после снова схлёстывались. И не было никому из них покоя. Казалось порой, что не всегда помнят уж, отчего вражда лютая. И что верни вдруг князь Велеборский Сердце, она всё равно не прекратится. А сейчас могла Елица одним словом своим всё оборвать. Всё прекратить, чтобы не случалось больше смертей и не проливалась кровь многих.
— Так говори уже, княжна, где Сердце. Мы отправим людей своих туда, чтобы забрать. А ты вернёшься в свои земли с миром и нашей благодарностью, — зычно проговорил боярин Еримир. — Мы давно уж ждём, что нечего нам станет делить с вами. Не о чем станет враждовать.
Елица покивала, одарила боярина улыбкой тёплой — и тот в ответ улыбнулся невольно. Значит, зла никакого не держит, хоть и говорит строго.
— О том, где оно, сказать не могу. Нет того места ни в ваших землях, ни в Велеборском княжестве, — явно огорошла она всех следующими словами. — Так вышло, что волею Лады и матери моей, жрицы её, а после княгини Велеборской, Сердце я храню. Но узнала о том только недавно.
И тут стало, напротив, тихо. Как будто вымерло всё или камнем вмиг обратилось. Кажется, люди и дышать забыли, застыв в попытке осознать весть, что на них свалилась. Первым Знаслав горло прочистил, будто пересохло в нём. Шагнул даже ближе к Елице, но Чаян качнулся в сторону, загораживая от стрыя. И запястье её ухватил — но она вырвалась. Нечего снова за неё цепляться, будто право имеет.
— Хочешь сказать, княжна, что ты и есть Сердце? — всё ж уточнил Знаслав.
Она покачала головой и легонько коснулась локтя Ледена, который хоть и был удивлён не меньше других, а всё равно, наверное, понимал, что такого ожидать можно было. Ведь, не иначе, он чувствовал силу Елицы, которая согревала его, которую ему и забрать хотелось в моменты тёмные.
— Нет, я не Сердце, — ответила она, чуть помолчав. — Только храню его, чтобы вернуть вам, как придёт срок. И как сумею.
— Тот срок давно уж пришёл! — нетерпеливо выкрикнул кто-то из толпы.
На него шикнули зло — и снова всё стихло.
— Не пришёл, — Елица усмехнулась. — Но я обещаю, как обрету нужные силы, так сразу верну его.
— Какие-такие силы? — нахмурился воевода Забура. — Ты и так волхва. Многое знаешь. Обряды, слова. Верни Сердце, и разойдёмся на том!
— Тяжела она должна быть, — проговорила негромко Любогнева, вставая. — Милислава носила ребёнка, как забрала Сердце. Видно, поэтому Лада, Мать Матерей, её милостью и одарила.
Княгиня подошла к помосту ближе, неподвижно глядя на Елицу. И только удивляться оставалось тому, как она всё угадала. Похоже, только женщинам, ведающим особую мудрость, такое подвластно. А о том, что права она, всем красноречиво сказал румянец, который загорелся тут же на щеках Елицы. Она едва удержалась, чтобы ладонь не приложить
— Велика премудрость, — фыркнул боярин Велизар. — Раз теперь Чаян снова способен дитя без вреда для девицы зачать, так пусть женится на ней. А мы уж примем его князем молодым. Уж не серчай, Знаслав. Ты изгнан теперь будешь за деяния свои скверные: мы о том уже знаем. На годы будешь изгнан вместе с семьёй своей. Радуйся, что голову на плечах сохранишь милостью княжичей. А Чаян — сын старший Светояра — право своё он на стол имеет. А там и дитя случится. У молодух это справно выходит, коли здорова.
Елица отшатнулась, будто слова его в грудь камнем ударили. Застряли в ней, царапая, раня при каждом вдохе.
— Мы с Чаяном решили всё, — попыталась она возразить. — Не стану я его женой! И даже невестой не назовусь. Я...
Но княжич старший вдруг повернулся к ней — и взгляд его снова пыхнул надеждой, оставленной, как Елица ему отказала. Может, и хотел он скрыть, постоянно пряча взор от неё после разговора того памятного, а дум своих не оставил.
— Замужем она, — вдруг проговорил он. — Считала мужа своего мёртвым, а оказался он живым вовсе.
Люди загомонили пуще, смакуя весть новую, которая усложняла только всё. Бояре тоже забурчали озадаченно.
— Хоть и не любят такого Боги, — нежданно выступил вперёд Ёрш, — а обряд можно вспять повернуть. Коли согласится супруг княжну отпустить, то станет она снова свободной. А то, что нет его рядом с ней, явно о том говорит, что не всё между ними ладно.
Мужи нарочитые согласно закивали — и Чаян вдруг засиял, словно духом воспрял снова.
— Для меня не будет лучшей судьбы, чем взять Елицу в жёны, — горячо поддержал он предложение волхва. — Её одну рядом с собой вижу.
— Кажется, забыл ты кое о чём, — Леден взял совсем уж онемевшую в потрясении Елицу за руку и чуть завёл её себе за спину. — Она отказала тебе. Не тебя выбрала.
Мгновение замешательства немого пронеслось среди всех. Да не слишком-то люд растерялся. Они уже всё решили, во всём уверились.
— Ты уж прости, братец, — тот хмыкнул. — Да тут разумом решать надо. Нешто Елица сама не понимает, что во времена неспокойные нам надо объединиться?
— Чаян… — Любогнева шагнула ещё ближе к помосту, схватила его за штанину и потянула, обращая на себя внимание. — Отступись. Не будет добра...
Бояре окружили княгиню, отвели в сторону, не давая больше ничего вымолвить, вразумить вновь ощутившего под ногами твёрдую тропу воли его Чаяна.
— К Зимаве отправим людей сведущих. Княгиня должна судьбу Елицы решить правильно, — громко увещевал всех вокруг Забура, который и раньше Чаяна поддерживал. — Только она теперь осталась из тех, кто может её замуж отдать.
И новая волна одобрения прокатилась по толпе. Елица вцепилась в запястье Ледена, потянула: так бежать тут же захотелось. Прямо сейчас, расталкивая всех — и дальше, за ворота городские. Вместе отступили они, да со спины уже преградили путь неведомо кем созванные кмети из ближней Чаяновой дружины.
— Вы с ума сошли? — почти крикнула Елица. — Кто я такая вам? Невольница безмолвная? Сама свою судьбу решу! И Сердце вам верну, себе не оставлю.
— Так будет лучше, — Чаян взмахнул рукой, приказывая ближникам своим её окружить.
Леден преградил им путь, ещё удерживая руку Елицы в своей, но её выдирали силой, оттесняя его прочь, но пока без грубостей. Чтобы в глаза
