Она отходит от стены, и лампы вокруг нас оживают, отбрасывая на комнату движущиеся тени. Клянусь, я вижу глаза в этих тенях, наблюдающие за мной. Черные змеи, которые извиваются в поле зрения и тут же исчезают.
— Чего вы хотите от меня? — удается мне произнести.
— Я хочу, чтобы вы поступили в Институт Сонной лощины, — говорит она, молитвенно складывая свои тонкие руки. — Ваше образование плюс магия делают вас главным претендентом на должность учителя.
Я хмурюсь.
— Институт Сонной лощины?
— Я не виню вас за незнание.
— О, я знаю, — говорю я, делая глубокий вдох. Мои плечи слегка опускаются теперь, когда она упомянула место, которое действительно существует, а не мистическую хижину в лесу. — Оттуда вышло много блестящих умов… по крайней мере, кампания вашей школы хочет, чтобы люди так думали.
Она одаривает меня улыбкой, которая не совсем добрая.
— Потому что это правда. Мы творим блестящие вещи с блестящими людьми.
Мгновение я смотрю на нее, пытаясь собраться с мыслями. Несмотря на пережитый страх, опиум все еще течет по моим венам.
— Какое отношение эти выдающиеся люди имеют к магии и колдовству?
Ее улыбка становится шире. На мгновение ее зубы кажутся острыми, как бритва, но опять же, это всего лишь игра света, как и змеи в тени. Именно так и должно быть, иначе я сойду с ума.
— Студенты великолепны, потому что они склонны к магии. Не волнуйтесь, мистер Крейн. Каждый, кто проходит учебную программу, в конечном итоге получает ученую степень. Они идут дальше и творят великие дела в мире. Вначале все они были неудачниками, мизантропами, негодяями. Мир пинал их, потому что они чувствовали себя по-другому, были другими.
Она сочувственно прищелкивает языком.
— Но в нашей школе они превращаются в лучшие версии самих себя. Тамошним студентам разрешается блистать. Чтобы узнать, кто они на самом деле, и раскрыть свой истинный потенциал. И чем дольше вы там пробудете, тем чаще то же самое будет происходить и с вами. Мы предлагаем вам зарплату, плюс проживание и питание, и вам нужно взять на себя обязательства только на один год. Через год вы можете уйти, если пожелаете. Но я предупреждаю. Вам никогда не захочется покидать Сонную Лощину. Как только станете одним целым с нами, вам захочется остаться там на всю жизнь.
Все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ну, и немного экстремально. Если я что-то и узнал о себе, так это то, что я не задерживаюсь на одном месте слишком долго. Учитывая обстоятельства, она тоже должна знать это.
— Сколько зарплата? — осторожно спрашиваю я. Ненавижу то, что это начинает мне нравиться. Мысль о том, чтобы снова стать учителем, чтобы ученики преклонялись перед каждым моим словом. Я скучал по этому чувству контроля и власти, сродни ощущению себя богом.
Богом бедняков, но тем не менее.
— Пятнадцать долларов в неделю, — говорит она. — Шестнадцать на второй год.
Я обдумываю, мое сердце подпрыгивает от искушения. Это в два раза больше, чем зарплата по всей стране.
— А жилье?
— Общежитие мужского факультета. Собственное пространство. Комната с видом на озеро. Собственная ванная комната и туалет. Восхитительные блюда подаются ежедневно, — она говорит это, с презрением глядя на недоеденную курицу. Затем снова смотрит на меня, ее глаза мерцают. — Вы были дисциплинированным учителем, который воспитывал в своих учениках все самое лучшее, потому что требовали этого. Однажды вы заставили их подняться выше, и сможете сделать это снова. Не обязательно так жить, мистер Крейн. Правда. Вы можете выбрать новую жизнь. Выбрать магию превыше всего остального.
— Магия, — усмехаюсь я, указываю на свою беспорядочную колоду карт таро, лежащую у кровати. — Вот моя магия. Больше ничего.
— Вы можете отдавать энергию, — говорит она. Когда я удивленно смотрю на нее, она кивает и продолжает. — Да, я знаю, что с вами случилось, но также вижу в вас то, чего не видит никто другой. Самое главное, вы этого не видите. А я разглядела потенциал. Я знаю, что вы можете отдавать энергию другому без каких-либо издержек для себя. Мы называем это отдачей. Это очень редко встречается и так важно для учителей.
