беспощадный господин. Таким он останется навсегда. И впереди ее ждет целая вечность с ним.
Он наклонился еще ниже и прижался носом к основанию ее шеи, шумно вдохнул и тут же откинул голову, закрыв глаза.
– Повсюду пахнет тобой. И все-таки слишком слабо…
Олеся была не в силах сдержать счастливую улыбку. Она понимала, что завтра им придется расстаться, что увидятся они лишь после холодов, и что эта ночь с ним – последняя перед чередой долгих холодных дней и ночей в одиночестве. Но сейчас она была рядом с ним. И собиралась воспользоваться каждым моментом своего счастья.
Она все еще смущалась произнести то, что хотела ему сказать. Наверное, не просто так она оказалась в теле безумного двойника.
– Я хочу, чтобы этой ночью… Ты взял меня здесь… Где Крампус должен овладеть своей женщиной. Как… как в том ритуале, о котором ты рассказывал. – Олеся перевела дыхание, чувствуя, как все тело сотрясает дрожь.
Габор шумно вздохнул. Ноздри раздулись, а на щеках проступили желваки.
– Я не могу этого сделать с тобой… Ты меня возненавидишь.
– Глупый господарь… Я люблю тебя. Ты ведь этого хочешь… Ты столько раз говорил о цепях. Признайся, хочешь?
– Хочу. – Он сглотнул, и Олеся не смогла отвести взгляд от рваного движения его кадыка.
– Тогда сделай это…
– Нет. Я не стану монстром, на которого ты будешь смотреть с ненавистью.
Олеся взяла его за руки и сжала пальцами большие сильные ладони.
– Ты – мой господин. Господарь этой крепости и повелитель преисподней. Ты самый удивительный, красивый, умный и хитрый мужчина, какого я когда-либо знала. Ты – Крампус. И стал им, чтобы спасти меня. Ты – все это. Но ты не монстр и никогда им не станешь. – Она приподнялась на цыпочки и легко поцеловала его в колючий подбородок. – И если мое платье удивит тебя, то ты исполнишь мое желание.
Олеся отступила на шаг и начала развязывать пояс.
Повернулась к Габору спиной, где на платье был ряд крошечных пуговок и попросила:
– Помоги.
Она ощущала, как дрожат его пальцы, как не слушаются. Несколько раз он даже выругался сквозь зубы, переставая быть демоном и вновь превращаясь в обычного мужчину. В мужчину, желающего свою женщину.
Еще никогда Олеся не была ни в чем так уверена, как в жажде Габора. Она чувствовала исходящее от него желание. И собиралась удовлетворить его.
Когда с пуговицами было покончено, она вновь повернулась к нему лицом и начала медленно стаскивать лиф. Сначала с одного плеча. Потом с другого.
Габор стиснул зубы и сжал кулаки. Его грудь поднималась и опадала от тяжелого дыхания, а взгляд загорался нереальным светом. Ее тело обнажалось, а его черты все больше заострялись.
И сейчас перед Олесей стоял не мужчина, не господарь и даже не Крампус. Перед ней возвышался дракон, пламя которого могло сжечь. Но она готова гореть в его огне.
На этот наряд портниха потратила много сил, но в конце концов Олеся осталась довольна результатом. И сейчас, видя, как Габор пожирает ее бешеным взглядом, осознавала свою привлекательность, свою необходимость. Она была нужна ему.
Возбуждение, захватившее ее в плен, оказалось яростным и беспощадным. Внизу живота разлилась опаляющая тяжесть и стало нестерпимо влажно. Грудь налилась и болела, жаждая грубых мужских прикосновений.
Олеся стянула платье до конца, позволив ему упасть к ногам черным облаком. Она стояла перед Габором, полностью открытая его взгляду, еще более обнаженная, чем если бы была без одежды.
Ее тело было прикрыто прозрачной черной тканью, мягкой и тонкой, не скрывающей ничего. Она мягко обтекала каждый изгиб, приятно лаская кожу. Единственным украшением были звезды, вышитые серебряной нитью и разбросанные по всей сорочке.
Олеся шагнула вперед, переступив через платье и демонстрируя разрез до талии.
– Ну что, я выиграла наш спор? Ты хочешь кончить? – Олеся подошла к нему вплотную. – Давай я проверю.
Габор замер, как те статуи Крампусов в нишах. Только он не пугал ее. Не был холодным. Но был каменным и твердым. Горячим. Ее ладонь легла на его жесткий живот, а затем не спеша потянулась к паху и опустилась на горячий бугор, накрывая уже полностью вставшую плоть.
Габор схватил ее за руку и рывком отдернул от себя, втянув сквозь зубы воздух.
– Ты выиграла.
Олеся задрожала от его реакции и тихого рычания, вырвавшегося из горла.
Он обхватил ладонями ее талию и приподнял. Олеся тут же с готовностью обвила ногами его бедра. Губы Габора набросились на ее шею, обжигая влажными колючими поцелуями.
Он уложил ее на одеяло, которое Олеся бросила на пол накануне.
– Готовилась к этому? – Габор навис над ней, расположившись между гостеприимно разведенных ног. – Заманила меня в ловушку.
Олеся улыбнулась:
– Да, готовилась.
Она начала дергать ремешки на его одежде, но те никак не поддавались. Габор убрал ее руки от себя и заставил закинуть их за голову.
– Я тоже готовился. – Он потянулся за спину и откуда-то достал тонкую серебряную цепь. Не толще пальца, но Олеся задрожала от предвкушения.
Влаги между ног стало так много, что она потекла на ягодицы. Олеся попыталась свести ноги, внезапно смутившись такой реакции своего тела. Габор обмотал ее запястья цепью и защелкнул какой-то невидимый механизм. Олеся тихо застонала и сжала бедра. Внизу уже все пылало от едкой тянущей боли.
Габор сжал ладонями ее колени и заставил развести ноги шире.
– Что ты скрываешь от меня? – Он хищно облизнулся, глядя на то, как ее тело истекает ее влагой.
Олеся выгнулась, кожу объяло огнем. На коже выступила испарина. Ее начало трясти от его сумасшедшего голодного взгляда, в котором читались все безумства, которые он готов был с ней сотворить.
Соски терлись о тонкую ткань, и сейчас ее мягкость раздражала и злила. Между ног тянуло до нестерпимой боли.
Габор задрал ее сорочку, обнажая живот. Его ладонь погладила нежную кожу, и Олеся прикусила губу, чтобы раньше времени не выдать ему свой главный подарок. Вызванный Адрианной лекарь подтвердил беременность. Больше никаких сомнений не оставалось.
Габор задрал сорочку еще выше, обнажая ее грудь. Оставив ткань, он вдруг отстранился. Олеся не заметила, как в его руках появилась плоская шкатулочка, размером с ладонь. Щелчок, и ее ослепило сияние розовато-сиреневых капель. Они были обрамлены таким количеством сверкающих прозрачных камешков, что хотелось зажмуриться.
– Помнишь, я спросил, любишь ты, чтобы твою грудь ласкали?
Олеся могла лишь глухо выдохнуть «Да». Габор достал массивные серьги, красивее которых Олеся никогда не видела, и небрежно отбросил в сторону шкатулочку.
– Ты ответила, что любишь, а я пообещал, что придумаю что-нибудь. Чтобы ты ощущала мои ласки и на груди, и здесь. – Его взгляд прошелся по ее промежности. – Я придумал…
Вскрик Олеси улетел прямо к сводам зала, когда Габор закрепил зажимом от сережки сначала один сосок, а потом другой. Металл тут же согрелся жаром ее тела. Тяжесть серег давила
