сработает, если я не сделаю этого добровольно. Это часть ритуала – один человек варит зелье, другой выпивает его, и только тогда, при достаточном уровне доверия, связующее зелье действует.
Но если я окажусь связана с Дитером, он будет высасывать из меня магию, использовать меня, пока от меня не останется ничего, кроме человеческой оболочки.
Паника захлестывает меня так яростно, что я оказываюсь на грани потери сознания, перед глазами все расплывается, туман сгущается…
«Фридерика! – кричит Хольда, ее голос звенит у меня в голове. – Пожалуйста… я знаю, что ввела тебя в заблуждение. Но прошу, ты должна отречься от Источника. Прими дикую магию. Сейчас же, пожалуйста… спаси себя!»
«Как? – хнычу я. – Как? Я не могу говорить. Я ничего не могу сделать».
Слезы обжигают мне щеки. Я борюсь с ними, пытаюсь собрать остатки сил и свирепо смотрю на Дитера.
Я качаю головой.
Его безумная надежда тает. Он упрямо впивается в меня взглядом.
– Фридерика. Мне кажется, ты понимаешь, что стоит на кону.
Я продолжаю сердито смотреть ему в глаза. Может, это и к лучшему, что я не могу говорить; по крайней мере, так мне удается изобразить на лице решимость.
Внутри у меня все умирает.
Дитер поджимает губы.
Резким движением он швыряет связующее зелье в огонь. Бутылка разбивается, пламя пожирает зелье с внезапным порывом жара и силы, и я беспомощно вздрагиваю, звеня кандалами.
Дитер поправляет тунику, приглаживает светлые волосы.
– Ты выбрала, путь, Фрицихен. Запомни. Нам необязательно было сводить все к этому. Ты сама так решила. – Затем он улыбается.
Он улыбается, и у меня внутри все холодеет.
– У меня есть и другие способы заполучить твою магию, – говорит он. – Связующее зелье было наименее… грязным. Но. – Он склоняется надо мной, хватает рукой за подбородок, прижимает к себе и выдыхает мне в лицо: – Ты и я, мы с тобой связаны судьбой. Разве голос не сказал тебе об этом? Он сказал мне. Великое будущее ждет нас. Ты и я, чемпион и воин, воин и чемпион, связаны друг с другом, чтобы изменить мир.
Мое тело немеет. «Хольда? Он…»
«Мне так жаль, Фрици. Я рассказала ему много всего, прежде чем поняла, как далеко он способен зайти. Это… не то, на что я рассчитывала. Я мечтала о величии, которого вы вдвоем могли бы достичь, но он…»
«Ты мне этого не говорила. – Я бы разрыдалась, если бы могла. Но могу лишь давиться плачем, а слезы стекают по пальцам Дитера, поэтому я закрываю глаза. – Ты не предупредила меня!»
Воцаряется тишина. Тишина, переполненная чувством вины. «Мне так жаль, Фрици…»
– О нет, нет, нет, Фрици! Я же сказал тебе – не засыпай. – Дитер отворачивается к камину. – У нас еще есть дела. Теперь, когда ты выбрала более трудный путь, дел даже больше. Не заставляй меня сожалеть, что я оставил тебя себе.
Он присаживается на корточки у камина, спиной ко мне, и я пользуюсь моментом, чтобы взглянуть на кандалы. Они держат крепко, мои руки побелели от напряжения, и рядом ничего нет, мне не за что зацепиться, чтобы попытаться высвободиться.
Пот, холодный и горячий одновременно, струйками стекает по спине.
– Мои охотники знают, что это вы с капитаном выставили их дураками, – буднично сообщает Дитер. Он что-то крутит в камине, и оттуда снова вылетают искры. – Больше всего на свете они хотели бы отомстить вам, моя милая сестренка. О, как они ликовали, когда я сказал, что тебя удалось поймать! – Он смеется, высоко и скрипуче. – Они не понимают, что двадцать жителей Баден-Бадена, которых я приказал сжечь, помогли мне тебя поймать, но, с другой стороны, они вообще ничего не понимают.
Он сжег двадцать человек, чтобы добраться до меня.
Чувство, что меня предали, гложет меня изнутри, но я не могу сейчас ему поддаться. Я должна действовать. У меня и без того мало преимуществ, я не могу оттолкнуть Хольду.
«Ему не нужно было никого сжигать, – говорю я. – Правда? Чтобы использовать дикую магию, не нужны жертвы или зло. Вот что ты хотела ему показать, вот что ты хочешь показать мне».
«Да, это одна из причин, – отвечает она. – Пожалуйста, Фрици. Ты еще можешь произнести заклинание. Ты ведь обращаешься ко мне, не так ли? Пожалуйста. Больше я ничем не могу тебе помочь. С дикой магией тебе не нужно будет соблюдать правила Источника. Ты сможешь дать отпор».
У камина раздается лязг металла, и я замираю, ненавидя себя за немощный стон, вырывающийся из моего горла, – это единственный звук, который я могу издать.
Дитер встает на ноги.
– Если бы я был хоть немного уверен, что мои люди не убьют тебя в порыве мести, ты была бы сейчас в их милости. Веришь ты в мораль или нет, но людьми гораздо легче манипулировать, когда они охвачены жаждой крови! Так что помни об этом, meine Schwester. – Он оборачивается и одаривает меня лучезарной улыбкой. – Баден-Баден кишит охотниками. И на этот раз здесь нет ни акведуков, по которым можно было бы сбежать, ни честолюбивых капитанов, которые могли бы тебя спасти. Я очень сомневаюсь, что тебе удастся соблазнить кого-нибудь из моих людей – я обещал им, что они вскоре услышат, как ты кричишь, и увидят, как ты горишь. О, они были в восторге от этой идеи.
Он поворачивается ко мне и поднимает предмет, который держит в руках.
Я бьюсь в кандалах, слезы текут по лицу, из горла вырываются жалкие сдавленные стоны.
Мне нужно произнести заклинание, чтобы отречься от Источника. Мне нужна дикая магия.
Но мой разум заволакивает страхом, когда брат сокращает расстояние между нами и хватает меня за подбородок, заглушая тем самым мои рыдания и держа длинный железный прут рядом.
На его раскаленном наконечнике, светящемся оранжевым от огня, находится клеймо. Я уже видела такое, выжженное на груди у ведьм.
Дитер крутит прут, размахивая им в воздухе, будто он не обжигающе горячий и не опасный, и я вижу букву «D», размером с его ладонь, покрытую красивыми завитками.
«D» означает «dämon». Демон.
Та буква, которой он заклеймил маму.
Он следит за моим взглядом, затем смотрит на меня.
– Связующее зелье позволило бы мне получить доступ к твоей силе гораздо быстрее, но, что ж, ты сказала «нет». Но вот это! Видишь ли, я надеялся, ты поймешь. Сигилы не являются чем-то священным, чем-то, что богини создали для нас. Мы даем им силу. Сигилами может быть что угодно, абсолютно все, что-то, чему мы пожелаем придать силу. А вот
