«Всем давно это известно», — ответил Рэндалл и передернул плечами.
— Прекратите шептаться! Особенно, когда я с вами разговариваю, — хмуро изрекла легарда. — Когда вы уже повзрослеете? Особенно ты, Рэнд!
— А что сразу я? — искренне изумился киашьяр.
— Это твой брат, — безапелляционно отчеканила Элеонора и вновь присела рядом с ребенком.
Клант хотел что‑то сказать, но Рэнд, от греха подальше, подхватив блондина под локоть, выскочил в коридор. Брат недовольно засопел, но ничего не ответил, отойдя от киашьяра на несколько шагов.
— Знаешь, а ведь тетя права, — прикрыв дверь, признался Рэндалл.
— Мне не понятно… уже всем, что ли, в Лессе известно о произошедшем? — взвился Клант.
Брюнет неопределенно пожал плечами и спокойно ответил:
— Да даже если и так… Почему ты злишься? Особенно теперь.
— Я не виноват, это все Эмма. Бестолковая девчонка! — простонал Клант.
— Она всегда такой была, — хмыкнул Рэндалл, подходя к натянутому на стене гобелену — на полотне неизвестный мастер выткал животное, смутно напоминающее легала, но способностей художнику явно не хватало, и зверь вышел похожим на помесь утки и осла, — и тебе это хорошо известно.
— Да, но ни разу за столько лет Эмма не ввязывалась в неприятности так часто, как в последние несколько недель.
— Это практика! — усмехнулся Рэнд. — Потом будет только хуже.
— Да, но теперь эта девчонка заявила, что не желает меня видеть, — хмуро сообщил Клант.
Рэндалл ничего не ответил, лишь выразительно посмотрел на брата. Блондин зло застонал и взмолился:
— Давай только без этого. Мало мне отца и Кирии с их взглядами. Нам языки придумали, чтобы можно было прямо сказать, а не изображать из себя укоряющие статуи.
— Ты сам все знаешь, — отмахнулся киашьяр. — Вместо того чтобы походить на страдание неоцененного героизма, пошел бы и извинился перед девчонкой. Эмма малышка добрая, а на тебя она вообще долго злиться не может.
Клант замер, потом закашлялся и судорожно хлопнул себя по груди.
— Что на этот раз? — обреченно сжалился легард.
— Видишь ли… В этот раз все немного сложнее, — в конце концов отозвался блондин.
— Blrh, Клант, прекрати юлить, скажи прямо.
— Я сам не понял, что произошло, но Эмма могла меня неправильно понять… — зажмурившись, шепотом выдохнул киашьяр.
Теперь закашлялся Рэндалл, озадаченно взирая на легарда:
— Страшно спросить, что ты имеешь ввиду…
— Ну…
— Лучше не говори, а то у меня не хватит сил и я все расскажу Вирене, — хихикнул киашьяр.
— Ты не посмеешь! — воскликнул Клант. — Это глупость. Вире незачем знать. Да и вообще… Ты что же?.. Все ей рассказываешь?
— Нет, — отозвался брюнет, я даже тебе не все рассказываю, но это не значит, что на этот раз я промолчу. Такая занимательная история… Мой брат положил глаз на…
— Заткнись и не смей даже думать в этом направлении! — велел Клант, жестко вцепившись Рэнду в плечо.
— Почему же?
— Как ты себе это представляешь?! — взбеленился блондин.
Рэнд отбросил руку брата и, вздернув бровь, заметил:
— Мне — не зачем, а вот ты уже представил.
— И понял, что подобное не должно произойти, — хмуро кивнул Клант.
— Почему? — удивился Рэндалл. — Вы не родня по крови…
— Потому что так не должно быть. И точка! — с нажимом произнес киашьяр.
«А ты ведь не первый раз об этом думаешь… — догадался Рэнд. — И не потому, что кто‑то постоянно тебе напоминает, а…»
— Не продолжай, — велел Клант и развернулся, собираясь уйти.
«Тебе ведь все равно нужно будет как‑то поговорить с Эммой, — напомнил брат. — Рано или поздно».
«Знаю», — отозвался легард и поскорее ретировался, чтобы больше не выслушивать догадки и поучения от брата.
Рэндалл еще какое‑то время потоптался в коридоре, раздумывая, возвращаться ли обратно пред очи тети или уйти, но разглядывание шелкового бледно — желтого ковра и гобелена не дало ответа, так что киашьяр предпочел все же уйти. Но направился не по делам, а наверх, застав Виру за очередным кормлением.
— Прелестная картина, — с нежностью произнес он, присев на корточки перед женой. — Любоваться можно бесконечно.
— Что там произошло, Рэнд? — не отрывая взгляда от довольно причмокивающего Тироя, жестко спросила киашьярина.
Легард обреченно вздохнул, но сразу отвечать не стал, надеясь, что Вира через минуту забудет о своем вопросе.
— Совсем большой стал, — между тем с улыбкой прошептал Рэнд, погладив сына по хохолку темных волос.
— Рэндалл! — Вирена строго взглянула на супруга, не давая ему шанса выкрутиться. — Алия слышала, что Клант с Эммой повздорили. Это правда?
Легард недовольно вздохнул и вынужденно кивнул, надеясь, на сколько это возможно, оттянуть объяснение. Зная Виру, киашьяр не удивился бы, через час застав жену за разговором по душам с Клантом или Эммой. Вероятнее всего, все же с легардом. Младшая княжна собственную сестру знает не хуже и постарается избежать нравоучений.
— Рэнд, — вновь повторила Вира, на этот раз умоляюще, — не заставляй меня все бросать и идти узнавать подробности лично.
Киашьяр представил последствия своего рассказа, но, понадеявшись на лучшее, приступил к мягкому изложению случившегося. Тем не менее, когда через несколько минут ему пришлось бежать из собственной спальни, оттуда доносились яростные вопли и плачь Тироя:
— Где Клант?! Где этот!.. Он чуть не убил мою сестру! Где?!
* * *
Из Лесса я уносила ноги, руки и другие, может не очень важные, но привычные части тела, зная, чем обернется для меня и них промедление. Опять сидеть перед сестрой и выслушивать ее доводы не хотелось. Совсем. Уж лучше еще раз через все пройти, чем краснеть перед Вирой и чувствовать себя глупо.
Хорошо было в детстве! Состроишь честные глаза с толикой искреннего раскаяния, и можно смело ожидать не только прощения всех пакостей, но и какой‑нибудь симпатичный подарок. Сейчас такой способ уже не работал. Особенно когда на сестру я взирала почти сверху вниз, в душе обзывая себя громадиной.
В деревеньке я появилась неожиданно для местных жителей. Мужичок, только вынырнувший из дверей едальни, вылупился на меня, икнул и пробормотал что‑то явно ругательное, после чего завернул обратно в таверну. Видно решил, что принял на грудь не достаточно много, раз девки долговязые прямо из воздуха появляются. Я, совершив очередную подлость, последовала за ним. Выпивоха мелко затрясся, потер синеватый нос не слишком чистой рукой, смахнул пот с взмокших ладоней о видавшие виды порты и, прихватив чужую кружку, откочевал за самый дальний столик. Оставшийся без пива дедок только сонно икнул, проводив оплаченную порцию туманным взглядом.
