А сейчас?
Брат отправил в рот последнюю вилку пирога, запил остатками молока.
– Трудно не доверять человеку, когда он поставил свою жизнь на кон ради тебя. Они все это сделали.
Мэйсон встал, собрал посуду, отнес ее в раковину.
– Может, сегодняшний вечер не задался, потому что Кази была взволнована встречей с превизианцами, а Синове и Рен пытались заполнить пробелы разговорами? Когда Синове волнуется, она так и поступает. Они – дружная команда.
Мэйсон не ошибался. Так и было. Сегодня, когда я не мог найти Кази, я не смог найти и их.
Я встал, собрал тарелки.
– Иди в постель. Я помою. Утром мы продолжим разговор о Зейне.
Мэйсон ушел спать. Я повернул кран – горячая вода хлынула в раковину. Горячая вода была нововведением, появившемся в Дозоре Тора благодаря моему деду. Я никогда не задумывался об этом раньше. «Никакого тепла! Никаких горячих ванн!» Теперь я смотрел на это ее глазами. Я знал, что Венда бедна, а Гарвин упоминал, что Брайтмист – самый бедный квартал. Я знал, что ей было трудно, но я не представлял тех глубин отчаянья, которые ей приходилось преодолевать. «Никого не волновало, буду я жить или умру».
Возможно, я понял, что было странного за ужином. Я. Каждое ее слово разъедало меня. Я вспомнил наше путешествие, но теперь увидел все по-другому: ее лихорадочную сосредоточенность, когда мы шли по открытой равнине, неуверенные шаги, когда она смотрела в усыпанное звездами небо.
Если Зейн виноват в этом, он заплатит.
Убрав посуду, я остановился и посмотрел на кладовку, где хранились лекарства. Я открыл дверь, зашел внутрь. Склянки и колбы, мешочки и сушеные травы выстраивались на полках аккуратными рядами. Поскольку в Дозоре Тора было много людей – как членов семьи, так и рабочих, – мы держали под рукой множество целебных средств. Я нашел канистру с надписью «Березовые крылья» – ту самую, о которой спрашивала Рен. Она была полна. Достаточно, чтобы вырубить половину Хеллсмауса. Я снова подумал о вопросе Мэйсона: «Зачем ей столько?» Мое предположение, что она планировала забрать это в Венду, казалось разумным. У нас можно было найти любые необычные товары со всего континента. Вероятно, в Хеллсмаусе они встретили много чудесного, что хотели бы увезти с собой.
Уходя, я проверил замок на двери. Для обычного вора это было бы делом пяти минут.
А для необычного – и того меньше.
На дворе стояло позднее утро; пахло свежим сеном. Конюх насвистывал, занимаясь работой, а ласточки шныряли под стропилами, неся утреннюю еду для шумных птенцов – утро, которое было обманчиво ярким, наполненным идеальными красками. Но присмотревшись, я заметила потрепанную уздечку на гвозде, прогнивший столб у первого стойла, хвост крысы в дровянике. Я задумалась: всегда ли есть вещи, которые мы не видим лишь потому, что захотели не приглядываться?
Я снова и снова прокручивала в голове вчерашний день.
Ошеломляющую ложь.
Секреты.
Сердитое лицо Джейса, когда он назвал меня Десяткой.
Но от сна меня пробудило кое-что еще. Смех. Я слышала, как капитан и остальные смеялись. Звон их бокалов. Этот звук пронзил насквозь, но я не была уверена, почему. Возможно, я была шокирована тем, что увидела их вместе, увидела гораздо больше, чем ожидала.
Когда конюх закончил укладывать сено в стойло, я подошла и рассмотрела повозку. Это была маленькая телега для сена, что показалось мне преимуществом. Хотя она и вмещала шесть человек, ей было легче управлять, чтобы обогнуть Дозор Тора с задней стороны и добраться до тропы, ведущей в туннель Грейсона. Этот путь привлекал меньше всего внимания. Мы не могли пробираться через город, к тому же на обратном пути нас поглотила бы ночь. Мы могли рассчитывать только на несколько часов дороги.
Но запрягать лошадей – шумное дело. Я посмотрела на дом конюха в дальнем конце конюшни. Его ужин – как и ужин сторожа, охраняющего вольеры, – доставляет Эбен. В еду будут подмешаны березовые крылья. Если он потеряет сознание, собак не выпустят. Кроме того, березовые крылья не дадут нашей команде из шести человек шуметь.
Я проскользнула в кладовую посреди ночи. Замок оказался детской забавой. В маленьком флаконе с березовыми крыльями, который достала для меня Рен, по-прежнему хранилось две дозы – их хватило бы на конюха и сторожа, но мне требовалось больше. Полная канистра могла решить проблему, но было важно, чтобы кражу не заметили, по крайней мере до тех пор, пока мы не уйдем. Поэтому я пересыпала лекарство в мешочек, а вместо него положила соль. Никто не заметит разницы, хотя от головной боли соль мало чем поможет.
Прискакали Рен и Синове и завели лошадей в стойла. Они были в городе и собирали припасы – веревки, фляги для воды, сушеную еду. Хотя Синове могла с легкостью обеспечить нас свежей дичью, разводить костер какое-то время будет небезопасно – по крайней мере пока мы не встретимся с Гризом и войсками.
– Ты говорила с Джейсом? – спросила Рен.
Я покачала головой. Прошлой ночью я не спала, ожидая стука, скрипа, ощущения, что он прислонился к двери… но ничего не происходило. Я дважды открывала дверь, представляя, что он там. Но его там не было. Он так и не пришел. Я находила множество оправданий, чтобы отказать ему, но ни одно из них мне не понадобилось.
– Ты справишься? – Синове вздернула брови.
В ее голосе слышалось беспокойство, но в глазах… кипела злость. Теперь, когда она узнала, что Бахр находился среди беглецов, миссия стала чем-то личным для нее. Обещание Рен, что обратная дорога станет для них пыткой, казалось, ее успокоило.
– Конечно, она справится, – вклинилась Рен, затем посмотрела на меня, ожидая подтверждения.
– Все будет хорошо, – отозвалась я.
Я знала, что справлюсь. Когда Джейс сказал, что ни один кучер не подходил под мое описание, я, по крайней мере, поняла, что, завернув за угол, не столкнусь с ним лицом к лицу и не поставлю нашу миссию под угрозу. Я не хотела срываться, как Синове прошлой ночью, когда нам с Рен пришлось ее сдерживать. Слишком многое было поставлено на карту. Понимание, что нужного мне превизианца здесь не оказалось, позволило выбросить из головы мысли о возвращении на склад и сосредоточиться на том, что нужно сделать.
Я думала о вопросе Джейса: «Как тебе это удается? Как ты переходишь от страданий к вытягиванию монет из ушей?» Тогда я ответила сердито, но правда была в том, что, защищая Нэша и Лидию, я словно вернула частичку себя. Сейчас я делала то же самое:
