специальное и совершенно определённое место. И именно этой карты в Латерноне не было никогда. Нэйджел был твёрдо уверен в этом, поскольку досконально изучил их все ещё в детстве.
– Откуда она здесь взялась? – задумчиво нахмурился он, изучая надписи, сделанные на незнакомом ему языке.
– Это дедушкина, он с собой её привёз, – сообщила Лисандра. – Дай мне.
– Подожди.
– Дай, я покажу тебе гору, в которой спит дракон.
Нэйджел удивлённо поморгал, но карту отдал. Лис расстелила её на столе, аккуратно разгладила складочки, а потом ткнула пальчиком в ту самую гору у реки, где алхимик прятал своё чудовище.
– Вот. Тут живёт дракон, – с видом всезнайки гордо похвасталась Лисандра. – Вернее, жил. Его фьораги съели. Но дедушка говорил, что у него будет другой дракон, которого фьораги будут любить и не съедят. Папа, а дедушка Кагоннар больше не вернётся, да?
– Не вернётся, – подтвердил Нэйджел, который не собирался в подробностях объяснять ребёнку, за что, как и когда был наказан её дед.
– Это хорошо, – вздохнула девочка, плюхнулась в его кресло, подпёрла щёчки кулачками и принялась болтать ногами в воздухе. – Он заставлял меня быть леди, а я не хочу быть леди. Мне нравится быть просто девочкой. Быть леди ужасно скучно и трудно.
– Угу… – согласился Нэйджел, даже не слушая её болтовню, поскольку был всецело поглощён изучением горного ландшафта северного побережья Сальсирии, которого ни на одной из известных ему карт не было. – Интересно, кто сделал для Диаскаргена эту карту? Она совсем новая…
– Противный колдун, похожий на паука, – беззаботно сообщила Лисандра, даже не заметив, что при этих её словах у Нэйджело посерело лицо. – Он несколько раз появлялся в замке дедушки, а потом исчезал. Пф-ф-ф, и всё. Он так умеет, да. Ты мне не веришь?
– Верю… Лис, а ты не помнишь имя этого колдуна?
– Нет, я его не слышала, – помотала головой девочка. – Но дедушка много монет ему за эту карту дал, я видела. А потом меня наказали за то, что я подглядываю. Леди никогда не подглядывают.
– Наказали? – нахмурился Нэйджел.
– Да. Мне не разрешали выходить из моей комнаты целых два дня. Это было ужасно… – вздохнула малышка, и у Нэйджела отлегло от сердца. Зная, на что был способен его отправившийся к богам тесть, он уж подумал, что наказание Лисандры было куда более суровым.
– И правда, это ужасно, – согласился лорд Хараган, снова возвращаясь мыслями к карте. – Знаешь, Лис, до этого момента я был твёрдо уверен, что Спящее море начинается почти сразу за хребтом. Со склона Таорнага видно ещё несколько вершин. Вот эту. Эту… А дальше всё укрыто туманами, поэтому принято считать, что там ничего нет. Все карты составлены морскими путешественниками, потому что из тех, кто по суше перебирался за Таорнагский хребет, ещё никто не вернулся. И с моря там сплошные утёсы, даже приблизиться нельзя. Как колдуну удалось раздобыть это? Смотри, тут озеро, в котором берёт начало река Таор, а все думают, что вода просто вытекает прямо из скал, где проходят подземные потоки. И лес…
– Наверное, мама Мэй прячется там, – вздохнула Лисандра. – Если вы уже везде искали, ей больше быть негде.
– Ты права, – мрачно заключил Нэйджел. – И я знаю только один способ это выяснить.
* * *
– Выпустить дракона? Нэйд, ты в своём уме? – Ланар, исполняющий теперь обязанности личного помощника лорда Харагана, выпучил глаза так, что казалось, ещё чуть-чуть, и они вывалятся из глазниц.
– Это не обсуждается, – отмахнулся от него Нэйджел. – Колдун способен перемещаться в любое место по своему желанию, а у нас туда есть только один путь – по воздуху. Ты умеешь летать? Нет? А дракон умеет.
– Можно попробовать зайти с моря…
– Мы ищем их пять месяцев, Ланар. Пять! Путь по морю займёт ещё два. А там рифы и отвесные скалы. Где гарантия, что из этого хоть что-то выгорит?
– Но это самоубийство!
– Да. Поэтому мне понадобится яд, который быстро остановит моё сердце.
– Нэйджел…
– Не спорь, я уже всё решил, – Нэйджел всучил растерянному товарищу в руки стопку писем, скреплённых печатью лорда Латернона. – Отправь посыльных, пусть доставят это адресатам. Я известил правителей всех королевств о том, что намереваюсь сделать. Естественно, с просьбой не начинать охоту на последнего дракона Сальсирии. Если Мэй там, дракон вернёт её сюда, скроется в горах и никогда больше не покажется людям. Если её там нет, он просто не вернётся.
– Но драконы смертны, Нэйд. Ты понимаешь…
– Они уязвимы, да, – согласился Нэйджел, – но своей смертью драконы не умирают. Их можно убить, а для этого сначала нужно найти. Туда, где останется этот дракон, пути для человека нет.
– А если ему камень на голову упадёт? Или подавится, как этот…
– Ланар… – Нэйджел подошёл к другу и обнял его, прекрасно понимая, что старого товарища беспокоит не судьба дракона, а то, что лорду Харагану придётся расстаться с жизнью, чтобы выпустить чудовище. – Никто не поручится за судьбу Сальсирии, когда новорожденный Хараган попадёт в руки колдуна. Я должен разбудить дракона сейчас, чтобы этого не случилось. Даже если их там нет, проклятие уже не коснётся Мэй и моего сына. Я приму эту ответственность на себя. Проклятие рода Хараган закончится на мне.
Ланар повёл плечами, высвобождаясь из объятий своего лорда и прямо посмотрел Нэйджелу в глаза.
– Я чего-то не знаю, да? Мне кажется подозрительной твоя уверенность в том, что всё будет именно так. С чего ты взял, что дракон кинется выполнять то, что нужно тебе, если к моменту его пробуждения ты будешь уже мёртв?
– Я и есть дракон, Ланар, – Нэйджел вернулся в своё кресло за письменным столом и уронил голову на руки. – Легенда нашего рода действительно не совсем правдива, но не так, как это пытался преподнести мой покойный тесть. Никакого спящего чудовища нет. Все эти столетия Хараганы несли дракона в себе и передавали его из поколения в поколение вместе с кровью той последней твари, которую все считают спрятанной от посторонних глаз. Тот дракон давно мёртв, мой друг, и я даже не знаю, где покоятся его останки. Когда во мне перестанет биться сердце человека, магия крови дракона снова заставит его работать, но это будет уже сердце чудовища. Я стану чудовищем, Ланар. Поэтому я уверен, что дракон сделает всё именно так, как нужно мне.
