…Ухнула пещера; дрогнул белоснежный свод. Гладкая поверхность покрылась ещё одной сетью мелких трещин; вырвался из вершины обелиска слепящий зелёный луч; вскрикнул Януш, хватаясь за виски.
- Велегор!!! – дико, с надрывом крикнул он.
- Заткнись, лекарь! – зашипел колдун, делая короткий взмах рукой.
Хлестнула по лицу острая снежная пыль, заскрипела ледяная клетка, уменьшаясь в объёме, сдавливая лекаря разраставшимися прутьями.
- Не зови его! – каркнул Хетаг, сжимая кулаки. – Слышал?! Не смей!
За спиной колдуна хрипло, издевательски рассмеялись.
- Даже… поверженного… со всей своей магией… боишься!.. – судорожно выдохнул Велизар, цепляясь слабеющей рукой за левое плечо. – Жалкий… ходячий… мертвец!..
- Заткнись! – рыкнул Хетаг, сжимая кулак. Велизар поперхнулся воздухом, стиснул зубы, опуская безвольную руку. – Как только я сломаю Велегора, то сумею воспользоваться бесценным тёмным даром! Я пытался! Почти получилось… Но… проклятье! Он вздумал сопротивляться! Глупый мальчишка не понимает, как тщетны его попытки! О-о, энергия его боли подарит мне колдовскую власть, равной которой нет на земле! И… и подарила бы раньше, если бы…
Вздрогнул ледяной пол; старый колдун зло зашипел, положил обе ладони на подрагивавший обелиск, вцепился в прозрачную поверхность скрюченными пальцами.
- Я всё равно добьюсь своего, мальчишка!!!
По хризанитовой скале прошла одна мутная волна, другая… вырвался из вершины слепящий зелёный луч; глухо застонал Януш, ощущая страдания своего сына.
- Велегор! – сдавленно крикнул он.
Не оборачиваясь, Хетаг процедил колдовское слово, сделал неуловимое движение кистью – и ледяные щупальца вплелись в тело лекаря, проникли под одежду, срослись с кожей, впились в плоть тысячами жестоких игл…
- Нет… - просипел Велизар, из последних сил цепляясь за осколок льда, терзавший его плечо. – Не… не смей… Велегор, малыш…
Старый колдун продолжал терзать своего узника, царапая хризанитовую глыбу, выпивая чёрную магию из юного хранителя… а потому пропустил момент, когда Януш в очередной раз вытянул руку, пытаясь коснуться обелиска – и на этот раз всё-таки достал.
Велизар заметил, как слабая золотистая искра проскользнула от белых, покрытых тонким слоем льда, пальцев лекаря к подрагивавшей, прозрачной скале. Как золотое сияние охватило обелиск, - и как сам Януш застыл в ледяной клетке, смежив побелевшие веки.
- Сдавайся, мальчишка! – зло выкрикнул Хетаг, не замечая золотистых отблесков на скале. – Ты боролся несколько дней, ты видишь, что сопротивление бесполезно! Здесь тот, кого ты зовёшь отцом – он уже ничем тебе не поможет! Похорони с ним свои надежды, юный хранитель! Признай – ты устал! Ты хочешь сдаться, Велегор, ты хочешь этого!!!..
…Треснула хризанитовая скала. Гора ухнула; за пределами пещеры раздался далёкий грохот – где-то сошла лавина. Дрогнули стены белоснежного зала; покрылись мелкой сеткой ледяные стены с замерзшими воинами. Хетаг отпрянул от обелиска, лишь теперь ощутив жар золотого сияния – и тотчас рухнул навзничь, спасаясь от летящих обломков лопнувшего хризанита.
Велизар уклониться не мог; лишь зажмурился, надеясь, что Единый убережёт от смертоносных осколков – и потому пропустил момент, когда обелиск со страшным грохотом распался, падая на белый пол уродливыми кусками. Не видел оборотень и того, как побежала от ударов сеть широких трещин к ледяным стенам, и как по ним потекли крупные капли золотистой влаги.
Решившись, Велизар приоткрыл глаза и, щурясь, вгляделся в стоявший в воздухе снежный туман. Небольшая ледяная скала, в которую превратился замерзший Януш, стекала на треснувший пол ручейками; где-то капала вода, стонала гора, плавилась пещера – и в её центре, неподвижный, как обелиск, стоял бледный Велегор.
Юный хранитель не шевелился; кулаки его были сжаты, глаза закрыты. Велизар даже не знал, дышал ли он – но судя по тому, какие полные ненависти взгляды бросал на мальчика израненный хризанитовыми осколками Хетаг, тот был всё ещё жив.
- Ты же сдался! – тонко выкрикнул старый колдун, барахтаясь на изломанном полу. – Ты же хотел, я чувствовал это! Ты принадлежишь мне!!!
