Имеем три, казалось бы, не связанных между собой эпизода. Убийство моей секретарши и владельца галереи “Готлиб”. С последующей передачей мне кровавого “привета”. Кстати, нужно будет не забыть разыскать фото этого владельца и показать его Пэм. Нужно выяснить, тот ли это тип из бара, который волшебным образом стерся из памяти призрака, или пила она с кем-то третьим.
Следующий труп после Пэм, если считать в хронологическом порядке — мой клиент-таракан, так не вовремя попавший под руку “приветливым” доброжелателям. С ним тоже неясно. Зачем убивать было, да еще так… в духе гангстерских разборок прошлого десятилетия. Что бы от меня ни хотели, но головы секретарши более, чем достаточно, чтобы я прониклась. Изрешеченный пулями труп клиента — уже перебор. И неясно, что теперь с его заказом делать. Аванс-то я взяла, да и дневник предка у меня остался. По хорошему, вернуть бы его наследникам. Вместе с авансом. Или раскрутить их на полную оплату, выполнив порученное? Лишние четыре с половиной сотни лишними не будут.
Третьим эпизодом посчитаем задание Сэла и убийство владельца галереи. Оптом. Я не верю в совпадения, особенно в такие. Если Сэл ввязался в поиски безделушки, то наверняка неспроста. Значит, ценность она имеет, и немалую. Следовательно, Вернон может оказаться не единственным, кого эта штуковина заинтересовала. А я, соответственно, не единственной, кто решил начать с галереи. И видимо, тот, кто меня опередил, сумел что-то выяснить у ее владельца. Что-то настолько ценное, что решил не делиться полученными сведениями с кем бы то ни было. И убрал их источник. Вместе с моей секретаршей. О, а вот и зацепка. Точнее, объяснение, почему я удостоилась внимания. Видимо, присутствие Пэм рядом с источником ценной информации навело кое-кого на мысль, что я уже в деле. В то время, как я сама — ни сном ни духом.
— Мисс Каро, ау! — Лейк взгромоздился на стол, помахивая у меня перед носом утренней газетой. — Детектив, вы с нами, или витаете в облаках?
— Слезь со стола, — буркнула, возвращаясь в реальность, из которой выпала, задумавшись. Отобрала у парня газету. Нечего тут размахивать, он ей едва мне по носу не попал. И замерла, уставившись на страницу светской хроники.
“Галерея “Готлиб” приглашает на открытие крупнейшей выставки сокровищ Старого Континента. Открытие выставки состоится 12 июня.”
Сегодня. Хм. Похоже, уже не состоится. Ищейки так быстро место преступления не очистят, да и нехорошо как-то праздник устраивать в день смерти владельца галереи. Кстати, а что об этом убийстве думает пресса?
Пролистала гезету. Ни слова. Ни на первой полосе, ни в криминальных хрониках, ни в некрологах. И то верно, утренний выпуск печатают ночью, тогда о двойном убийстве в галерее еще не было известно. Стоп. А двойном ли? Голову Пэм мне доставили за город вчера перед закатом. А значит, девушка должна была быть мертва еще днем. А учитывая, что она ничего не помнит с позавчерашней ночи…
— Каэл, ты не слышал, что ищейки говорили о времени, когда произошло убийство? — встрепенулась я.
— Между полуночью и семью утра, — откликнулся тот из своего угла. Войдя, он сразу облюбовал жесткий неудобный стул у двери, который я обычно использовала, чтобы сваливать ненужный хлам, и застыл там, будто экзотическое дополнение к интерьеру. Стыдно сказать, но я даже забыла о присутствии карни на какое-то время.
— Тогда второй труп не может принадлежать Пэм, она была убита за много часов до этого. Возможно, даже за сутки. А значит, парень из бара не может быть владельцем галереи… как там его? — Я совершенно забыла, что до этого размышляла не вслух, а значит, Каэлу неоткуда знать ни о ходе моих мыслей, ни вообще о существовании “парня из бара”. Наш разговор с Пэм о ее последней ночи я карни тоже не передавала.
— Дэй Готлиб, и не факт. Девушку могли убить, увидев ее вместе с Готлибом в баре, а потом уже приняться за него самого, — возразил карни.
Угу. Имеет смысл. Так что, пожалуй, это объяснение столь кровавого внимания ко мне сбрасывать со счетов пока не стоит.
— Ребята, вы о чем? — Лейк переводил непонимающий взгляд с меня на Каэла. — Что еще за убийство? Ищейки разнюхали о нашей связи с событиями в “Трех Саксофонах”? Так тот прыщ, что к тебе подсел, никак не мог быть Голибом. Готлиб — стареющий светский лев под два метра ростом.
— Мы об убитом сегодня ночью владельце галереи, в которой должна была пройти выставка. На которой, потенциально, могут показать интересующий нас объект.
— Кстати, об объекте, — Лейк полез в задний карман штанов, выудив оттуда засаленный листок плотной рыжеватой бумаги. Кажется, в него сэндвич заворачивали. — Я, конечно, не художник, да и тот, кто оригинальную зарисовку делал, рисовал не лучше, но… — парень протянул листок мне.
То, что красавчик не художник, заметно с первого взгляда. Пожалуй, даже заметнее, чем то, что сэндвич был с чесночным соусом, пятна от которого живописно дополняют Лейковы каракули.
— И что это? — Я скептически рассматривала кривобокую то ли рысь, то ли медведя. Точнее определить было невозможно в силу того, что изображена была лишь морда зверя.
— То, что мы ищем! — просиял Лейк.
— Я думала, речь идет о статуэтке, а это… Даже не знаю, как это назвать. Барельеф?
— Маска. Риин, мы ищем маску.
— А маска может быть тотемом? — я обернулась к Каэлу. — Глянь, похоже это на что-то? — протянула карни листок. Шаман как-никак, должен разбираться.
Я.
Больше.
Никогда.
Не хочу.
Иметь ничего общего с карни!
Я их боюсь. Отныне и навсегда.
Каэл, привставший и протянувший руку, чтобы взять листок с Лейковым творчеством, внезапно преобразился. Вместо невозмутимого и слегка сонного карни, на меня скалился хищный зверь. Кажется, он даже зашипел. Во всяком случае, размер клыков оценить по достоинству удалось всем присутствующим. Миг — и Каэл, моргнув, вернул на лицо невозмутимое выражение. Вытащил листок из моей ослабевшей руки — брезгливо, двумя пальцами. Уставился на него. Что он думает по поводу изображенной на бумажке каракули, по лицу карни прочитать было невозможно.
— Чт-то это б-было? — запинаясь выдавила я, когда вновь обрела дар речи.
— Прости, не сдержался. Ненавижу чеснок, — эту насмешливую улыбочку я бы с удовольствием стерла. Чем-нибудь тяжелым, прямо по зубам. Клыкастым. — Да, это похоже. Не на тотем. А на то, что кое-кто катастрофически не умеет рисовать.
— Я старался, — возмутился Лейк. — Оригинал тоже не шедевр живописи, между прочим.
— А где ты его раскопал, кстати. И почему решил, что это предмет нашего поиска.
— В библиотеке, — судя по тону, красавчик сам был не на шутку удивлен фактом посещения сего заведения своей скромной персоной. — В книге “Жизнь удивительных путешественников”.
— Стой, ты сейчас о детской энциклопедии? — прыснула я, припоминая трехтомник в яркой обложке с забавными иллюстрациями. У меня в детстве такой был. Я еще любила раскрашивать черно-белые картинки цветными карандашами.
— А чем тебе детская энциклопедия не угодила? — возмутился Лейк. — По крайней мере, там сведения проверенные и в доступной форме. Без этих заумствований, которые так любят ученые мужи.
— И как тебе вообще в голову пришла идея посмотреть в “ЖЗП”? — продолжала веселиться я.
— Не мне, — Лейк смутился. — Но цыпочка за стойкой регистрации…
— Все ясно, — ну не могу я остановить смех. Нервное, наверное. Хотя, вон, карни тоже посмеивается.
— Что тебе ясно? — возмутился парень. — Я просто поинтересовался, где могу почитать биографию Крутого Ханни. Кратенько, в ознакомительных целях. Должен же я был с чего-то начинать.
— Почитал?
— Ага. Наш человек. Тот еще ходок. Знаешь, сколько “наследников”, утверждавших, что они — потомки Ханни, обнаружилось после его исчезновения?
— Сколько? — Исчезновения? Странно, мне казалось, Ханни схарчили какие-то очередные людоеды, проживающие в той заднице, куда нечистый понес этого искателя приключений.
