в центре единственного помещения, дым из которого выходил в дыру, проделанную в крыше. Глаза постоянно слезились, а своё плачевное состояние Мэй даже не знала, на что списывать – на усталость, вечный холод или на то, что она уже забыла, как пахнет свежий воздух.
Ребёнок в её животе буянил уже не первый раз, но теперь всё было иначе. В этот раз ей казалось, что всё кончено – слишком сильной была тянущая боль. Слишком гадко было на душе. Прислушиваясь к болезненным ощущениям, девушка молила богов, чтобы этот день стал последним для наследника рода Хараган и для неё. Если её до сих пор не нашли и не спасли, то ждать помощи вряд ли уже стоит. Сын в любом случае убъёт её, но какой будет его жизнь потом? Какую судьбу уготовил для него подлый колдун? Лучше пусть он погибнет сейчас, вместе с ней, чем станет игрушкой в руках этого мерзавца.
– Ну что ещё?! – сквозь звон в ушах услышала Мэй гневный голос Йакара-сэ, которого каким-то образом вызвала старуха.
Должно быть, тюремщица показала своим скрюченным пальцем на девушку, потому что колдун немедленно оказался возле постели и принялся водить перед собой руками, творя какое-то заклинание.
– Хм-м… – задумчиво изрёк он наконец, взял Мэй за руку и вонзил свои кривые зубы в её ладонь.
Мэй чувствовала себя настолько плохо, что даже боли не почувствовала. Балансируя на грани беспамятства, она видела, как колдун слизнул кровь с её руки, а потом гневно сверкнул глазами. Он снова что-то колдовал, почему-то проклинал Хараганов, а потом подхватил девушку под руки, стащил её с тюфяка, доволок до ткацкого станка и приложил её окровавленную руку к узкой полоске того, что Мэй успела выткать. Сверху на её бледную ладонь и на чёрную ткань закапала ещё чья-то кровь, а потом над ухом прогремело злобное «Читай, тварь!», и Мэй выскользнула из своего тела в пространство между мирами.
Ей больше не было больно. Глядя со стороны на своё собственное измученное тело, она думала о том, что там, внутри этого вороха тряпок и обтянутых кожей костей, медленно умирает сын Нэйджела.
– Я знаю, что ты меня слышишь, Йакара-сэ, – спокойно произнесла незримая Мэй, и колдун тут же повернулся на её голос. – Я не стану ничего тебе предсказывать, потому что ты гнусный подлец. Можешь убить моё тело и дитя в нём, но о том, чтобы узнать свою судьбу, забудь.
– Нет, ты сделаешь это предсказание, потому что иначе я убью не только тебя, но и последнего дракона Сальсирии, – зло сощурился колдун. – Ты всё равно сдохла бы, потому что твоё дитя лишилось драконьей магии, а в таком плачевном состоянии, как сейчас… Теперь этот ребёнок для меня бесполезен, и мне наплевать на то, что с ним станет. Сдохнет вместе с тобой? Ну и пусть. Но не раньше, чем ты выполнишь своё предназначение.
– Моё дитя лишилось магии дракона? – Мэй боялась даже предположить, что это может означать.
– Именно так, – ехидно ухмыльнулся Йакара-сэ. – Ты ведь понимаешь, что это значит, да? Теперь где-то над Сальсирией порхает кровожадное чудовище, а в твоём полумёртвом теле совсем скоро остановится крошечное сердечко последнего мужчины рода Хараган. Убить дракона не так уж и сложно, а магия перенесёт меня туда, где я смогу наблюдать за гибелью этого мира, не опасаясь за свою жизнь. Мне не нужна Сальсирия, глупая ты курица. Я могу существовать в любом из созданных Великими Богами миров, какой сочту достойным себя.
– Тогда зачем тебе предсказание?
– О-о-о, я тебе объясню. Когда-то давно одна из твоих прародительниц выткала гобелен для моего предка. Она предсказала судьбы всех его потомков. Даже тех, кто сейчас ещё не родился…
– Но не твою?
– Увы… – пожал плечами колдун. – Мою судьбу, если верить её словам, может открыть только рионская ткачиха, чья магия усилена магией дракона. Сама понимаешь, о ком идёт речь, да? Но твоё дитя больше не даёт тебе нужную силу, а та, что ещё есть в твоём теле, скоро исчезнет, поэтому я и хочу получить своё предсказание сейчас.
– И тебе не нужен был наследник драконьей крови сам по себе? – сощурилась Мэй.
– Ну почему же не нужен? Он был бы приятным дополнением ко всему, что я имею. Я вырастил бы этого ребёнка, его сына, его внука и правнука… Здесь, в этом единственном уголке Сальсирии, куда закрыт путь для простых смертных, я позволил бы мужчинам рода Хараган иметь всё, что они захотят, а их кровь даровала бы мне бессмертие. Я знаю магию, способную на такое. Теперь эта моя мечта недостижима, но один бессмертный дракон в Сальсирии пока ещё есть, и я могу использовать его в своих целях. Разве ты не хочешь узнать, исполню я эту свою мечту или нет?
– Я не дам тебе предсказание, – отрезала Мэй гневно.
– Даже если я дам клятву, что потом отпущу тебя на все четыре стороны?
– Ты подлый лжец, Йакара-сэ…
– Но я никому не лгал! – возмутился колдун. – Я верой и правдой служил Хелигаргу! Это ты заставила меня нарушить принесённую ему клятву верности. Не раздвинь ты ноги перед…
– Хватит! Я теперь ещё и виновата? Никакого предсказания не будет, и можешь хоть на куски меня резать, ты понял?!
– Хорошо… – равнодушно пожал плечами Йакара-сэ и повернулся к старухе, которая всё это время сидела в своём углу с отсутствующим взглядом, будто в хижине не происходило ничего необычного. – Делай с ней всё, что хочешь, но если она умрёт раньше, чем очнётся, я сдеру с тебя кожу тонкими лоскутами.
Перед тем, как исчезнуть в облаке мерцающего тумана, Йакара-сэ брезгливо скривился и плюнул на лежащую на полу Мэй. Она хотела сказать ему вслед какую-нибудь гадость, но сдержалась, потому что это выглядело бы глупо. Нужно было как-то выпутываться из этой ситуации, но как?
Ткацкий станок стоял у окна, но проникнуть наружу сквозь стены или хотя бы через натянутый на оконную раму бычий пузырь у Мэй не получилось. Она снова оказалась запертой в четырёх стенах, где в слабом свете единственной свечи едва заметно поблёскивала живыми нитями узкая полоска сотканной ею ткани. На неоконченном полотне проявился простой узор, ставший бы изумительным украшением какого-нибудь пояса – перевитые между собой жёлтые змеи на бледно-зелёном фоне.
Этот узкий клочок переплетённых шерстинок фьорагов был её дорогой
