единомышленникам крайне важно было пошатнуть власть и поставить на верхушку кого-то другого. А для этого нужно пройти лабиринт, добраться до последнего звена и… дальше непонятно. Что там, зачем проходить сложную цепочку миаров, почему это должна сделать именно я?
Глава 3 (3)
— Эй, — меня потрясли за плечо.
Бить не стала. Открыла глаза, сонно похлопала ресницами да еще потянулась сладко.
— Что, уже? — посмотрела я на знакомого жандарма, писаря. Эдаром вроде бы его называли.
— Ты чего убежала? Мы не закончили с тобой. Еще замер и штраф, помнишь?
Я напряглась, нервно улыбнулась.
— Какой замер? Я согласия не давала.
— Так положено, — словно недалекой, решил объяснить мужчина. — Каждый колдун находится под контролем Смотрящих, даже самый слабый. С кочевниками или странниками сложнее, за ними не побегаешь, к тому же они за пределами, на Путях, считай, не в Надмирии. Так что идем, я из-за тебя смену не могу сдать. Домой хочется… и жрать охота, — последнее он сказал едва слышно, самому себе, словно уже смирился со сложившимися обстоятельствами и приготовился еще месяц не есть.
Я засунула руку в сумку, нащупала завернутое в ткань мясо и протянула голодающему. Мне не жалко. Если растянуть, то запасов на пару дней хватит.
— Что это?
— Попробуйте, вкусно.
— Спрячь и не смей ничего подобного предлагать, — отчитал он громко и добавил: — Шагай за мной, кочевница. Ребята, я забираю ее, спасибо за содействие.
Я пожала плечами, положила сверток обратно, встала. Даже не посмотрев на постовых, последовала за писарем. Думала, сейчас пешком отправимся к зданию жандармерии, однако мужчина вскоре свернул к пустой платформе с ярко светящимся белым фонарем и протянул руку:
— Давай то твое, что вкусно.
— О, передумали?
— Давай уже, раз предложила, — нервно обернулся мужчина, опасаясь, что кто-то заметит нас.
Вокруг было пусто, темно. Силуэты столпившихся вокруг домов настороженно взирали на нас приглушенным желтым светом окон. Тишина накинула на округу свой полог. Зыбкая, готовая взорваться от малейшего шороха.
— Не брезгуете? — не удержалась я от колкости, доставая сверток.
— Попробовала бы ты двое суток не поесть с такой загруженностью и не на такое… М-м-м, вкусно.
Я пожала плечом, зацепилась взглядом за опускающийся вагончик. Издавая противный повторяющийся писк, он завис перед нами, призывно распахнул двери и мигнул изнутри голубыми огоньками. Конструкция выглядела не особо надежной. Я не доверяла современным изобретениям, привыкла полагаться на свои ноги, руки… в общем, на себя.
— Идем, не стой.
Не признаваться ведь в собственном страхе. Я помассировала за спиной пальцы, заметила выехавший из панели кабины си-кристалл.
— Здесь платить еще надо?
— Всего тик.
— Дорого.
— Конец цикла, — сказал жандарм, будто это все объясняло, и подтолкнул меня в спину.
Он приложил ладонь к пожирающему силу камню, мерцающая преграда на входе пропала. Я повторила действия Эдара. Почувствовала кожей, как ее проткнули тысячи тончайших игл. Нечто невидимое глазу потянуло на себя мою силу, отобрало. Я одернула руку и, глянув на указательный палец, напомнила себе, что теперь у меня должно быть девять тиков. Теперь придется удерживать это количество чуть ли не… два с половиной часа. Сложно! С одним делением намного проще. Использовал, и потом целые сутки «пусто». Здесь же высчитывай, контролируй.
Вагончик тронулся. Сверху затрещало. Я сжала поручень, обреченно плюхнулась на свободное сидение и посмотрела в окно, уговаривая себя не бояться. Дома стали отдаляться. В опустившихся на Наарин сумерках удалось рассмотреть силуэты крыш. Город постепенно превратился в скопление мигающих огоньков, стал причудливым отражением неба с созданными самой природой далекими пульсарами.
— Красиво, правда? — вторгся в мое наблюдение писарь.
— И покрасивее видала, — сложив руки на груди, оторвалась я от окна.
Мы пересекли центр, несколько раз остановились. Вагончик опускался вниз, к погруженным в полумрак улицам, освещенным чередой фонарей, принимал в себя новых пассажиров, снова поднимался и двигался по натянутому канату. Поездка оказалась волнительной. Мне приходилось напоминать себе, что каждый день люди катаются на этом чуде современности, а потому ничего страшного в нем нет. Подумаешь, скрипит немного. Да, качается. Все надежно и тысячу раз перепроверено. А если упадем… так не упадем ведь!
— Выходим, — оповестил мужчина, и я едва сдержалась, чтобы не выпрыгнуть ужаленной в мягкое место из металлической коробки.
Ноги оказались на земле. Сразу нахлынуло облегчение и согревающее понимание, что мы в кабинку не вернемся. Пусть едет дальше. Без меня!
Мы нырнули в темноту между мрачными домами. Свернули влево, пересекли небольшую площадь и оказались возле жандармерии.
— Я скоро поселюсь здесь, — поднимаясь по ступеням, вздохнул Эдар.
Какая трагедия!
Пришлось придержать замечание при себе. Я зашагала за писарем, прошла через пустой холл, последовала на второй этаж и оказалась в маленьком кабинете.
В голове зудела мысль: «Зачем я это делаю?»
Передо мной легкий противник. Невысокий, темноволосый, утомленный своей жизнью, с плохой физической подготовкой. Писарь на побегушках, не умеющий постоять за себя и потому работающий сверх нормы.
