— А ты что тут делаешь, ворона старая?! — голос управляющего заставил старуху замолчать и сжать рот. — Простите господин, она сейчас уйдет, — вбежал по лестнице запыхавшийся Орух Варт схватил старух за плечо, да та проворно вырвалась, сжав палку замахнулась на солидно сложенного управляющего, не побоялась.
— Кши от меня, сама уйду, а то нашлю на тебя порчу, ни один человек порог этого дома не переступит, — забубнила старуха и поспешала к лестнице, кормчий пустился следом за ней что-то бормоча и ругаясь.
Грорс хмыкнул, качнув головой.
— Весело у них тут.
— Иди проверь куда пойдет, — велел ему.
Тот кивнул и направился вниз вслед за Орухом. Постояв немного раздумывая, позвал одной из служанок, чтобы та сложила все вещи и заперла комнату обратно под ключ. Все же сюда мне еще предстояло вернуться.
Спустился вниз, найдя Грорса и Тавира, покинули двор направляясь к Лобранской лощине. По словам бродяжки, если та конечно не солгала, Грез должна ехать по торговому пути. Жар толкался в груди от предчувствия. Всю дорогу внутри что-то необратимо тянуло назад, приходилось бросать силы на то, чтобы заглушить все чувства. Не оставалось сомнений что горианка все-таки наложила какой-то морок.
Лобранская лощина встретила каменными отлогом, между которыми тянулась пыльная широкая дорога, начинающаяся от крупного города Верхота и тянущаяся к самому морю. Уже когда выехали на главный путь нам пришлось придержать коней — дорога оказалась людной, по ней двигались и кареты, и груженые обозы, просто всадники. Я вглядывался в лица женщин ища в них одну единственную. Девушки косились в мою сторону и смущенно краснели. Женщины приветливо улыбались, их отцы, мужья и братья кривили губы прожигая ревнивыми взглядами. Но никто из них не знал, что мне нужна только Грез. Которой среди путников так и не нашлась. Я сминал кулаки и настойчиво продолжал искать, врезаясь взглядом в каждую молодую девушку.
Сердце пропустило удар, когда я увидел впереди обоз и девицу в синей накидку, ее спину скрывали волны густых волосы с особым золотисто-розовым отливом. Грез.
Ударив пятками коня, оставляя позади своих воинов, пустил его вперед, обгоняя впереди ехавший груженый бочками обоз. Кровь толчками бухала в голове, отдаваясь тревожным грохотом в груди. Пока горианка не замечала преследователей. Меня будто глушило волнение и слепая ярость, я не знал, что сделаю, когда настигну ее. Внутри бурлили ядовитая смесь из противоречий, нещадно наказать и дикое разрывающееся на части желание сгрести ее в охапку и увезти в свой замок посадить под замок и не выпускать. Чтобы она не говорила, как бы не сопротивлялась, не вырывалась, какие проклятия и чары не слала бы в мою сторону. Мне было наплевать на это. Только чтобы она была рядом. Потому что, Темный ее побрал, она мне нужна. Я еще не знаю почему, не знаю зачем. Не мог себе этого объяснить. Она одна сняла, пусть на время, эту чудовищную тяжесть проклятья, что нарастала на мне годами.
В повозке Грез была не одна, сгорбленный мужчина и маленький ребенок в простой одежде сидели впереди. Грез примостившись среди мешков за их спинами. Горианка видимо была уверенна в том, что я не последую за ней, не утруждала себя оглядываться по сторонам в тревоге и опасении. Так же не видела меня, когда я объехал повозку.
Возничий всполошился, спохватившись немедленно остановится, когда я почти преградил путь, пуская вперед коня. Лошадь истошно заржала приостанавливаясь. Тучный мужик, что сидел на козлах, приподнялся, хотел было выругаться крепко, но увидев богатое воинское снаряжение, сжал челюсти натягивая поводья.
— Тр-р-р, да стой ты кляча! — прорычал сквозь зубы, оглядывая меня хмуро и едко.
Кто он такой, я еще успею разобраться.
Грез что сидела за ним, посмотрела на мужчину, верно ничего не понимая. Я спешился с коня, обогнув повозку обхватив Грез за пояс, рывком так, что та пронзительно взвизгнула, ссадил на землю, сдергивая ее с мешков и тюков.
— Папа! — пискнула мышкой.
— Господин, что вы делаете?! — взревел мужик. — Отпустите, отпустите немедленно!
