мне прийти. Твой дом прекрасен. Очень живописный.
– Ты очень любезен. – Харука жестом указывает на скамейку. – Пожалуйста, садись. Надеюсь, ты любишь японскую кухню?
– Это сукияки? – Нино изумленно моргает. – Боже, я не ел такого уже целую вечность. Выглядит просто невероятно.
– Все готово. – Асао поворачивается к двери, ухмыляясь. – Надеюсь, вам понравится. Позвоните мне, если что-то понадобится.
– Спасибо, – говорит Нино, провожая взглядом уходящего Асао. Когда слуга ушел, Нино повернулся лицом к Харуке.
– Асао в третьем поколении, не так ли?
– Да, – подтверждает Харука, беря пустую тарелку.
– Это необычно для рангового вампира – быть слугой. Как так получилось, если можно спросить?
Слегка приподнявшись со своего места, Харука берет половник из большой кастрюли. Он щедро наполняет тарелку и протягивает ее Нино, а затем проделывает то же самое с тарелкой для себя.
– Асао был лучшим другом моего отца. Я не знаю всей его истории, но он добровольно поклялся в верности клану Хирано. Когда мои родители умерли, он был назначен моим опекуном.
– Сколько тебе было лет, когда они умерли?
– Двенадцать.
– Господи. – Нино сделал паузу. – Ты был так молод. Я сожалею о твоей потере.
– Спасибо, Нино, – Харука садится, подносит ложку ко рту и дует, прежде чем осторожно попробовать.
Нино уже удивил его. Харука не осознавал этого, но он ждал поверхностных, заезженных комплиментов по поводу своей внешности. Благоговения перед многогранной силой его натуры или, что еще хуже, откровенных ухаживаний с сексуальным подтекстом.
Они просто едят в комфортной тишине. Когда Нино снова заговаривает, его вопрос оказывается неожиданным.
– Я работаю в баре и часто встречаю забавных людей, – говорит он с некоторой нежностью в голосе. – У тебя есть друзья-люди? Или ты вообще с ними не общаешься?
– Лично я – нет, – говорит Харука. Он кладет палочки для еды и ложку рядом с пустой тарелкой. – Хотя я твердо убежден, что мы должны защищать и поддерживать нашу уникальную культуру, я также считаю, что некоторая интеграция с людьми является здоровой и необходимой.
– Я тоже так думаю, – говорит Нино. – Я считаю, что нужно поощрять позитивные отношения между всеми существами, независимо от их природы. Мой старший брат, Джованни, уделяет этому особое внимание в бизнесе. Он хочет, чтобы вампирские и человеческие компании работали рука об руку, а не только на свою аудиторию.
– Ты добиваешься этого на местном уровне в своем баре, не так ли?
Нино делает быстрый глоток вина.
– Думаю, ты прав. Ко мне приходят как люди, так и вампиры. Мои клиенты-вампиры по своей природе тянутся ко мне, понимаешь? На фундаментальном уровне. Они всегда довольно низкого ранга, поэтому они никогда не доставляют мне проблем. Люди – вот о ком я беспокоюсь.
– В каком смысле? – спрашивает Харука, поднося свой бокал к губам. У него сложилось свое впечатление о людях, почерпнутое из литературы и новостей, но правда заключается в том, что он почти никогда не общался с ними лично. О существовании его расы люди уже давно забыли. Есть исключения, но большинство вампиров высшего уровня остаются в уединении.
В современную эпоху старый мир аристократических вампирских укладов комфортно сосуществует рядом с человеческим обществом.
Нино усаживается поудобнее:
– Ну… они почти всегда пьют слишком много, потом происходит одна из трех вещей – они злятся, становятся неряшливыми или слишком много говорят. Иногда все сразу, но это худшие случаи и довольно редкие. С гневом и небрежностью я легко справляюсь. Чрезмерная говорливость – это, наверное, самое… раздражающее? Они сами по себе не делают ничего плохого, так что мне просто приходится терпеть их выходки. И почти всегда это начинается с игры «Если бы ты был человеком».
Харука наклоняет голову, хмуря брови.
Он дико заинтригован этим открытием. Для него Нино как антрополог, который глубоко исследовал и изучил опасный вид – вид, который в прошлом одновременно и боялся, и дискриминировал вампиров.
– В чем заключается игра? – спрашивает Харука.
– Она начинается с вопроса «Сколько тебе лет?». Обычно ни с того ни с сего, без всякого контекста. Они, наверное, всю ночь сидели, смотрели на меня и думали об этом. Я говорю, а на меня в ответ смотрят долгим взглядом. В конце концов я слышу: «Если бы ты был человеком, тебе было бы…» Вставляют случайный возраст. Как будто им нужно установить какие-то рамки отсчета, чтобы я вписался в их представление о жизни. Они не могут просто принять, что мне сто двенадцать. Затем, в зависимости от человека, я начинаю получать случайные вопросы о культуре «Вы знали Муссолини?» или «А как насчет Помпеи?». А я отвечаю: «А что насчет Помпеи? Разве ты не слышал, что я сказал, что мне всего сто двенадцать лет?»
Харука хмурится в недоумении:
– Так какой человеческий возраст они обычно присваивают тебе?
– Обычно что-то между тридцатью и тридцатью пятью. Хочешь верь, хочешь нет, но тридцать два – это то, что я слышу чаще всего. Если бы я открывал бар каждый раз, когда человек называл мне это число, я бы стал обладателем франшизы с барами по всей Европе.
Харука качает головой в изумлении:
– Такое бессмысленное занятие… Помпеи.
Они определенно пьяны, когда задают эти нелепые вопросы.
– Я знаю. – Нино пожимает плечами. – Но они наслаждаются этим. Это забавные маленькие игры. И они ведут себя так, как будто это что-то умное – словно мне не твердят одно и то же по несколько раз в неделю.
– Звучит изнурительно. – Харука откидывает голову назад, пригубив свой напиток.
– Бывают вещи и похуже. – Нино улыбается, в выражении его лица сквозит озорство. – Так… если мне тридцать два, значит, ты выглядишь на двадцать девять?
У Харуки отвисла челюсть.
– Я не выгляжу как какой-то слабый, двадцатилетний инфантильный человек.
Когда Харуке еще не исполнилось сто лет, это было достаточно неприятно. Вампиры старше ста лет имеют раздражающую привычку обращаться с молодыми вампирами как с детьми – будто они ничего не понимают в жизни и ее сложностях.
– Это просто гипотетически, для развлечения. – Нино усмехается. – Так на сколько лет, по-твоему, ты выглядишь?
Отведя глаза в сторону, Харука недоуменно отвечает:
– Сто один.
Нино поднимает ладони вверх, в его янтарных глазах появляется опасение.
– Ладно, прости. Я не хотел ничего плохого…
– Ты нанес великое оскорбление Дому Хирано.
Нино застыл, моргая. Такой серьезный.
– Мне очень жаль, я…
Харука ухмыляется, наливая себе еще один бокал вина. Поняв шутку, Нино садится и проводит пальцами по волосам. Он прикрывает глаза, растягивая губы в широкой улыбке.
– Господи.
– Ты будешь немедленно оскоплен и отправлен в подземелье, – чистокровный открыто смеется, его смех озаряет тускло освещенную кухню.
Глава 6
На следующее утро солнечный свет вливается в окно гостевой спальни, как мягкий свет лампы – желтый, с ясным туманным сиянием. Нино лежит в постели совершенно неподвижно, моргая, прижавшись спиной к мягкому постельному белью. Он спокойно оценивает обстановку в прибранной комнате.
Он находится в доме другого чистокровного вампира.
В течение следующих