Оборотень затравленно сглотнул, переводя взгляд на Велегора.
Тот медленно поднял голову. Разомкнул синие губы. Вытолкнул через силу:
- Позволь. Мне. Решить.
И разжал кулаки.
Тысячи хризанитовых игл разрушенного обелиска метнулись к старому колдуну, отбрасывая его назад. Велизар тихо выдохнул, глядя, как корчится пригвождённый к стене чёрный маг, как тщетно старается выдернуть скрюченными пальцами хоть один из прозрачных осколков… как, оставив бесплодные попытки, вскидывает руку, и на ладони его вспыхивает короткий разряд…
Оборотень даже крикнуть не успел, чтобы предупредить неподвижного Велегора. Молния сорвалась с пальцев Хетага, но юный колдун так и не пошевелился, чтобы уклониться от удара. Зато распахнул рот – и поглотил яркий разряд.
Облизнулся.
Это оказалось настолько страшно, что Велизар даже забыл о собственных мучениях. Во все глаза смотрел он на Велегора, беззвучно втягивавшего в себя воздух сквозь сцепленные зубы, и на Хетага, по всему телу которого прошла жестокая, конвульсивная дрожь. Юный хранитель развернул ладони, развёл руки – и вдохнул метнувшуюся к нему яркую искру от тела старого колдуна.
- Не-ет!!!
Лицо Хетага исказила жуткая гримаса: лишившийся своей магии колдун потерял последнее, что поддерживало в нём жизнь. Велегор не стал тратить времени на разговоры – взмахнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи; с трудом, шевеля занемевшими губами, прочитал короткое заклинание.
Хетаг рванулся прочь, но хризанитовые иглы держали крепко. Спустя несколько минут заледеневшее тело старого колдуна превратилось в такую же прозрачную скалу, в какой томились валлийские воины.
- Велегор! – слабо позвал оборотень. – А, чтоб тебя… - тотчас с болезненной гримасой ругнулся он, обламывая размякший кусок льда. Высвободившись из плена, оборотень вырвал из плеча осколок, зажал кровоточащую рану второй рукой и с трудом поднялся. – Велегор, малыш! Ты живой!
Мальчик медленно повернул к нему голову, и Велизар лишь теперь заметил, что ноги его по-прежнему находились в хризаните – Велегор не мог сдвинуться с места. Едва сдерживая болезненные стоны, охотник припал на колено, здоровой рукой отламывая кусок за куском от раздробленного обелиска.
- Сейчас, сейчас, - невнятно пообещал Велизар, двигаясь с трудом, через силу. – Сейчас высвободим тебя, малыш…
Юный маг посмотрел на оборотня сверху вниз, и на губах его появилась слабая, блеклая улыбка.
- О тебе я тоже думал, - вдруг негромко обронил он. – Там, внутри…
- Где? – не сразу понял Велизар, с шипением обламывая очередной кусок скалы.
- Внутри обелиска, - так же вяло пояснил Велегор. – Там было очень больно, холодно и страшно…
- Ничего, ничего, - утешил оборотень, не отрываясь от дела. – Вот сейчас высвободимся...
- Я в чёрной книге прочитал, - продолжал, будто не слыша, Велегор, - что магия – самая могущественная сила в мире. Она затмевает все стихии, подчиняет любые законы природы… но и против неё есть оружие. И этим оружием может воспользоваться даже ребёнок. Представляешь, Велизар? Даже ребёнок... В книге сказано: «Бойтесь любви человеческой и милосердия – оно разрушает всякий вид чёрной энергии». Я… я так и не понял до конца, что это значит… но когда попал в эту ловушку – мне только и оставалось, что думать…
Велизар наконец с болезненным вскриком обломал последний осколок скалы, высвободил ноги Велегора, помогая мальчику сделать первый шаг. Юный колдун пошатнулся, но не упал – его поддержал охотник.
- Замерз, небось, да? – встревоженно спросил Велизар, торопливо расстёгивая меховой плащ. Одной рукой получалось плохо, но оборотень спешил: мальчик стоял посреди снежной пещеры в одной рубашке и штанах. – Сейчас, я быстро…
- Я думал… о папе, в основном, - задумчиво говорил Велегор, без выражения разглядывая суетящегося оборотня. – Да, я много о нём думал. Ещё о Кассандре… и о тебе, и о королеве, и даже о короле… Воинов жалел, которые Слезу искали. Ведь они страдали вместе со мной, я чувствовал их боль… Всё надеялся, что сумею их разморозить. Ты знаешь, Хетаг питался не только нашей болью, но и людским страхом – для того и тварей в мир выпустил. И сны дурные напускал. Но мне с каждым воспоминанием становилось легче, а ему – сложнее. Хотя поначалу казалось, что я люблю только отца, но оказалось… оказалось, что во мне очень много любви! Как хорошо, что Хетаг этого не предусмотрел…
