Вековой паркет брызнул щепками во все стороны, но юркий маг отпрыгнул и даже культяпки свои из карманов не соизволил вынуть.
– Полегчало? – участливо спросил Рейнард.
– Относительно, – процедила я. – Реставрация пола за твой счет.
– С чего это? – возмутился парень.
– Монарший произвол, – отрезала я.
Мы помолчали. В гулкой тишине зала слышно было, как Николь вытряхивает щепки из складок платья. Досталось бы ей по полной, если бы я не нацепила утром на фрейлину защитный артефакт. Заряда там было не прямо чтобы много, но на внештатные ситуации должно было хватить. Кто ж знал, что представлять опасность здесь буду я, а не невменяемые претенденты.
– Зачем пришел? – сухо спросила я.
Рейнард помедлил с ответом.
Мы напряженно смотрели глаза в глаза, когда одно лишнее движение и вот уже зазвенит сталь. Как в академии, когда я срезала его волосы, или когда он углубил декольте моей рубашки, распоров ее от ворота до края. Или еще сотни случаев членовредительства и порчи имущества.
Но сейчас что-то изменилось. В его взгляде уже не было той веселой насмешки, затаенного ожидания пакости. Ничего мальчишеского не осталось за прошедшие года в этом боевом маге.
– Зачем ты пришел? – я раздраженно повторила вопрос.
Рейнард вскинул подбородок и громко, четко ответил:
– За тобой.
Вместо ответа я ткнула пальцем в боковую дверь, и парень, понятливо кивнув, вышел к прочим участникам.
– Родители тебя прибьют за испорченный паркет, – заметил брат.
– Пока я участвую в этом балагане, пусть радуются, что стены целы, – огрызнулась в ответ.
Мы помолчали. Я встала и пару раз прошлась от окон до стены и обратно, пытаясь сбросить раздражение. Четверть часа спустя, попинав наковальню, рассыпавшуюся черно-золотыми искрами, я уселась обратно на трон и мрачно сказала Николь:
– Зови следующего.
Потянулась вереница каких-то мужчин, но я не могла сосредоточиться. Возможно, проблема была в кандидатах – ничем не примечательных небольших землевладельцах, механиках и торгашах. Возможно, проблема сейчас пила прохладительные напитки, в ожидании завершения первого этапа отбора.
Из оцепенения меня вывел пятый по счету после Рейнарда кандидат. Точнее, не сколько он сам, сколько его профессия. Юноша неожиданно назвался музыкантом. Больше всего мне стало интересно, как же это он прошел проверку на благонадежность. Творческие люди всегда казались мне ветреными, если не сказать грубее.
У музыканта было поэтичное имя Натаниэль и никакой фамилии.
– Творческий псевдоним? – вяло поинтересовалась я.
– Проблемы отцов и детей, – загадочно улыбнулся юноша.
Понятно, чей-то перспективный отпрыск бросил идеальную жизнь ради скитаний по дорогам и попыткам снискать славу своему таланту. Историй таких было немного, но определенная мода на отказ от благ во имя какой-нибудь утопичной цели среди молодежи имелся. Как правило, избалованные детки богатых родителей любили рассуждать об экономике, внешней и внутренней политике и государственном устройстве. То есть обо всем том, в чем они не разбирались, но что позволило им иметь жизнь сытую и беззаботную.
Я попыталась вспомнить, кто же отказался от титула ради струнного инструмента, но странным образом никаких ассоциаций не возникало. Видимо, родители немаленькую сумму отстегнули за сокрытие сего позорного факта. Вот узнать бы, кто в Родовой канцелярии мздоимством занимается, да руки бы поотрубать…
Следующим вошел весьма взволнованный юноша. Он пытался украдкой рассмотреть стяги, а дыра в полу произвела на него прямо-таки неизгладимое впечатление. Если музыкант, как и положено воспитанному человеку, сделал вид, что не заметил следов боевого заклинания, то этот уделял паркету больше внимания, чем мне.
– Не хотите представиться? – вкрадчиво поинтересовался Даян, не меньше меня вымотанный происходящим.
Кандидат встрепенулся.
– Аскольд Гамбс, Ваше Высочество.
– Аскольд, полагаю пол моего дворца для вас интереснее моей персоны? – раздраженно спросила я.
