Сколько можно меня динамить?!
— Громкость убавь, — рычу на обнаглевшего гостя. — Выпей чаю и успокойся, — заливаю кипяток в кружку с чайным пакетиком.
— Не хочу! — отпихивает от себя чашку. — Я тебя хочу, а ты ломаешься, — заявляет обиженно.
Ты ещё ножкой топни, ага. Всё это напоминает детский сад. Мальчик хочет конфетку, а ему не дают.
— Вов… — вздохнув, пытаюсь подобрать слова. Этот разговор назревал давно. — У нас с тобой ничего не выйдет, — отвожу взгляд.
— Нормально! — хмыкает нервно. — И что ты раньше молчала?! Я за тобой больше года ухаживал!
— Прости, — присаживаюсь за стол. — Я боялась тебя обидеть.
— Бабская логика… — поникнув, Вова качает головой. — Мне не понять.
Терпеть не могу, когда мужчины говорят такое: бабская логика или не понимаю, что вам бабам надо. Будто женщины — это что-то инородное, неправильное — зло, в общем.
— Может быть, ты просто не понимаешь меня? — пытаюсь вернуть диалог в русло настоящей логики. — А я не понимаю тебя. Мы друг другу не подходим.
— Ты мне подходишь, — Володя не собирается сдаваться. — А я тебе чем не угодил? — смотрит на меня волком. — Не пью, не курю, работаю. Хата своя. Что не так-то?!
Мне только вздохнуть и остаётся. Отсутствие вредных привычек, наличие квартиры и работы — не всё, чего хочет женщина от мужчины. Для меня это вообще не главное. Мне нужен человек, с которым я буду по любви.
— У меня к тебе только дружеские чувства, Вов, — развожу руками. — Не могу я так.
— И я не могу! — он снова взрывается. — Хрю, му — ни хрена внятного!
— Тебе лучше уйти, — пытаюсь вежливо спровадить гостя.
— Никуда не уйду, пока не объяснишь!
— Вали отсюда! — не выдерживаю.
— Даря, не беси меня!..
Сдавленный, негромкий, но грозный рык заставляет Вову заткнуться.
Раненый зверь, пошатываясь, стоит на пороге кухни. К хвосту пелёнка одноразовая прилипла. Как он умудрился встать и прийти сюда? Не знаю, но сейчас для меня милее его злого оскаланичего нет. Оборотень демонстрирует Вове острые белые клыки. Переводчик здесь не нужен.
— Скажи, чтобы шёл отсюда, — гость обращается ко мне в приказном тоне.
— Знаешь, а не скажу, — складываю руки на груди. — Ты уходи. Сам дорогу найдёшь или волка попросить, чтобы проводил?
Вова смотрит на зверя, на меня — и сжимает кулаки. Злость и бессилие.
— Позже поговорим, — быстро выходит из кухни.
Прозвучало как угроза, но сейчас меня это не волнует. Главное — ушёл. Правда, дверью на прощанье хлопнул так, что штукатурка едва не посыпалась.
— Защитник, — улыбнувшись, осторожно касаюсь мягкой шерстяной головы зверя. — Ты как встал-то?
Оборотень едва стоит: лапы дрожат, дышит тяжело, как после долгой пробежки.
— Р-ры… — выдаёт на выдохе и ложится.
Что могу сказать — нет худа без добра. Вова испортил мне настроение, но взбодрил раненого зверя. Прогулка из спальни в кухню далась оборотню нелегко, но далась. Есть прогресс.
— Полежи-полежи, пока. Наберись сил, — убираю со стола и поглядываю на волка. — Сейчас посуду вымою, и пойдём на улицу.
В ответ я получаю тяжёлый вздох.
Не хочет носить подгузник — пусть делает свои грязные дела на улице. У меня всё строго.
Посуда вымыта, «собака» выгуляна. И я со спокойной душой возвращаюсь в горизонтальное положение, чтобы досмотреть кино. Серии пролетают одна за другой, и я сама не замечаю, как наступает вечер.
Зверь снова спит, я доедаю вторую шоколадку за день и переживаю за главного героя. Самый экшн начинается.
— Даря! — кричит из прихожей сестра.
О, Люба вернулась. Сейчас будет сериальчик покруче этого.
— Ты чего так долго? — выхожу из спальни.
— Гуляла, — сообщает сестра и трясёт бутылкой вина. — Штопор мне найди.
Скинув с ног туфли на шпильке, она идёт в кухню. Я за ней.
Чую, всё даже хуже, чем я думала.
— Держи, — достаю штопор, кладу на стол. — Бокал сполоснуть?
— Сполосни, — Люба достаёт из сумки пачку сигарет.
У-у-у, совсем плохи дела. Любовь бросила курить, когда встречалась с Серёгой. И не сорвалась, когда они расстались. А тут…
— Рассказывай, — наливаю вино и ставлю на стол перед сестрой.
Люба глотает вино, словно это виноградный сок. Выпив всё до капли, закуривает, а в глазах у неё собирается влага.
— Козлина… — выдыхаетшёпотом с дымом и плачет.
Это я поняла. Нужны подробности. Я волнуюсь не меньше сестры, только не плачу:
— Что случилось-то?
— Оказывается, Серёженька женился! — «Серёженька» у Любы получается сказать с отвращением. — Со мной он съехаться не решался, а с какой-то козой в ЗАГС пошёл! — растирает слёзы вместе с тушью по лицу.
Значит, я была права — фотки Серёга, скорее всего, не видел. А вот Вика разглядела. И мотивы Любины поняла. Внимательная и проницательная девушка.
— Тебе его сестра рассказала? — вздыхаю.
— Рассказала и показала. Фотки с их свадьбы, — Люба злится. — Угрожала мне, корова толстая. Не смей, говорит, лезть в молодую семью, — кривляется, изображая Вику.
— Блин… ну, бывает, — пожимаю плечами. — Может, Серёга влюбился?
— Ага, влюбился он, как же! Просто девка ушлая попалась, — убавляет громкость. — Залетела по-быстрому, окольцевала и к нему переехала. Теперь у дамочки полный комплект — муж на привязи и хата в Старом городе, — наливает вина в бокал, а руки ходуном.
— Люб, забей, — пытаюсь утешить сестру. — Ребёнком мужика не привяжешь. Захочет — уйдёт. А квартира Серёгина тебе никогда не нравилась.
— Во-первых, ребёнок — это уже всё… прицеп с алиментами. Во-вторых, хата… — Люба снова пьёт вино крупными глотками. — Какая бы халупа у Серёги ни была, она денег стоит. Где я другого такого найду? — сверлит меня взглядом, ожидая ответа.
Понятия не имею, где обитают Серёги…
— Люб, а чего ты раньше сидела на попе ровно?
— Не сидела! — сестра хлопает ладошкой по столу. — Я выдерживала паузу. За всеми его соцсетями следила… — замолкает.
Мужчины имеют свойство не афишировать некоторые события своей жизни. Или вовсе их скрывают. Как раз чтобы бывшие девушки вроде Любы не влезли с ногами и всё не испортили.
— Тогда надо отпустить ситуацию, — предлагаю хлипкий вариант.
Люба открывает рот, чтобы возразить, но вместо этого выдаёт:
— О-о! — и смотрит мимо меня. — Чудище твоё ходить стало?
Оборачиваюсь. Волк пришёл в кухню водички попить. Я, пока посуду мыла, миску с водой ему тут поставила, а перенести её в комнату забыла.
Оборотню всё равно до меня и моей сестры. Налакавшись воды, он плетётся обратно в комнату.
— Полегче стало. Ходит немного, — внимательно слежу за реакцией Любы.
Одно дело — лежачий немощный пёс, и другое — пусть и с трудом, но передвигающийся по квартире здоровенный зверь.
— Может, его цепью