Отдача. Наконец-то у меня есть подходящее слово для этого.
Воспоминание о том, как я прикасаюсь к Мари, врезается в мою голову, выражение шока и предательства на ее лице, а затем картинка исчезает.
— А как насчет прорицания? — она продолжает, все еще улыбаясь. — Вы высмеиваете свои карты таро, но можете видеть будущее, особенно будущее других людей. Видения расплывчаты, но они есть. А что, если внутри вас заперто нечто большее? Что, если так много всего только и ждет, чтобы выйти наружу, кипя под поверхностью? Хватит с вас наркотиков, помогающих приглушить этот свет внутри. Я знаю, этот мир не хочет принимать вас таким, какой вы есть, знаю, что вы употребляете, чтобы скрыть это, убежать, попытаться затуманить мозг. Но Горуун отправил вас на эту землю не для того, чтобы вы сливались с толпой. Вас поместили сюда, чтобы блистать. Чтобы помогать другим.
— Горуун? — спрашиваю я. Никогда раньше не слышал этого слова.
В ее глазах появляется серьезное выражение.
— Вы узнаете больше, как только согласитесь на эту работу.
Потираю рукой подбородок, внезапно ощущая на себе тяжесть всего мира. Я терплю крах, независимо от присутствия этой ведьмы. Мои веки трепещут, ощущая тяжесть.
— Я вернусь, — говорит она, делая шаг вперед. Протягивает руку и касается моей щеки, и я вздрагиваю от этого ощущения. Ее кожа не холодная и не горячая, но жжет, как от пореза бумагой. — Вам нужно отдохнуть, прежде чем принять такое судьбоносное решение. Потому что, поверьте мне, это изменит вашу жизнь. Навсегда.
Она убирает руку, и я, спотыкаясь, отступаю от двери, когда она открывает ее, замки волшебным образом отпираются.
«Эту женщину никто не удержит», — устало думаю я.
— Меня зовут Леона Ван Тассел, — говорит она, кивая. — Было приятно познакомиться, мистер Икабод Крейн.
Затем она выходит в темный холл и исчезает, тени поглощают ее целиком.
Глава 5
Кэт
Этот преподаватель сейчас сказал, что я опоздала на урок?
— Опоздала? — повторяю я, отрывая взгляд от профессора Крейна в дверном проеме и поворачиваясь лицом к сестре Маргарет. — Вы сказали мне, что здесь нет такого понятия, как опоздание, — говорю я ей.
Сестра Маргарет не смотрит на меня, вместо этого просто одаривает профессора слабой улыбкой.
— Это Катрина Ван Тассел, — говорит она ему с ударением. — Я сказала ей, что она может учиться в своем собственном темпе.
Его темные брови приподнимаются.
— Ван Тассел? — повторяет он. Бросает короткий взгляд на меня, прежде чем снова повернуться к ней, слегка склонив голову. — Приношу свои извинения. Я понятия не имел.
Сестра Маргарет вздергивает подбородок и одаривает его еще более тонкой улыбкой, потом хлопает меня по плечу.
— Я вернусь после урока, чтобы закончить экскурсию.
Она уходит, плащ струится за ней, как тень, и я чувствую, как мои щеки краснеют от смущения, когда смотрю на своего учителя. Не думала, что ко мне будут относиться по-особому, и могу сказать, что профессор Крейн уже обозлен на меня.
— Катрина Ван Тассел, — говорит он, прочищая горло и отступая в сторону, чтобы впустить меня в кабинет. — После вас.
— Можно Кэт, — говорю я ему, в воздухе витает смутный запах костра и специй, когда я прохожу мимо него.
Класс совсем не такой, как я ожидала, за исключением того факта, что каждый ученик пялится на меня. Учительский стол находится в центре комнаты с небольшой низкой платформой перед ним, напоминающей сцену, а вокруг парты расположены в форме подковы, всего, вероятно, дюжина или больше учеников. Вдоль одной стены — ряд окон, выходящих на деревья, а в задней части комнаты — коллекция пустых банок и склянок, наполовину скрытых темной занавеской.
