стебли неуклонно притягивали его голову к земле.
Граф все еще боролся с душившей его травой, когда из-под слоя дерна, поднимая в воздух комья земли, вырвались длинные, гибкие корни ильмов. Словно черные подземные змеи, они мгновенно оплели ноги графа.
На помощь графу уже спешили супруги Марсо. Лейра Селезия сейчас и сама напоминала порождение лесной магии — в ее растрепанных, торчащих во все стороны волосах, застряли оборванные плети плюща, из тенет которого ее только что освободил супруг. Подбежав к несостоявшемуся зятю, лейра обнаружила, что тот уже едва дышит, ведь не только все тело и единственную руку, но и голову плотно оплели сочные зеленые травы. Селезия попыталась распутать это безобразие руками, но едва трава хищно потянулась к ней, женщина завизжала и резво отпрыгнула, озабоченно поглядывая, то на распластанного под слоем трав Понт-Аруа, то на полыхающие рядом деревья.
— Муженек, быстрее!
Лейр тэ’Марсо сильно отстал от более молодой супруги, и приковылял к месту происшествия, тяжело отдуваясь и прихрамывая. Стихия земли, которой так умело оборонялась Рена, досталась ей именно от отца. Правда, в отличие от дочери, которая развивала дар и, втайне от домашних, читала взятые в городской библиотеке учебники по стихийной магии, лейр редко обращался к родной стихии. Для управления ткацкой фабрикой дар земли не особенно нужен; успеха Марсо добился исключительно с помощью деловой хватки и выгодных знакомств, заводить которые помогала его вторая супруга. Сейчас, охая и кляня непослушную дочь, которая «вся пошла в негодяйку-мать», он судорожно пытался разобраться с потоками и направлениями магической сети, которую Рена набросила на нежеланного жениха.
— О горе нам, богиня гневается! — еще издали прокричал жрец. Но до плененного графа и супругов Марсо ему не было дела. Подбежав к пылающим деревьям, старик упал на колени и стал истово молиться под аккомпанемент громких хлопков, с которыми горела сырая древесина, и под щедрой россыпью зло шипящих искр. — Прости, луноликая Тея! Прости… не сжигай священную рощу!
Тут лейру Марсо удалось распутать смирительную рубашку из опутавших графа корней. Понт-Аруа, рыча от бессильной злобы, выпростал руку и сам силой вырвался из травяного кокона. Его лицо было багровым от недостатка воздуха и от усилий освободиться, а губы подрагивали от ярости:
— Власти должны предписать вашей дочери носить, не снимая, антимагический браслет, она опасна! Я подам жалобу в Совет магов… Но сперва…
Он не договорил, потому что в этот момент целые потоки воды обрушились на горящие кроны деревьев и на находящихся рядом людей. К небу поднялся столб пара. Мгновенно загасив огонь, ливень прекратился так же внезапно, как и начался, оставив после себя запах гари, едкий дым, стелющийся по обгорелой коре, и промокших до нитки, ошеломленных людей.
— Что это было? — лейр Марсо удивленно рассматривал небо без малейших признаков облаков. На поляну проглянуло солнце, подсветив мельчайшими радугами каждую каплю, повисшую на траве и длинных резных листьях ильмов. Одна капелька красиво свисала с кончика носа лейры Селезии, которая так же ошеломленно смотрела в небеса.
— Это было чудо богини, дети мои! — воскликнул промокший жрец, все еще не вставая с колен. — Богиня разгневалась, но ответила на мои мольбы пощадить прекрасную рощу! О великая Тея, как же благостны твои деяния!
— Истинно так! — раздался вдруг чей-то звонкий молодой голос.
Все обернулись и ахнули. Неподалеку от них застыла, воздев руки жрица. Ее волосы, убранные в скромный пучок, были прихвачены на лбу кожаным ремешком и сияли в солнечном свете, словно золото. А лицо показалось совсем молодым.
Но только на миг, потому что солнечный луч вдруг погас. Лейре Селезии захотелось даже протереть глаза, ведь вместо прекрасной девушки перед ней стояла та самая противная старуха-жрица, которая заперла девичью комнату и ушла куда-то, забрав ключ, из-за чего замок не могли открыть целую вечность.
Увидев, что привлекла всеобщее внимание, пожилая женщина смущенно улыбнулась и опустила воздетые к небесам руки и направилась обратно к храму, словно только затем и приходила, чтобы взглянуть на то, что тут происходит.
На полянке воцарилась тишина, а затем граф сорвался с места и помчался куда-то за обгорелые стволы, дальше и дальше. Вскоре его фигура исчезла в зеленом сумраке рощи.
— Куда это он? — изумился такой прыти жрец.
— Надеюсь, граф найдет непокорную девку и за волосы приволочет обратно, — злобно оскалилась лейра, пытаясь отжать юбки, противно липнущие к ногам.
— Не надо, Селезия, я высушу бытовой магией, — остановил супругу Марсо, который уже позаботился о себе. Но не успел он произнести заклинание, как замер, напряженно всматриваясь в возникшее неподалеку от храма голубое сияние портала.
* * *
Рена неслась сквозь частый подлесок, подгоняемая собственным страхом перед отвратительным и жестоким человеком, которого ей прочили в мужья. Она и сама не заметила, как стройные печальные ильмы остались позади, и их сменил смешанный лес, в котором ельник соседствовал с вековыми дубами. Страх гнал ее вперед, она понимала, что наброшенные на графа сдерживающие путы не удержат его надолго. Очень скоро сила заклинания истает, и мужчина освободится. Будь у него две руки, это произошло бы быстрее. После того, что сделал граф, когда под влиянием бешенства девушке приоткрылась часть его истинного лица, Рену не мучила совесть за то, что спеленала инвалида.
Забыла она и о своих планах встретиться с Яном. Очевидно, что Лию задержали, и возлюбленный еще даже не знает о ее бедственном положении. Нужно спрятаться, забиться в глухой уголок леса, а затем, когда завечереет, а графу и лейре Селезии надоест ее искать, она попробует, держась в стороне от дороги, пробраться в поместье герцога. Если даже Яна там не будет, то его отец — благородный человек и не откажет ей в помощи.
И Рена убегала все дальше вглубь леса, по неведомой причине носившего в народе странное название — Костяной.
Пробираясь по лесу, Рена поминутно оглядывалась: все казалось, что граф вот-вот нагонит — не могла же нехитрая ловушка задержать опытного мага надолго. Разумеется, существовала возможность, что благоразумие возьмет верх, и Понт-Аруа не станет носиться по лесу, решив, что сыт и этой свадьбой, и строптивой невестой. Но что-то подсказывало Рене, что граф упрям, и сопротивление лишь сильнее распаляет его.
Зеленый бархатный мох пружинил под ногами. Девушка ступала осторожно, стараясь не оставлять следов. Вокруг был дикий лес, но некоторое время она вообще не обращала внимания на местность, важнее было уйти как можно дальше. Но вот, оглядевшись, Рена поняла, что
