Аурокс хотел попросить Бабушку, не спорь с ней — молчи, пока я не освобожу тебя!
Бабушка не молчала. — Принятие любви не делает тебя глупцом. Она делает тебя человеком, а, именно, им ты не являешься, Тси Сгили. Ты только наслаждаешься своей победой над человечеством, потому что ты стала вещью запятнанной и абсолютно нелюбимой.
Аурокс видел, что слова старой женщины глубоко задели Неферет. Тси Сгили встала, и с улыбкой, которая делала ее похожей на рептилию, приказала ему, — Сосуд, призови зверя и убей Сильвию Редберд!
Аурокс
Хотя Ауроксу и нужна была команда, чтобы подойти достаточно близко для спасения бабушки Редберд, слова заставили его желудок сжаться, а сердцебиение участиться. Он встал и начал приближаться к клетке, состоящей из щупальцев Тьмы.
— Просто сломай ей шею. Не повреди ее тело больше, чем это сделали мои дети. Я хочу быть полностью уверена, что Зои сможет ее опознать.
— Да, Жрица, — безо всякого выражения ответил Аурокс.
Он не смотрел на ужасную лужу свертывающейся крови, растекшуюся по ковру из-под клетки, и расколовшуюся бирюзу. Его глаза встретились с глазами бабушки Редберд. Он попытался только лишь взглядом сказать ей, что ей не нужно бояться, что он никогда ее не обидит. Он произнес только два слова:
— Бегите. Балкон.
Бабушка не отвела взгляд. Она кивнула и сказала:
— Я буду скучать по восходу солнца, по лаванде, и по моей у-ве-тси-а-ге-я, но смерть меня не пугает.
Аурокс почти преодолел расстояние до клетки. Он знал, что ему нужно делать. Щупальца откроются перед ним. Бабушка выбежит. Он последует за ней, держась между ней и скользкими порождениями Неферет, и догонит ее снаружи — на балконе, где он будет защищать ее, пока Калона не унесет ее в безопасное место.
Потом стихии его покинут, и зверю придется бороться за свою свободу. Аурокс не слишком надеялся, что сможет победить, но все же цеплялся за мысль, что спасение бабушки Редберд — уже победа. Аурокс поднял руки, чтобы развести щупальца в стороны.
— Почему ты не призвал зверя? — голос Неферет прозвучал в каких-то дюймах от него.
Бабушка Редберд отшатнулась, глядя через его плечо.
Аурокс обернулся. Неферет парила в гнезде из скользких щупальцев. Он не видел ее ног. Похоже, ниже колен она стала частью детей Тьмы, которых так долго вскармливала.
Тогда он почувствовал страх, вызывающий дрожь, словно зимний ветер. Огонь внутри него отозвался волной тепла, и к Ауроксу вернулся голос.
— Жрица, зверь не слушается моих приказов, как это было до ритуала откровения. Но он мне и не нужен, чтобы сломать шею какой-то старухе.
— Но мне так нравятся звери. Я помогу тебе выпустить его наружу, — быстро, словно нападающая змея, Неферет ударила Аурокса по щеке.
Зверь затрепетал, а земля успокоила мучительную боль, позволив Ауроксу снова взять над ним контроль.
Брови Неферет взлетели вверх.
— Ну, разве это не интересно? Я не ощущаю ни малейшего присутствия этого существа. — Ее гнездо Тьмы поднесло ее еще ближе к Ауроксу. Он мог чувствовать ее дыхание. Оно было смрадным, как будто она наелась гниющего мяса. Он заставил себя не двигаться, когда она прижалась к нему и обняла, словно он был ее любовником. — Но знаешь, что я ощущаю?
Аурокс был не в силах говорить. Он смог только покачать головой.
— Я тебе скажу. — Она быстро провела острым ногтем по его щеке. Хлынула кровь, и в ответ затрепетали щупальца. — Я ощущаю предательство. — Она снова ударила его, словно клешней, и на этот раз еще больше крови выступило на его лице. — Ты — Сосуд, созданный в дар мне. Ты должен мне подчиняться. И зверь тоже принадлежит мне. — Неферет ударила его еще раз, кровь потекла еще сильнее. Зверь заволновался, но дух придал Ауроксу сил, позволив ему сохранить контроль.
— Дух? Откуда в тебе взялся дух? — Неферет возвышалась над ним, от ее ярости ее порождения размножались и росли. — Ударьте его! — Тси-Сгили швырнула в него нитями Тьмы. На этот раз Аурокс поднял руку, чтобы блокировать удар. Щупальце оставило на его предплечье глубокий, длинный порез. Зверь дрожал, подпитываясь болью Аурокса.
Внезапно к умиротворяющему духу присоединились остальные четыре стихии: вода успокаивала, воздух охлаждал, земля давала опору, огонь придавал силы.
Гнев Неферет был ужасен.
— С тобой стихии! Так, где же эта сучка Зои и ее круг?
— В безопасном от тебя месте, ведьма! — крикнул Аурокс и, повернувшись, открыл клетку Тьмы. Сжав бабушку Редберд в объятиях, Аурокс побежал.
— Бейте! Режьте! Пусть боль Аурокса будет невыносимой, я требую!
Щупальца обвились вокруг лодыжек Аурокса, нанося глубокие порезы и заставив его споткнуться. Он выпустил бабушку Редберд. Пожилая женщина крикнула:
— Аурокс!
Он попытался сказать ей, чтобы она бежала к балкону, где ее ждет освобождение, но Неферет оказалась быстрее, завершив заклинание меньше чем за время одного вздоха.
— Зверь, созданный из Тьмы, приди! Подчиняйся моим приказам!
Аурокс был окружен щупальцами Тьмы. Они не просто резали его. Они прессовали его своими телами. Его кожа покрылась рябью, и ужасные змееподобные существа начали проникать под нее. Боль под кожей была обжигающей. С каждым неистовым ударом сердца Тьма пульсировала в теле Аурокса, безжалостно гоня стихии прочь и, пробуждая зверя.
Бабушка Редберд всхлипнула и потянулась к нему. Его боль была невыносимой, и жуткая дрожь пробежала по его телу.
— Нет! Уходи! — успел крикнуть Аурокс. Его голос изменился. Он стал невероятно сильным и совершенно нечеловеческим.
Появился зверь, рожденный из боли, ярости и отчаяния.
Пожилая женщина поднялась на ноги, и, хромая, пошла к балконной двери.
— Убей ее. Сейчас же! — приказала Неферет.
В глубине остатков сознания Аурокс закричал, когда зверь взревел и повиновался.
Зои
Я покачала головой, глядя, как Афродита заказывает третий бокал шампанского.
— Как ты можешь пить?
— При помощи моего поддельного удостоверения личности на имя двадцатипятилетней Анастасии Беверхаузен.
Я закатила глаза.
— О-о, все в порядке. На самом деле мое ненастоящее имя — Китина Мария Бартовик.
— И оно гораздо меньше похоже на ненастоящее, — сказала я, снова закатив глаза.
— Ну ладно. Это работает.
— Ты проигнорировала мой вопрос о миллионах бокалов шампанского, — напомнила я.
— Вовсе нет, это ты утратила чувство юмора. — Она сделала глоток розового шампанского. — Кстати, ты вдруг стала как-то дерьмово выглядеть. Что случилось?
