ответил он. — Чтобы опытным путём проверить, какие там гормоны. — И добавил голосом робота: — Те-перь о-на ду-ма-ет, что ты ум-на-я.
Ещё одна шутка, но с этой я могу справиться.
— Отличная новость. Я смогу всех одурачить, — пошутила я в ответ. Затем собрала всё своё мужество в кулак и спросила: — Кстати... а как ты, гм, добываешь козью кровь?
— Клыки, — ответил он.
Я вскинула брови.
— Шприц, конечно же. Не переживай, я сказал маме, что тебе для твоих ведьмовских ритуалов нужна свежая кровь.
— Ты такой шутник, — вяло ответила я.
— Хорошая сделка. Робот Кельвин приносит тебе кровь, а ты идёшь с ним на вечеринку в честь Хэллоуина. Мы вместе будем танцевать как роботы.
Он изобразил пару движений.
Это выглядело немного смешно, но мысленно я была далеко отсюда, в будущем, где уже садилась в автобус с моей драгоценной коллекцией ингредиентов.
— Умная и к тому же меня легко подкупить козьей кровью, — заметила я. — Моя репутация улучшается с каждой секундой, пока я здесь стою.
Я спрыгнула на землю, едва не наступив на руку какого-то пацана.
— Слушай, мне пора бежать, или я опоздаю на автобус. Но ещё раз спасибо. — Я по-дружески хлопнула его по плечу и заспешила прочь от обнимающихся парочек.
Ребята уже заходили в автобус, поэтому последние метров семь мне пришлось бежать, сумка-холодильник хлопала меня по боку. Дверь осталась открытой, и, как только я заскочила внутрь, она захлопнулась.
Несмотря на вонь от потных мальчишек в автобусе, я вздохнула с облегчением. У меня было всё, кроме свиного уха, и единственная домашняя работа, которую я не успела закончить в классе, состояла в прочтении двух актов чего-то, что называлось «Суровое испытание»[9]. Я смогу выполнить это вечером, когда закончу всю работу по дому. Может быть, прочитаю их Мунфайер во время её ужина. Дракону нравится, когда ей читают, хотя я была уверена, что она не всё понимает.
Автобус, как обычно, был переполнен, но одно место оставалось свободным.
На этом месте стоял рюкзак высокого парня с растрёпанными светлыми волосами.
— Я увидел, как ты бежишь, и подумал, что просто обязан занять для тебя место, так как облил тебя водой сегодня утром. — Он широко улыбнулся, и его доброе лицо засветилось лукавством. — Из-за этого мне почти пришлось подраться с вон тем футболистом, так что скажи, что ты меня прощаешь.
— Конечно прощаю, — ответила я, и мне стало интересно, пришла ли моя очередь краснеть. Ведь не каждый день парень говорит, что готов подраться с футболистом, чтобы занять для меня место в автобусе. Даже если это всего лишь шутка. — И… ты тоже прости меня. Я была груба, и мне очень жаль.
Я начала садиться на место, которое он освободил, но остановилась.
— Я же сейчас не горю?
Он быстро окинул взглядом мои джинсы и снова поднял на меня глаза.
— Всё в порядке.
Я швырнула рюкзак и букет роз себе на колени и поставила маленькую сумку-холодильник между ног на пол, где могла бы за ней следить. За окнами проносились оранжевые и жёлтые деревья, пока автобус, подпрыгивая, вёз нас домой. Я почти всё собрала.
Всё... кроме свиного уха.
Свиное ухо, которое я не хочу искать. Свиное ухо, которое я должна была найти... иначе…
Я вздохнула.
— Что случилось?
— Мне нужно было купить различные вещи для моей тёти... ладно, неважно.
Я забарабанила пальцами по джинсам, пока мои мысли метались в поисках выхода. Если не принесу ведьме все ингредиенты, мне грозит наказание... но я бы всё равно не смогла позволить ей вызвать демона...
— А ладно, я сдаюсь, — сказала я. — Я просто не буду искать последний ингредиент. Не буду.
Мочка уха онемела. Затем часть головы. Я потрясла ею, чтобы вернуть чувствительность.
Онемело одно бедро. Голень до лодыжки. Затем один за другим я перестала чувствовать пальцы на ноге, хлоп, хлоп, хлоп…
— Ааа, я буду его искать, буду, — сказала я, отчаянно барабаня ногами по полу автобуса, пока чувствительность не вернулась.
Я украдкой взглянула на парня-музыканта, которого, казалось, всё больше увлекала идея снова надеть наушники.
