И так уши горят, и щёки пылают.
Сейчас её волновало только одно, что скажет мужчина, которого она чувствует обнажённой спиной. Как страшно повернуться и посмотреть в глаза.
Его рука обнимала так, что в животе снова начинали звенеть натянутые струны желания, она кожей ловила его пульс, и сердце невольно начинало стучать в такт.
Тёплые пальцы сомкнулись на её запястье, мягко и осторожно поглаживая кожу.
Она замерла, почувствовав это, хоть и так лежала, боясь шевельнуться и выдать своё пробуждение. Закусила губу, удерживая чувственный вздох – реакцию на эту ласковую пытку.
– Прости, – горячее дыхание опалило обнажённое плечо, – за столько веков нежности так и не научился…
Что за глупости говорит? С этим она точно могла поспорить. Нежности в эту ночь было не меньше, чем страсти.
– Прости! – повторил Эрих.
Ева решилась-таки открыть глаза – всё равно ведь понял, что она не спит. Опустила взгляд на свою руку. Пальцы Эриха продолжали ласкать её гладкую кожу, на которой проступали отчётливо тёмные пятна синяков. Ах, вот он о чём…
В памяти сразу воскресло: её руки запрокинуты над головой, его пальцы судорожно впиваются в её запястья, вжимают в постель, стискивают всё сильнее, с каждым новым толчком, и вот уже жаркая пульсация взрывается в теле безумным экстазом.
Господи, неужели это всё на самом деле было? Это не сон?
– Не хотел так… – шепнул, целуя её в волосы снова, снова и снова. – Ты такая хрупкая… И кожа тонкая, как шёлк. Ты меня с ума сводишь, моя фея! Правду легенды о фейри говорят. Погубит любого смертного такая любовь…
Поцелуи расцветали кострами по изгибу шеи и плеча.
– Ева… Любовь моя… Сказка моя… Мечта моя…
Сердце готово было выпрыгнуть из груди от таких внезапных откровений. Может, ей это всё-таки снится? Чтобы холодный, сдержанный Эрих – и такие признания!
Хотя, после этой ночи, назвать его холодным и сдержанным... Н-д-а-а-а…
Она развернулась к нему, но в лицо взглянуть не хватило смелости. Его пальцы нежно коснулись щеки, скользнули по её губам.
– Ева, посмотри на меня! Не прячь глаза, пожалуйста! Тебе нечего стыдиться.
Она вспыхнула, смущаясь ещё больше – как легко он читает её мысли.
Но ресницы дрогнули, и вот наконец-то встретились взгляды. Светлые манящие глаза так смотрели, что невозможно отвести свои. Ева в них тонула, как в волнах ледяных северных морей.
– И что теперь? – сама не поняла, как этот вопрос сорвался с губ.
– Пожалуй, придётся пересмотреть некоторые правила… – усмехнулся он.
Но тут же добавил серьёзно, без тени улыбки:
– Ева, я не собираюсь ничего скрывать. Если ты об этом… Игры в тайных любовников – это не для меня. Пусть осудят: другим запрещал, а сам вот так… Мужчина должен отвечать за то, что делает и говорит. Я готов признать, что ошибался.
Ладонь Эриха потянулась к её щеке, нежным теплом пальцы скользнули по коже.
– Я не собираюсь прятать тебя. Я собираюсь тебя защищать. Ева, всё уже случилось. И, неважно, будем мы спать в одной постели, или тяжко вздыхать на расстоянии – ты уже моя слабость, моё уязвимое место. Я же… люблю тебя…
Он потянулся к её губам, замер на миг – глаза в глаза.
– А теперь я знаю, что и ты меня тоже… И вот за это – благодарю!
***
– Хочешь кофе? – улыбается она.
Кухня вызывает в душе смутное тревожное чувство – неприятно царапает память осколками вчерашних событий. Но он улыбается так светло, что всё чуждое и тёмное тает в лучиках этого тепла.
– Хочу, но я сам сварю, – он протягивает руку, ловит её запястье, тянет её к себе на колени.
– Не доверяешь? – усмехается она, запуская пальцы в его волосы.
Как ей нравится чувствовать эти светлые вихры – можно ерошить бесконечно, как смотреть на огонь или воду!
– Никакого больше коньяка! Никогда. Клянусь!
– Глупышка, – он целует в шею, и мурашки бегут по телу, наполняя новым желанием каждую клеточку. – Просто хочу сделать что-то приятное для тебя… Ты мне себя подарила! Самое ценное, что в этом мире есть. Так могу я хоть завтраком тебя угостить?
– Не можешь, – лукаво улыбается Ева, тонкими пальчиками обрисовывая контуры его лица – изгиб бровей, красивые скулы, любимые губы. – У нас совершенно пустой холодильник.
– Думаю, эту проблему я решу, – хитро подмигивает Эрих. – Но есть другая… Если ты сейчас не прекратишь делать то, что делаешь, завтрак в очередной раз сорвётся. Я опять утащу тебя в спальню.
– О, это угроза? – Ева заливается смехом. – Надо подумать… Чего же я хочу больше? Есть или…
Он впивается в её губы, целует долго, ненасытно, сладко. Отрывается с трудом.
– Знаешь, мне лично больше нравится «или», – усмехается он, пожирая её глазами, – но я не хочу тебя голодом заморить. Мне тут идея пришла в голову… Как насчёт выпить капучино… ну, скажем... с видом на Эйфелеву башню? Или предпочитаешь берег моря? Чего ты хочешь?
Она распахивает глаза изумлённо. Не понимая, это шутка или нет.
– Пиццу хочу, – задумавшись на миг, выдаёт она. – Пиццу и капучино.
– Прекрасно, – кивает Эрих. – Обожаю итальянскую кухню. Знаешь, где самая вкусная пицца?
– Говорят, в Неаполе, – продолжает насмешничать Ева. – Но я там не была.
– Ну, значит, проверишь… Собирайся!
– Что? – она соскальзывает с его коленей, но продолжает хлопать ресницами и никуда не идёт.
– Ева, в этом мире нет ничего прекраснее, чем женщина в мужской рубашке на голое тело… – его знойный взгляд гуляет по её фигуре и обнажённым стройным ногам. – Но боюсь, в таком виде нас не пустят в приличные места. А я знаю одно изумительное, уютное кафе прямо на побережье, где готовят самую лучшую «Маргариту» в Неаполе.
– Эрих, ты серьёзно, что ли? Про Италию?
– Иди уже одевайся! Я голодный как волк…
– Чёрт, а что так можно было, да? – хохочет она.
– Ну, обычно порталы мы используем исключительно для дела, – напускает он серьёзный вид. – Но… иногда можно и пошалить, да?
– Да! – подпрыгивает она от радости, кидается ему на шею, целует снова. – О, все мечтают об олигархах с яхтами и самолётами… Глупые женщины! Надо мечтать о мужчине с собственными
