Пальцы сами собой сжались на пузатой кружке. Того и гляди, день-два пройдёт, и он тут действительно начнёт распоряжаться. Это у них, имперцев, в крови, что ли?
Ведь жили же они себе тихо и мирно, безо всяких господ. Поля засеивали, скотину растили, грибы-ягоды собирали, никого не трогали. Да, ворожили, но зла никому не причиняли. И вот вздумалось Баронам, сидевшим по своим лесным башням и скалистым крепостям*, снюхаться с магами и устроить бунт, за последствия которого приходится расплачиваться невиновным!
Мне на колено снова вползла тёплая Нянькина ладонь — и я медленно разжала пальцы. Глотнула из кружки, выдохнула.
Ни в коем случае нельзя терять контроль. Арес Эревин мог оказаться чутким к дару. И тогда обо всяких охотниках до лёгкой поживы вроде бражника Исака не придётся беспокоиться — сама себя сдам.
— Ну что же, начнём наш совет. Надобно обсудить с нашими гостями условия постоя, да и прочие важные дела. Тахтар — городишко крохотный, но никто нас в неуважении к гостям не упрекнёт, — елеем, сочившимся из голоса Солопа, можно было обмазаться с ног до головы.
— Мы особенных удобств от вас просить не собираемся, — Эревин упёрся локтями в резные подлокотники, и даже под толстой кожаной курткой заметно было, как бугрятся мышцы его рук.
Я отвела взгляд, уткнулась лицом в кружку. Щёки отчего-то потеплели.
— Будем благодарны Тахтару, если он поселит нас там, где тепло и чисто. И где мы никому не будем причинять лишних неудобств.
Какая предупредительность. Скажите пожалуйста! Будто и не людоловы вовсе! Так, погостить заехали, на зверя лесного поохотится.
От последней мысли отчего-то даже живот скрутило.
Я с благодарностью подставила кружку обносившей стол русоволосой девчонке в сереньком домотканом платье. Отхлебнула и едва не обожгла язык.
Дурочка.
— Уж об этом вы не беспокойтесь! — Солоп схватил с поднесённой мисы пышную лепёшку, разломил надвое, подал Аресу. Северянин взял предложенный кусок и впился в него крепкими белыми зубами.
Ну что ж, вот и всё. Хлеб преломлен, при свидетелях. Негласный сигнал для остальных застольников утолить голод и знак того, что обе стороны друг против друга ничего худого не умышляют.
Я тихонько вздохнула. Знать бы наверняка, что для имперцев этот обычай так же священен, как и для обитателей Свободных земель.
Давно между нами пролёг невидимый разлом — давно они уже не одной веры, не одних убеждений. И сейчас Император пытается этот разлом замостить только одним известным ему способом — слепив из двух земель одно государство, как это было в седые, незапамятные времена.
Но тогда и люди были другие, и жизнь другая. Получится ли что-то из затеи Штефана II — это ещё очень большой вопрос.
Какое-то время все чинно ели и пили. Служки молчаливыми тенями сновали вокруг стола, подносили новые миски с закусками и полные разных напитков кувшины.
Если и говорили, то больше о том, что меня не касалось. Решали обыденные, пусть и важные дела.
Вот сейчас разберутся, когда кузнец сможет заняться починкой кое-какого оружия и попорченных в боях доспехов, и они наконец-то мирно разойдутся. Мы с Нянькой растопим как следует печь, натаскаем горячей воды в лохань и…
— Госпожа, можно ли рассчитывать на вашу помощь?
Я так замечталась об отдыхе, что умудрилась пропустить конец разговора. Вопрос Эревина выдернул меня из благостных мыслей, словно ледяной водой окатил. Солоп смотрел выжидательно, северянин — с едва заметной усмешкой, будто знал наверняка что я совершено их не слушала.
Жар подступил к щекам. Я в надежде скосила глаза на Няньку — пожилая ворожея, разморенная перекусом и питьём, благополучно клевала носом.
Подавив стон, я выпрямилась, уже привычно сомкнула пальцы на почти пустой кружке и чинно кивнула.
— Всё, что потребуется.
— Отлично, — кивнул северянин. — Значит, без лекаря мы не останемся.
* * *
* Родовые имения части бунтовщиков располагались на скалистом западном побережье, ближе к Столице.
