Вокруг расставлены двухъярусные кровати. Света нет, только свечи. Я сбрасываю обувь, несмело проходя вперед. Пол нисколько не студеный, но под ногами скрипят доски. У кровати, той, что ближе к окну, на тумбе расставлены три свечи. Рядом полотенце, испачканное в крови. А на подушке головой ко мне лежит мужчина. Я сразу узнаю в очертаниях фигуры своего супруга.
— Кристофер!
Я падаю на колени у изголовья его кровати. Парень очень бледный, на лбу крупными каплями проступает пот. Темные волосы ниспали на глаза и прилипли от влаги. Я аккуратно касаюсь прядей, убирая их с лица, целую его в плечо и поправляю одеяло. Вампир без рубашки и теперь я вижу причины такого тяжелого состояния. Грудь туго стянута бинтами, в районе живота большая бинтовая накладка, сквозь которую сочится кровь…
Ссадины на шее, лице и руках, местами синяки. Видеть это тяжело.
— Мой хороший, — шепчу я, — Ты меня не слышишь?
— Он поправится, — голос из темноты пугает. Я думала, что нахожусь тут одна, — Нужно время на восстановление. Ему досталось больше, чем мне.
— Тревис?
Парень присаживается на кровати, опустив ноги вниз. Оборотень в тени, но заметно, что голова юноши вся перебинтована, а один глаз закрыт от синюшного отека.
— Что произошло на базе? Это сделали вампиры Галии?
— Не только они. Нас же предали, разнесли в пух и прах за каких-то пол часа. Много наших положили в ту ночь. Я уже плыл по туннелю света и читал молитвы, какие помнил. Но Отец вытащил меня и Криса.
Больно это слышать. Я не могу отвести взгляд от супруга. Кристофер так слаб. Он не реагирует на прикосновения, дышит тяжело, с сухими хрипами. Если бы я могла отдать ему часть своего здоровья, непременно сделала бы это сейчас.
— А что с людьми? — сглотнув, я едва произношу имена, — Сара, Клэр, Джина… Что с Дрейком?
— Эти живы, — признается Тревис, — А все благодаря твоему мужу. Но не всем так повезло…
— Благодаря вам! — повторяю я, ведь оборотень был первым, кто поднял тревогу.
— Ладно, я оставлю тебя наедине с Кристофером. У нас еще будет время для разговоров.
— Тревис?
— Что?
— Спасибо.
— Да не за что, — как может, парень криво улыбается, — Хорошо, что ты и малыш целы.
Оборотень поднимается на ноги, подтянув к себе костыли. До этого я даже не замечала, что они стоят рядом. Хромая, Тревис подходит к нам, смотрит на Криса и молча уходит на улицу, почти раздетый. Оборотни не меняют привычек.
Я остаюсь с супругом наедине. Проверяю его повязки, смачиваю полотенце в ведре с холодной водой и прикладываю ко лбу.
Вампира мучает жар, он без сознания и лишь изредка, в бреду, говорит обо мне. Он зовет, и тогда я сжимаю его ладонь крепче, целуя и повторяя, что рядом. Услышав, вампир успокаивается.
Час за часом в дом почти никто не заходит, а если и появляется, то молча. Ромашковый чай Предтече так и не предложил. Они все понимают, что я не буду слушать ничьи советы, не стану есть и пить, ведь здесь и сейчас не существует другого мира. Пока Кристофер в таком состоянии, я буду рядом, переживу его боль вместе и сделаю все, чтобы он оправился…
К утру ко мне приходит Джон. Он осторожно предлагает помощь в перевязке. Нужно менять бинты на животе и вид крови не страшит. Я терпеливо выполняю все, что требуется, стараясь быть максимально аккуратной, чтобы не причинить вреда Крису. А когда вампир оставляет нас и лучи солнца приветливо забираются в комнату, сдаюсь без боя, уснув на собственных руках, сидя у кровати любимого.
Мне снится сон о весне, цветущей вишне и поцелуях… Мы с Кристофером готовимся к рождению ребенка в новом мире, где нет места и боли. Утопично прекрасном, чтобы быть правдой. И я слышу, как ласково ко мне обращается супруг. Он зовет меня: «Эмили! Эмили!». Голос становится мягким, нежным и таким реальным…
— Эмили, просыпайся…
Это не сон. Распахнув ресницы, я вижу заботливый взгляд черных глаз.
— Приляг со мной рядом, — Вампир поднимает одеяло и аккуратно двигается к стенке, забирая меня всю к себе в объятия. Чуть морщится от боли, но так крепко обнимает, — Ты вернулась. Это сон?
— Нет, это не сон. Кристофер? Я теперь всегда буду с тобой. Обещаю!
