они чувствуют, страдают, теряют. Я могла облегчить чужие страдания, но позволяла им совершаться, так как у людей всегда должен быть выбор и способ выразить свой гнев. Я стала проклинать тот день, когда впервые взяла на себя эту ответственность, день, когда я появилась. Я плыла по течение, позволяя реке крови нести меня, куда ей нужно. Но, когда люди отвернулись от богов, когда позволили себе начать забывать нас… Дал ли Штормволл им выбор? Нет, он не позволил жить людям так, как они хотят и обозлился. Он запрещал нам вмешиваться без крайней необходимости, но, когда люди отвернулись от богов, когда позволили себе начать забывать нас, Штормволл обиделся и привёл мир в хаос. Я решила пойти против воли Штормволла и попытаться вернуть ему разум. Всё началось со Штормволла и всё должно закончится на нем.
Сейчас каждую ночь грозные молнии разрывают небеса, гром гремит так, будто сама земля треснула. Люди, испуганные и сбитые с толку, бросаются в укрытие, просят прощения у богов, которых они забыли. Даже находясь за стеной, я всё это слышу. Как бы Басморт не старался защитить свой народ, спасти их от бури он не сможет.
— О чем думаешь? — из тени в длинном коридоре возник бог смерти, пока я смотрела в окно.
— О том, что мое существование кажется мне странным. Я рождена из войны, но в конечном итоге всегда должна их вовремя завершать.
После смерти мои мысли заполнены тем, что хочу лишь я, а не тем, что ждут от меня другие.
— Что бы ты сделала, если бы могла?
— Что? — этот вопрос ввел меня в ступор.
— В глобальном смысле или лишь для себя?
— И то, и другое, — Басморт наклонил голову вбок, внимательно меня рассматривая.
Что бы я сделала? Что же…
— Я бы больше не позволила никому страдать, — решила я.
— А для себя?
— Прожила бы вечность с тем, кого люблю.
Бог смерти оперлся на стену. Он поправил свои кольца, надетые поверх кожаных перчаток. Алый камень на одном из перстней сверкал в такт молнии за окном. Гром сотрясал землю, а сильный ветер проникал в каждую щель в окне. Взгляд Басморта был холодным, словно ледяной узор на стекле. Он медленно поднял руку, и молния, будто откликнувшись на его жест, раздробилась на тысячи искр, освещая его лицо мрачным светом. В глазах у него мелькнуло что-то загадочное, как будто тайна вечности отражалась на его душе. Но лишь на мгновение, и тут же он вернулся к своему улыбчивому выражению лица. Ничто не могло тронуть его спокойствие, ни бури на небесах, ни крики умирающих душ в мире живых.
— Если ты желаешь, чтобы больше никто не страдал, то тебе не хватит времени на любимого человека. Пока ты будешь бежать за справедливостью, всё твоё счастье будет проходить мимо.
Но ведь я богиня… Вся моя вечная жизнь говорит мне о том, что я должна следовать пути, для которого была создана.
— Когда всё это закончится, — имея в виду войну на земле и на небе, я грустно выдохнула, — спроси у меня ещё раз, чего я действительно хочу.
Басморт кивнул.
— Обязательно.
Когда я сделаю то, что от меня требуется в данный момент… Когда наконец обниму Таолориса… Я пойму, чего хочу. Обязана понять.
После смерти я стала чем-то иным, что-то изменено внутри меня. Размягчившись, я стала более человечной, чувствительной. Мои мысли стали глубже, проникающие в самые недра души. Ощущения расширились, словно потоки эмоций захлестывают меня. Верно… Смерть меняет всё.
— Нам пора идти, — Басморт кивнул в сторону. — Вещи собраны, кони готовы. Ехать всего пару дней, потом вновь вернёмся сюда.
— Хорошо, — ответила я, взглянув в окно и посылая воздушный поцелуй в воздух, в надежде, что он дойдёт до Таолориса.
Буря на улице временно успокоилась. Перед поездкой Басморт попросил меня сменить одежду. Мой легкий, воздушный наряд больше не подходит этому времени. Теперь люди носят грубую одежду, сковывающую тело. В моё время платья были почти прозрачны, а ткань нежная и легкая, украшенная камнями и цветами. Девушки распускали свои косы, позволяя им свободно взмывать вверх, словно птицы, и кружиться в танце, словно лепестки по ветру. В то время мужчины носили широкие штаны, которые придавали им особый шарм и непринужденность. Легкие рубашки не были застегнуты, и каждый ветерок проникал сквозь них, сливаясь с их телами. Мужчины наслаждались прикосновением ветра, солнца к их щекам и просто ощущением свободы. Раньше я наблюдала, как девушки и мужчины просто наслаждались жизнью, не скованные строгими правилами и ограничениями.
Я подвела свои красные большие глаза с чуть скошенными веками красной краской, чтобы подчеркнуть их красоту. Моя внешность отличается от тех, кто живёт в этом королевстве. Когда боги появляются, они выбирают себе облик, который ближе по сердцу. Наши истинные лица немного отличаются. Среди распределенных по всей земле рас, количество людей продолжало расти неуклонно. Однако, несмотря на близость расположения, различные народы жили отдельно друг от друга, сохраняя свои уникальные особенности. Родившись среди населения Востока, которое именуется Хотусами, я была окружена людьми с удлиненные глаза миндалевидной формы и чуть скошенными веками, а также смуглой кожей, отличающей их от жителей Севера — Эврейсов. Их бледная кожа и голубые глаза, напоминающие рыбий взгляд, олицетворяли холод и мистику. Эврейсы были высокими и мускулистыми, их фигуры воплощали силу и грацию. В то время как Хотусы, небольшого роста и с виду слабые, обладали неподвижной осанкой и изяществом движений. Но среди распределенного населения не только Хотусы и Эврейсы занимали особое место. Также на этой планете существовали Долорены, их кожа была темна, как ночь, а глаза белы, словно снег. У них были удлиненные уши, как у многих богов, символизирующие их гармонию с природой. Долорены, глубоко увлеченные тайнами мира и изучением богов, были очень рассеянными и никогда не побеждали в сражениях. Хотусы, Эврейсы и Долорены, каждый со своей уникальной внешностью и культурой, сосуществовали в мире, где расовые границы оставались неизменными. Хотя они могли наблюдать друг за другом, они оставались изолированными в своих собственных королевствах.
Басморт нашел для меня наряд, который не только не сильно мешается, но и немного напоминает мою родную