Дорогие друзья! Подписывайте на автора и добавляйте книгу в библиотеку, чтобы не потерять и оперативно получать уведомления о новых главах.
Глава 6
Я вытаращилась на северянина. Он смотрел на меня с уже привычным спокойным вниманием. По его лицу ничего нельзя было прочесть, ничего нельзя было понять.
Я перевела взгляд на Солопа, и его, казалось, приклеенная к лицу улыбка померкла.
— Но мы не можем лечить имп… пришлых, — успела поправиться я. — Ворожеям Свободных земель это запрещено!
— Кем же?
— Нашими богами, — я выпятила подбородок, ожидая словесной атаки, насмешек, чего угодно. — Нашими законами и обычаями.
— Она правду говорит, — отозвалась разбуженная новым разговором Нянька. — Вы не серчайте, господин Эревин.
— Я и не думал. Но хотел бы получить объяснения.
— А моего объяснения мало? — кажется, этот длинный напряжённый день давал о себе знать. Притворяться смиренной овечкой, даже под страхом разоблачения, становилось невыносимо. — Мало того, что это запрещено теми, в кого вы давно не верите?
— Прорезались-таки коготки, — пробормотал северянин, и сидевший по левую руку от него рыжебородый ухмыльнулся. Я вспыхнула, но не успела возразить. — Я не посягаю на ваше право верить и действовать в соответствии с вашей верой. Меня интересует практическая сторона вопроса.
— Наши зелья, — снова встряла Нянька. — Наши притирки, наши мази и питьё — в них всё дело. Мы готовим их особым способом, обрядовым. Запечатываем простенькими наговорами, добавляем в них свою кровь. А вы люди пришлые — кровь у вас давным-давно другая, наговоры на вас наши не действуют, вы ведь под защитой церковных печатей. Наше мастерство вам не поможет, только навредит.
Вот как спокойно и складно всё рассказала. Ясно и доходчиво. Наверное, потому что её совершено не смущал этот взгляд, который будто на весах тебя взвешивал, будто всё подмечал, помогая своему владельцу выносить тебе молчаливый приговор.
Потому что сидевший напротив меня человек, окутанный мягким светом свечей в густеющих сумерках, привык всех судить и оценивать, привык командовать и распоряжаться.
А ещё наверняка привык добиваться желаемого, потому что в ответ на объяснение Тусенны кивнул и произнёс.
— Ну а перевязывать-то вам не запрещено? Любую чёрную работу делать, с которой и походный лекарь справится. Выбитую руку вправить, глубокую рану зашить, отвар от лихорадки приготовить? Это может пригодиться в наших-то условиях. Мы всё-таки в Тахтар не прохлаждаться пришли.
Я взглянула на Няньку и едва не фыркнула от возмущения — на широкое морщинистое лицо Тусенны вновь выползла та хитрая улыбка с прищуром, которой она одарила главу «Медведей» во дворе — северянин Няньке откровенно нравился.
— Не запрещено. Это мы, конечно, сделать сможем. Это у нас и не только ворожеи могут. В Тахтаре девок с умелыми руками и знаниями в целительстве с полдюжины, поди, наберётся.
— Я своими людьми дорожу, — отозвался Эревин и потёр костяшкой указательного пальца заросшую тёмной щетиной щёку. — Уверен, в городке немало умелиц, но предпочту руки верные и знающие. Поэтому, надеюсь, ворожея с верескового холма нам не откажет.
— Если вашему походному лекарю понадобится помощь, мы, конечно, не откажем, — со старательным безразличием отозвалась я.
— Наш походный лекарь остался лежать на Эрсейском плато. Его разорвало надвое стараниями одного из одарённых соратников местных Баронов, — прорезавшаяся в его голосе сталь заставила меня сглотнуть. — Как, однако, несправедливо устроена жизнь: ваши дары целительства на нас не действуют, а вот все остальные ваши умения — более чем.
С этими словами он отодвинул тяжеленное кресло и встал из-за стола. За ним тут же последовали его воины. Северяне попрощались, поблагодарили за гостеприимство, и вскочивший со своего места Солоп, бросив в нашу сторону хмурый взгляд, вместе с остальными важными тахтарцами бросился провожать воинов в их временное жилище.