– Я столяр, Ваше Высочество. Профессиональный интерес.
– Может вам и не отбор нужен, а заказ на хорошую сумму? – равнодушно спросила, мысленно рисую жирный минус столяру.
Что-то неуловимо жесткое мелькнуло в выражении его лица, и вот уже вроде бы он и не растерянный юноша, а уверенный в себе мужчина с широким разворотом плеч.
– При все уважении, Ваше Высочество, заказы я предпочитаю получать на общих основаниях.
Любопытно.
– Зачем же вы явились на отбор?
– Победить, – спокойно ответил юноша, открыто глядя мне в глаза.
Я усмехнулась.
– Амбициозно.
– Иначе борьба не имеет смысла.
– Борьба… и как вы думаете, за что здесь борются?
– Полагаю, за личное счастье, – осторожно ответил Аскольд.
Верно, и для каждого это счастье выглядит индивидуально. У некоторых даже может быть измерено в золотом эквиваленте.
– Для вас победа в отборе эквивалент счастья? – я вскинула бровь.
Я ожидала, что столяр ответит сейчас что-нибудь банальненькое, но неожиданно он сказал то, чего еще в этом зале я сегодня не слышала:
– Для меня – нет, Ваше Высочество. Я буду бороться не за свое счастье. А за ваше.
Пожалуй, это первый из кандидатов, который озаботился вопросом, буду ли я счастлива от всей этой процедуры. И вот так вот жирный минус превратился в плюс.
Следующих шесть я запомнила смутно. Они все были какие-то одинаково растерянные, будто бы не знали, зачем пришли. Просто подали на участие и внезапно попали во дворец.
– Иии последний претендент на вашу благосклонность… – пропела Николь, перелистывая блокнот для записей.
Вошедший в зал был… боевым магом, пожалуй. Он уверенным быстрым шагом пересек зал и замер у трона, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. Равнодушно мазнул взглядом по изуродованному паркету и поднял глаза на меня. Вероятно, он был ровесником Кириона, но сосредоточенный взгляд прибавлял немало лет.
– Вальтер оре-Марлоу, Ваше Высочество.
– Здравствуйте, Вальтер, – устало поздоровалась я. – Вы маг?
– Боевой маг, Ваше Высочество.
Честно говоря, я уже порядком притомилась, да и есть хотелось уже пару часов как, но глупо и невежливо наскоро делать вывод о человеке.
– Утомительно было ожидать?
На миг показалось, что он ответит нечто среднее между «никак нет» и «ждать вас я готов вечно». Но Вальтер лишь усмехнулся.
– Скорее познавательно.
Наблюдал за остальными, значит? Никогда раньше у военных не замечала склонности к аналитическому мышлению…
– Поделитесь наблюдениями?
Мужчина отрицательно покачал головой.
– От чего же?
– Пользы от этого никакой не будет ни мне, ни вам. Чего ради сотрясать воздух.
– Пусть так, – согласилась я. – Но все же на один вопрос вам придется ответить.
Традиционного уже «какой угодно!» не прозвучало. Маг молча смотрел на меня, ожидая вопроса. Какой неразговорчивый!
– Зачем вы здесь, Вальтер?
Маг усмехнулся в ответ:
– Вы мне и скажите, Ваше Высочество. Зачем самой желанной девушке мира Железа нужен этот унизительный отбор?
Я прищурилась:
– Чем же он унизителен?
– Быть отверженным принцессой железа – как позорное клеймо. Непригоден. Недостоин. Для мужской гордости это… – он на мгновение задумался, подбирая слова, – неприемлемо.
Может, поэтому Франклин так одержим идеей стать моим спутником? И всему причиной не чувства, а задетое самолюбие?
– И тем не менее, вы здесь, – заметила я. – Так уверены в своей победе?
– Если бы здесь что-то зависело от меня, был бы уверен.
Интересно. Ни одного ответа на прямые вопросы. Ни страстного желания участвовать, но и формальным подход назвать нельзя.
– Что ж. Надеюсь, вы правы, – усмехнулась я и указала ему на дверь.
Маг поклонился и вышел, а Даян проводил его задумчивым взглядом.
– Что-то не так, да? – спросила я.
