догадался, для чего тебе нужны ведьма, принцы и носительница старой крови? Хочешь обмануть Карт? Хочешь получить силу, равную силе богов? Даже на Адель женился, чтобы получить ее силу себе через вязь брачной татуировки!
– Все так, – не стал отрицать владыка. – Хотел. Но, Пьерн, между нами возникло недопонимание. Я не хотел убивать вас. И тем более я не хотел убивать родителей! Это сделали наши враги из премирья. Когда мне доложили, что в замке предатели, я сразу бросился в их спальню, но опоздал. Меня опередили. А вскоре явились вы и…
– Ты на нас напал! Логика зашкаливает, если это сделал не ты.
– Я думал, это вы с Гастоном их убили. Искал вас, чтобы вернуть домой и допросить, но позже узнал, кто это сделал. И снова искал. Искал, потому что мы должны были вместе решить, как жить дальше. Ты не представляешь, в каком хаосе мы находимся!
– Значит, все эти годы… Мы с Гастоном зря убегали? Когда я входил в подмирье в поисках ингредиентов для зелья сокрытия старой крови, мне приходилось прятаться как от патрулей, так и от тварей. Я думал, все это – твоих рук дело.
Властос развел руками.
– Как бы то ни было, мы должны решить проблему с владычицей и тварями. Так не может продолжаться. Они размножаются со страшной силой. Им требуется все больше жертв. Я пытался держать порталы, но наших сил не хватает. В армии разброд и шатание, никто не хочет служить на границе миров. Твари все равно прорываются сквозь разрывы, ходят в мир людей без моего ведома, а патрули зачастую пропускают их, чтобы не сражаться… Жалкие идиоты! Прикрывают свои задницы.
– И ты нашёл решение в том, чтобы стать Богом? – Пьерн поёрзал в кресле.
– А почему нет? За эти годы я чего только не испробовал. Я даже связался с магистром Оруэллом. Он сотрудничал с родителями, они верили, что есть способ подчинить сознание тварей, вели разработки в этом направлении. И этот способ, как ты увидел недавно, работает. Можно было бы успокоиться, но я понимал, что власть в руках магистра, а не в моих. И это очень не понравилось знати. Они хотели меня свергнуть. Требовали досрочного разбирательства, выбора нового владыки. И кто им будет? Херсон? Этим безвольным доходягой будут помыкать все знатные семейства. И некоторые незнатные тоже. Он же не способен принять ни одного волевого решения!
– Но должен быть другой способ…
– Если ты найдешь его, я буду только рад. Из нас всех ты всегда был самым разумным и смышленым. Не зря матушка с детства называла тебя ученым. Если бы ты был рядом, возможно, мы бы давно нашли решение, но я его не вижу. У порталов в премирье стоит армия Марга. Он готов ринуться в наш мир со дня на день, поэтому решение нужно принимать прямо сейчас. Я ведь до последнего не хотел проводить этот ритуал, но когда разведчики донесли… сам, понимаешь.
Он понимал. Как понимал и другое.
– Но ведь тогда Адель погибнет.
– Погибнет. Но власть в нашем мире больше не может зависеть от старой крови. Она выродилась. Точнее, ее вытравили. Всех девочек убили. Адель, возможно, единственная в ком течет старая кровь. Какого будущего ты желаешь для её детей? Его нет. Их же всех убьют! Кого во младенчестве, кого в юношестве, но они не будут жить.
– Ты не можешь делать этот выбор в одиночку.
– А что ты предлагаешь? Рассказать обо всем Адель?
Мужчина поднял брови. Именно это он и предлагал.
– Издеваешься? Да она сбежит, как только узнает обо всем.
– Я хорошо изучил эту девочку. Я хорошо учил её. Мы с Гастоном, конечно, сбежали, но у нас был план. Мы хотели свести её с дарси Драгнором, носителем крови Эрвина. Их дети могли стать могущественными и возглавить трон подмирья.
– План, конечно, замечательный, но, во-первых, у нас нет на это времени, а во-вторых, этих детей также просто убить, как и обычных. Вы не учли, что у них нет будущего. Так ты поможешь мне обмануть, Адель?
Пьерн почесал подбородок, и Властос добавил:
– Она мне не доверяет. Да еще джаффар этот… он же меня к ней не подпустит!
– Он пришел в себя?
Я очень тяжело приходила в себя. Сначала вернулся слух. В комнате негромко переговаривались служанки, звенела посуда, шелестели тряпки. Я узнала, что нахожусь без сознания уже вторые сутки, но лекари дают положительные прогнозы. С утра меня перевели из лекарского крыла в жилое, сняли с восстанавливающего артефакта.
Было тепло и уютно, пахло незнакомыми настойками и куриным бульоном. Чьи-то заботливые руки обтирали мой лоб ароматной водой. Что-то со смесью крапивы и тысячелистника.
В горле пересохло. Я закашляла и открыла глаза. Служанки бросились ко мне, а одна из них убежала из комнаты, видимо, докладывать, что я очнулась. Девушки налетели на меня со всех сторон, начали задавать бесчисленные вопросы: как я себя чувствую, нужно ли мне что-то, где болит, помню ли, что произошло? Я не видела мир, он расплывался белесыми пятнами, словно на глазах стояла слезная пелена. От громких девичьих голосов разболелась голова.
– Пить, – прошептала едва слышно. К моим губам тут же поднесли холодный стакан.
– Лекарь сказал, пить это, если попросите, но только маленькими глоточками, – прозвучал мелодичный женский голосок.
Я сделала пару глотков и щелкнула зубами – стакан нагло отобрали.
– Простите, ваше величество, но больше нельзя.
Издевательство какое-то. Пить хочу!
Мне помогли лечь. Тело болело. Особенно спина. Но радовало, что я уже в образе человека, значит, опасность для жизни миновала. Зрение быстро восстанавливалось, а вместе с ним возвращались воспоминания. Заболело в три раза сильнее. Но уже не тело, а сердце и душа.
– Как Эльрих? – обратилась к невысокой полноватой служанке в обычном для нашего мира темно-синем платье с белым кружевным воротничком.
– Кто, простите?
– Мужчина, с которым я пришла в ваш мир? Огромная золотая птица, – проговорила сбивчиво.
– А вы о том красивом иномирянине, – щеки служанки порозовели. – Я не знаю подробностей, но лекарь часто к нему заходит.
