ничего, только лишь склонившись в поклоне. Она тоже выглядела грустной и несчастной. В отличиие от Ильнарион, что стояла напротив, с другой стороны от нас, и, сложив тонкие руки на груди, смотрела с ненавистью и открытым раздражением.
Ее длинные серебристые волосы рассыпались по плечам и все еще делали даркессу похожей на нимфу или волшебную фею. Даже пребывание в казематах Чертога не сделало ее некрасивой. А любые малейшие следы страшных ран, полученных ей во время боя, каким-то дивным образом полностью исчезли. Разве что это было следствием приснопамятной драконьей регенерации… Лишь рваная обожженная одежда еще напоминала о случившемся, но и в ней Ильнарион выглядела горделиво и привлекательно.
– О, кто пожаловал к нам в день собственной коронации! – выдохнула она, приблизившись к решетке. – Неужели стало скучно? Или не хватает огонька в постели? – усмехнулась она, оскалившись не хуже вампирш Шеллаэрде. Это было так не похоже на вечно спокойную и уверенную в себе даркессу, которая умела так красиво улыбнуться, что все вокруг попадали под чары ее обаяния. Но, видимо, пребывание в камере изменило и ее, разве что не внешне, а внутренне. Похоже, она не верила, что сумеет спастись отсюда. – Что, человеческая девка оказалась скучновата и вы решили скрасить первую брачную ночь новыми острыми ощущениями в казематах, ваше императорское величество?
– Ильнарион, замолчи, – зашипела на нее мать Альтариона. Кажется, ее звали Серфинарион и она приходилась сестрой Ночной Искре. Возможно, поэтому их обеих и поместили в камеры друг напротив друга.
А Айден даже не повернул к злой даркессе головы, глядя только на меня. И вдруг проговорил:
– И ты думаешь, что вот на “этом” я мог бы жениться? – проговорил он, мрачно стиснув зубы и кивнув в сторону Искры.
– Ах ты!.. Да я же все ради тебя!.. – закричала Ильнарион, но Айден вдруг повернул к ней голову.
Всего лишь один взгляд – и вокруг нового императора Райялари полыхнула такая чудовищная аура силы, что у меня на миг закружилась голова. Кожу закололо словно тысячью невидимых иголочек.
А Ильнарион вместе с сестрой, хрипло вздохнув, упали на колени, будто не смогли удержаться на ногах. Упал и Альтарион, всхлипнув:
– Мама… мамочка!
Я схватила мальчика за шкирку и прижала к себе, поднимая с колен. Несколько мгновений он с трудом стоял, но затем кивнул и, вяло улыбнувшись, попросил отпустить.
Я сделала шаг в сторону, схватившись за голову и потерев виски. Это была не самая приятная сцена в день свадьбы и коронации. Но, вспомнив, что милостью Яросветной девы я стала повелительницей огромного драконьего государства, глубоко вздохнула и успокоилась. Вряд ли будни императрицы должны быть легкими, как лебяжий пух. Скорее уж наоборот. Да и драконов трудно было назвать слабохарактерными или нежными. А значит, и мне нужно было стать такой же несгибаемой и твердой, обрасти чешуей, что на ощупь напоминала горячий камень…
– Перед тобой предатели, бунтовщики и убийцы, – спокойно сказал Айден, вновь повернувшись ко мне и не думая отвечать Искре. – Как ты думаешь, кого из них тебе должно быть жаль?..
Я уже приготовилась было ответить, как произошло нечто непредвиденное. И ужасное… Настолько ужасное, что в первый момент у меня потемнело перед глазами, а страх сковал горло, лишив возможности вздохнуть.
Потому что в следующий миг откуда-то в руках Ильнарион очутилось тонкое черное лезвие. Это потом я поняла, что лезвием была заколка, которую даркесса чудом сохранила в своих волосах. А сейчас я лишь краем глаза успела заметить, как ее рука взметнулась за моей спиной, чтобы вонзить предательскую иглу мне в бок. Так быстро и неожиданно, что никто не успел ничего понять… кроме Альтариона, что все еще стоял ближе всего ко мне.
Он оттолкнул меня, и заколка Ильнарион вошла в его грудь. И под истошный крик матери и ужас, вспыхнувший на лице тети, мальчик опал наземь бесчувственным телом, истекающим отравленной кровью.
Заколка Ильнарион оказалась из черного золота, как и было принято у драконов…
События замелькали одно за другим в каком-то страшном темном калейдоскопе. Серфинарион кричала, Ночная искра попятилась к стене камеры, прижавшись к ней и стеклянным взглядом глядя на маленького мальчика, чье лицо стремительно теряло краски жизни.
Откуда-то с конца коридора к нам тут же подоспели двое охранников. Они что-то громко говорили, Айденион тихо обещал убийце такую страшную казнь, какой в Райялари еще не видели.
– Тихо! – рявкнула я, стиснув зубы и пытаясь побороть инстинктивный страх и непонимание происходящего.
Когда ты ни разу не врач, колотые и резаные раны вызывают неконтролируемый ужас, ведь ты понятия не имеешь, что делать. А кровь тем временем вытекает, сердце продолжает биться, выталкивая ее крупными волнами, которые лишь увеличивают панику.
В нашем же случае имело место еще и черное золото – яд, который стремительно расходился по организму маленького дракона, лишая возможности вылечить его тем быстрее, чем дольше я поддавалась страху.
У Альтариона не было шанса на ошибку. А у меня не было права бояться, ведь болезненно очевиден был тот факт, что дарки не смогут помочь ребенку. Либо это сделаю я, либо никто.
Правая моя рука уже лежала на ране мальчика, пальцы сами собой пытались залатать тонкое, едва заметное отверстие, оставленное заколкой, что сейчас валялась на полу и едва ощутимо дымилась.
А потом я закрыла глаза и тут же почувствовала, как сквозь кожу заструился огонь. Снова посмотрела на Альтариона, увидев, как желтоватый свет растекается по груди ребенка, мгновенно всасываясь в рану.
На несколько мгновений в коридоре распространилась гробовая тишина, когда янтарный свет заметили все присутствующие.
Я не знала, как это происходит. Но именно так в прошлом мне удалось вылечить Айдена. Ну, или я хотела думать, что именно мне это удалось… Ведь мой принц все же очнулся сам.
Но если я перестала бы верить в собственные способности… не стоило вообще надеяться на благополучный исход.
– Моя императрица, моя огненная королева… – раздался у меня за спиной всхлипывающий шепот Серфинарион. А затем краем глаза я заметила, как она падает на колени, дрожащими пальцами хватаясь за решетку и протягивая ко мне руки. – Прошу вас, спасите моего сына. Моего единственного любимого мальчика… – Она с трудом сдерживала рыдания, которые рвались из ее груди. – Пожалуйста, моя светлая королева, убейте меня, возьмите мою жизнь, но спасите Альтариона…
Она все же заплакала, но теперь это было похоже на тихий вой раненого зверя. Она не верила, что ребенку удастся выжить.
Я почти не слышала ее. Дыхание под моей рукой делалось все слабее, несмотря