И только тут я понял, что что-то не так. Не тот голос, не тот запах, не те ладони что, упираясь в мои плечи, не та кожа, что была у Грез — свежая, как речной жемчуг. Схватил девку за подбородок дернул вверх, заставляя посмотреть на меня. И застыл. На меня взирали карие испуганные глаза, совсем чужие, не глаза Грез. Это была не Грез… Дыхание сбилось и сжало грудь в раскаленные тиски, так что заломило ребра. Туман рассеялся от мгновенно вспыхнувшей ярости. Проклятье!
— Господин, что вы хотите? Отпустите мою дочь, что вам нужно?! — подступил мужик, багровея и сопя от злости, но слишком близко не посмел подойти.
Я заставил себя разжать застывшие пальцы выпуская испуганную до одури девушку, что уставилась в немом страхе на мое лицо, сокрытое тканью. Отступил, осматриваясь: проезжие объезжая нас и пялились с въедливым любопытством. Мужчина взял свою дочь за плечи и торопливо повел, уводя подальше от меня, вперед повозки, оборачиваясь, бросая сердитые взгляды, утирая текший пот со лба.
Я сухо сглотнул, меня изрядно потряхивало, глянул на мальчишку что с высоты воза наблюдал за всем. Это не Марсу, темноволосый и намного взрослее. И как я мог спутать, не разглядеть?! Увидеть так жаждущее мной, застелило ум и глаза.
— Что случилось, ваше высочество? — подъехал Грорс впопыхах.
— Это не Грез, — глянул на старшего воина мрачно, а потом посмотрел на удаляющуюся повозку и ошарашенную девушку, жавшуюся к своему отцу, но вскоре поднявшаяся пыль, скрыла ее от моих глаз.
Вернувшись к своему коню, который уже щипал траву на обочине под тенью деревьев, сорвал с седла фляжку с водой. Сдирая с лица ткань, припал к горлу, сделал жадные глотки погашая пожар в груди и возникшую сухость во рту, остатки вылил на шею смачивая грудь в вороте и лицо.
— Так она что, соврала старая? — приблизился Грорс.
Отдышавшись вернул фляжку на седло, натянув ткань до глаз.
— Думаю, что да, — хоть признавать это до горечи не хотелось. — Но будем дальше искать.
Поднялся на скакуна, выбираясь на дорогу, где ждал Тавир. Продолжили поиски. Почти добрались до портового города, но горианка не могла так скоро по такой трудной дороге забраться далеко. Все сходилось к одному — бродяжка обманула. Добравшись до развилки, где дорога словно вена разветвлялась в стороны, дал команду поворачивать назад, поддавшись наконец тому, что так тянуло меня назад. Только время потеряли — Грез не было на этой дороге.
Вернувшись к тракту, я все же решил объехать местность, побывав в селениях что были разбросаны у озер предгорий. Но — ничего, никто не видел горианку с ребенком.
Вконец вымотавшись, повернул в сторону «Свирепого быка», когда на горную долину опустился сумрак, а как только въехали в ворота, стало уже совсем темно. Уставший и злой передал коня конюшенному. Единственное что мне хотелось это надраться до беспамятства, чтобы хоть немного заглушить это давление, на время забыть все.
Бордант со своим отрядом не вернется так скоро, а если поспешит, то хорошо под утро. Все сводилось к одному — ждать.
Вечером внутри постоялого двора было особенно шумно, конечно той старухи, что взяла с меня плату и при этом нагло соврала, след простыл. Никто не знал и не видел куда делась эта полоумная нищенка с которой хотелось содрать живьем кожу.
Орух Вар хоть как-то задобрить гостей, видя мой взбешенный взгляд, велел подать на стол сытный ужин, пытаясь услужить столь редким и дорогим гостям. Только мне кусок в горле не лез — так погано еще никогда не было. Мысль о том, что не найду ведьму, как обжигающее пламя жалило сердце, доводила до бешенства, что хотелось рвать и метать, но где-то внутри я поймал нить спокойствия и крепко ухватываясь за нее. Завтра прочешу все предгорье, каждую лощины и дом, не могла она уйти так быстро, да еще с ребенком. Грез была где-то рядом, я чувствовал ее нутром. Чувствовал ее как тот первый раз, когда она пыталась воздействовать на меня. Близость ведьмы разжигала кровь, которая будто запомнила то мгновения, впитала в себя все до капли, распаляло дыхание, сковывая напряжением, вынуждая подняться и броситься на поиски, вынуждая искать, завладеть, присвоить.
