ставя блюдо во главе стола. — Это не значит, что еды нет. У нас есть все, что нам нужно. Но меню состоит из того, что дает лес, и того, что можно взять из кладовой.
— Я буду рада помочь Вам добывать пищу, — говорю я, садясь.
Он удивленно смотрит на это предложение.
— Мы не падальщики, копающиеся в грязи в поисках еды.
— Конечно, нет. — Я смеюсь, как будто никогда раньше не была таким человеком. Именно необходимость искать пищу побудила меня искать в библиотеке моего отца книги о местной территории. Именно так я могу отличить безопасный гриб от ядовитого. — Я просто считаю, что лесные грибы очень вкусные. А их поиск — это занятие, которое мне нравится.
Он наливает мне воду и вино из двух отдельных графинов.
— Приму к сведению. — Но из этого ничего не выйдет. Я слышу это по его голосу.
— Хозяин дома присоединится ко мне за ужином? — спрашиваю я.
— Нет, он ужинает в своей комнате.
Я поджала губы.
— Я встречусь с ним после ужина?
— Тогда это будет ближе к закату.
— Он может навестить меня в моих покоях, если будет поздно.
— Это неуместно.
Я выкашливаю вино в свой бокал.
— Неуместно? Разве я не его жена?
— На бумаге, по законам этой страны, да.
— Тогда я думаю, что ничего страшного, если он навестит меня в моей комнате. — Я медленно опускаю бокал, благодарная за то, что моя рука не дрожит настолько, чтобы он стукнулся о стол или пролился.
— Хозяин очень занят.
Чем? Я хочу потребовать ответа. Я уже несколько часов пытаюсь справиться с этой ситуацией как можно более любезно. Но я до сих пор не знаю, кто этот человек, за которого я вышла замуж. Я понятия не имею, как он получил свое состояние, откуда он пришел, чего он хочет и почему ему настолько нужна книга, что он согласен заплатить за жену, лишь бы она у него была.
— Не могли бы Вы передать ему, что его жена будет очень благодарна, если он сможет провести с ней несколько минут до заката? — Я смотрю дворецкому в его черные глаза-бусинки, когда озвучиваю свое требование.
— Я передам. — Он быстро уходит.
Я ужинаю в одиночестве. Кому-то это может показаться неудобным, но я привыкла к одиночеству и времени, проведенному только с самой собой. Более того, в каком-то смысле это предпочтительнее. Тишина постоянна, а одиночество безопасно. Никто не пытается отнять у меня еду. Никто не требует, чтобы я с ним общалась. Никто не пытается столкнуть меня с моего места за столом, чтобы я могла приступить к мытью посуды.
Тарелка пустеет раньше, чем я успеваю оглянуться, и у меня все скрутило в животе. Я ела слишком быстро. К тому же еда более сытная, чем я привыкла. Я откидываюсь на стуле, не по-женски, и поглаживаю выпуклость живота. Давно я не чувствовала себя такой сытой.
Могло быть и хуже, возвращаюсь я к своей предыдущей мысли. Мой муж, похоже, не проявляет ко мне никакого интереса. Это лучше, чем если бы мужчина ожидал, что сегодня вечером я приду к нему в постель, чтобы могла приступить к выполнению своего «долга» — подарить ему наследника его состояния. И, кажется, у меня столько же — нет, больше свободы, чем дома. К тому же, здесь меня никто не побеспокоит.
Орен возвращается, снова отрывая меня от моих мыслей.
— Вы закончили?
— Да.
— Наелись? — Он забирает мою пустую тарелку.
— Более чем. — Я сажусь прямее. — Пожалуйста, передайте повару, что было вкусно.
Он лукаво улыбается и кивает.
— Передам.
— Есть новости от моего мужа? — спрашиваю я.
Дворецкий вздыхает. И снова то, что должно быть простым ответом, заставляет его мучиться слишком долго.
— Я думаю, он сможет найти время, пять или десять минут, возможно. Я разожгу огонь в кабинете в Вашем крыле. Вы можете подождать его там.
Дворецкий быстро уходит, унося посуду. Я встаю и делаю круг вокруг обеденного стола. Я вдруг пожалела, что спросила, могу ли я увидеть лорда Фенвуда. Что, если он расстроен этим требованием? Что, если он не хочет иметь со мной ничего общего, и теперь я только искушаю его гнев? Я останавливаюсь и качаю головой.
Нет, если мне суждено жить здесь и быть замужем за этим человеком, то я имею право хотя бы раз встретиться с ним. Узнать его имя. Если мы не имеем ничего общего друг с другом в течение дня, это прекрасно. Но мы должны хотя бы признать присутствие друг друга.
Собравшись с духом, я выхожу из столовой и направляюсь направо. К моему удивлению, вторая дверь открыта. В очаге потрескивает огонь. Вдоль стен стоят почти пустые книжные шкафы. Справа от него стоит стол, который, как я предполагаю, когда-то находился между двумя стульями, стоящими сейчас спинками друг к другу перед камином.
Я перекрестилась и слегка провела кончиками пальцев по коже. Какое странное расположение кресел... Я размышляю. Вскоре я узнаю, почему стулья стоят таким образом.
Голос прорезает тишину и мои мысли, резонируя глубоко в моем сердце. Он похож на низкий рык волка и пробуждает во мне инстинкт хищника. Беги, призывает меня здравый смысл. Беги отсюда, это не место для тебя.
— Не поворачивайся, — говорит он.
Несмотря на себя, я оглядываюсь через плечо. Инстинкт, правда. Когда кто-то говорит, я смотрю. Я не собирался ослушаться... По крайней мере, не в этот раз.
— Я сказал, не поворачивайся.
Мои глаза снова устремлены вперед.
— Я видела только часть Вашего плеча. Простите, я не хотела...
— Орен нарушил правила, не так ли?
— Да. — Мужчина, с которым я разговариваю, высокого роста, судя по тому, как его плечо упирается в дверную раму. Но это все, что я могу о нем сказать. Он прислонился к стене сбоку от двери, как будто знал, что я попытаюсь заглянуть к нему, несмотря на его приказ.
— Это последнее правило, которое ты должна знать, — говорит он. — Ни при каких обстоятельствах ты не должна смотреть на меня.
— Что? — шепчу я, борясь с желанием еще раз оглянуться через плечо.
— Орен сообщил мне, что ты хочешь встретиться со мной. Я обязываю тебя, как и полагается. Однако я сделаю это
