Когда они подошли к их дому из большой голубятни на втором этаже опустились три змеиных головы и спросили:
— Вы к кому?
— Мы к Хенку и Байли, — пролепетала Розария, потеряв всю решительность.
— Их нет дома, — ответила одна голова и спряталась, а две другие остались, внимательно наблюдая за пришедшими.
Парк сидел за столом в гостиной, так как в кабинете ему стало скучно и можно пропустить важные сведения. Он решал задачи по физике, которые ему задали Винтик и Шпунтик. Когда возле крыльца раздался топот и голоса, Парк быстро ринулся к двери и открыл её. Гости находились в растерянности, так как не пришли в себя от змея, а Парк гостеприимно пригласил:
— Проходите, — а то вдруг гости передумают и уйдут. Пока Иван Иванович старательно обметал ботинки, Розария и Вася Филимонов по-хозяйски вошли в дом, рассматривая всё вокруг.
— Нам нужно построить такой же, — деловито сказал Вася.
— А я у Хенка попрошу, он и нам даст, — сказала Розария. Вася подозрительно посмотрел на неё. Розария раскраснелась и сказала: — Что? Он всем молодым парам даёт, которые хотят жить вместе.
— А-а-а! — понял Вася, и подошёл к столу. — Ты что делаешь? — спросил он у Парка.
— Задачки решаю, — ответил Парк.
— А! Понятно, — кивнул Вася. — А где Хенк и Байли?
— Скоро придут, располагайтесь, как дома, — гостеприимно ответил Парк.
— Иван Иванович, помогите человеку задачки решить, — сказал Вася, увлекая Розарию с собой. — Можно мы дом посмотрим? — спросил он у Парка.
— Конечно, — просиял Парк.
— Ну что у нас за задачки? — спросил Иван Иванович, потирая руки. Тётушка Ненция уселась на диван и принялась довязывать Ивану Ивановичу носки – на дорогу.
— Вот, закон Ома, — показал Парк.
— Вы и закон Ома изучаете? — удивился Иван Иванович, надо же и здесь о законе Ома знают.
— Показывай!
— Здесь не сходиться, — довольно сказал Парк. Иван Иванович углубился в расчёты, пошептал про себя, и сказал:
— Да, действительно, не сходиться! А в чем дело?
— Вот и я не знаю, — довольно сказал Парк.
Когда домой пришли Хенк и Байли, за столом спорили Парк и Иван Иванович, тётушка Ненция философски продолжала вязать, а Розария и Вася изучали спальню. Хорошо, что у Розарии слух идеальный – когда она услышала пришедших, молодые быстро привели себя в порядок и спустились вниз.
— Хенк? — сказала Розария. Она вспомнила, как ехала вместе с Хенком и Перчиком и густо покраснела, опасаясь, как бы правда не всплыла при Васе Филимонове.
— Розария? Добрый день, — удивился Хенк: — Вы что-то хотели?
— Мы слышали, что скоро Элайни, Лайни и Сергей должны расстаться? — спросила Розария, ещё не придя в себя.
— Да, это так, — просто сказал Хенк, — как это не печально.
— А это будет затрагивать других людей? — замирая, спросила Розария.
— Будет, — ответил Хенк. Он знал о Васе Филимонове и Иване Ивановича от Тёмного.
— То есть, они должны будут вернуться на Землю? — упавшим голосом спросила Розария.
— Да, — ответил Хенк, наконец понявший, по взглядам Васи, в чём тут дело.
— И ничего нельзя сделать? — спросила Розария, стряхивая навернувшиеся слёзы.
— Давайте сходим в домик Элайни, Лайни и Сергея, — сказал Хенк, — там сейчас Тёмный и Туманный Кот, если что и можно сделать — об этом знают только они.
Розария обречённо кивнула и они всей толпой вышли на улицу.
— А ты куда? — спросила Байли у Парка, отправившегося за ними.
— Я тоже хочу знать, Иван Иванович знаешь, какой учитель классный, — возмутился Парк. Байли засмеялась и обняла его: — Хорошо, пойдём! Разве без тебя тут может что произойти.
Они прошли несколько шагов, как вездесущий Парк заметил:
— Флаэсина!
— Это мама, — встрепенулась Байли и бросилась к посадочной поляне.
Маргина стояла у борта, рядышком находился Перчик, держа в руках Хамми. Как только флаэсина опустилась на лёгкий снежок, Маргина и Байли обнялись, целуя друг друга. Рядом извивался, радуясь Хамми. Перчик обнял сестру, сказав: «Привет, солнышко».
— Вы сейчас очень похожи на мою знакомую, Лану? — удивлённо сказал Хенк, присмотревшись к Маргине.
— Я похожа на твою родственницу, — сказала она, обнимая его, — здравствуй, Хенк!
— Если честно, — сказал Хенк, улыбаясь, — лучшей мамы для Байли я бы и не желал.
— Пошли, льстец, — улыбнулась Маргина. — Где здесь Элайни и Лайни?
— Вон там, — показал Хенк, и они двинулись к дому.
Перчик повернулся и увидел Розарию.
— Розария!?
— Перчик!? — они удивились и оба покраснели. Розария пришла в себя первой и сказала:
— Перчик, ты меня извини …
— Нет, Розария, это ты меня извини… — начал Перчик. Но Розария его перебила:
— Ты хороший Перчик, … но… — она оглянулась на Васю, настороженно стоящего возле Ивана Ивановича и тётушки Ненции, и выпалила, — я люблю другого.
— Да? — обрадовался Перчик. Возле борта появилась Леметрия и грозно посмотрела на Розарию. Перчик радостно закончил: — Я тоже люблю другую!
— Как хорошо! — воскликнула Розария и обняла Перчика. — Я тебя люблю и рада за тебя.
— Это кто тебя тут любит? — грозной кошкой подошла Леметрия.
— Знакомься, это Розария, мой друг, — нашёлся Перчик.
— Вася, иди сюда, — позвала Розария, сохраняя их с Перчиком тайну.
— Леметрия, — подала руку Леметрия, подозрительно рассматривая Розарию.
— Розария, — сказала счастливая Розария, и добавила, — а это мой Вася.
И все, счастливые на это время, пошли к домику Элайни. Все заходили в дом, а возле крыльца стояла лошадь и задумчиво смотрела на всех.
— А «аномалия», — приветливо сказала она, и Розария похолодела.
— Что за лошадка? — спросила Леметрия.
— Приятно познакомиться, я Тёмный, — сказала лошадь.
— А так ты ещё и разговариваешь, — восхитилась Леметрия, — дай я тебя поглажу.
Тёмный молчаливо разрешил. Леметрия гладила его морду, заглядывала в его большие, с ресницами-бабочками, глаза и умилялась. Тёмный тоже умилялся и млел.
— Перчик, давай его заберём? — предложила Леметрия.
— Он, наверное, чей-то, — предположил Перчик.
— Я ничей, — признался Тёмный.
— Вот видишь, — обрадовалась Леметрия.
— Хорошо, берём, — сказал Перчик, хотя им и самим негде жить.
— К сожалению, завтра меня не будет, — грустно сказал Тёмный, — у меня работа.
— Какая жалость, — Леметрия так прижалась к Тёмному, что даже Перчик приревновал. — А тебе здесь не холодно?
— Я не боюсь холода, — ответил Тёмный, — мне тепло, когда обо мне думают.
— Я буду думать о тебе всегда, — пообещала Леметрия, и, потискав Тёмного на прощанье, скрылась вместе с Перчиком в доме.
