Скерта не стала тянуть и сразу рассказала, что за беда стряслась в деревне.
Когда-то давным-давно это место и впрямь отстроили хадары – ватага отчаянных головорезов, которым в родных поселениях было тесно. Лет двадцать назад они держали в страхе половину Западного Лоргинариума, возвели в непролазной чаще собственный укреплённый форт, вместе с богатой добычей навезли невест, кое-кто и дальних родичей перетащил… Многие подумывали уже остепениться, бросить разбойное ремесло, но судьба решила за них: в один день, не хороший и не плохой, самые сильные мужчины ушли «на промысел» – и не вернулись. Может, встретились с дружиной лорги или обидели заезжего киморта из Ишмирата, но больше их никто никогда не видел. Уцелели только старики, калеки и совсем ещё дети, которых «за добычей» не брали.
– Мы-то, бабы, могли в города податься, рассеяться там, – объяснила Скерта. – Но дедов-то и увечных куда девать? Да и мужей с братьями мы долгонько прождали… Может, и не вышло бы у нас в такой глуши продержаться, если б не один человек. Звать его мастер Ют. Что починить надо? Всё к нему. Полечить кого? Опять к нему. Рассудить, если спор вышел? Без мастера Юта не обойтись. А нынче он пропал.
Алар вспомнил историю Тайры, сопоставил с собственными наблюдениями за морт…
«Кажется, я знаю, где его искать».
– И куда он делся?
– Да тут, неподалёку, у Пропащей пропасти, – ответила Скерта. – Горы в конце зимы лихорадило, земля раскололась, а у самого края, значит, у раскола, обнажился самоцвет – с детскую голову величиной. Ну, мастер Ют спуститься решил да поглядеть, что к чему. Несколько дней уж прошло… за ним ещё двое отправились – и тоже не вернулись. Ну как, странник, возьмёшься за дело? Поищешь нашего мастера?
«Раскол, значит… Будто у меня выбор есть».
– Попробую, но живым вернуть не обещаю, – сказал он, обменявшись взглядами с Тайрой, которая до сих пор с опаской косилась на хадарские стяги вокруг. – И принесите мне, что ли, тот самоцвет. Посмотрим, с какой он глубины вышел и как давно.
Требование Скерте не понравилось. Она лицо скривила, кулаками похрустела, но спорить не стала. Камень всё это время хранился в большом деревянном ларце в доме у пропавшего мастера. Когда крышку откинули, у Тайры вырвался восхищённый вздох. Она пробормотала что-то про четыре или пять золотых, но под взглядами дюжих деревенских баб, хадарских жён, быстро умолкла, опасаясь нарушать и без того хрупкий мир. Переговоры вели в просторных, светлых палатах – тех, что раньше принадлежали главарю, а затем перешли по наследству к Скерте. И, хотя она любезно предложила и взвара попить с дороги, и дичью потчевала, и лепёшками, и даже Рейне вяленых ягод насыпала полные ладошки, но морт-меч по-прежнему держала при себе, а у окон, у лестницы и снаружи, на крышах, прятались бойцы со стреломётами.
«Наблюдают за нами, выжидают, – подумал Алар, который приметил эти уловки, хоть и смолчал. – На простую предосторожность непохоже… Пожалуй, испытывать здешнее гостеприимство не будем, как с делами закончим – уйдём, не прощаясь».
– Камень этот вышел с большой глубины, – вслух сказал он, осмотрев самоцвет, похожий на огромную ореховую скорлупу, изнутри ощетинившуюся прозрачно-фиолетовыми кристаллами. – И на поверхность его вытолкнула морт – оттуда, где большое богатство рука об руку ходит рядом с большой бедой… Ну-ка, Рейна, подай мне окулюс и перчатку.
К ужасу Скерты, от такого святотатства потерявшей голос, Алар принялся скрести самоцвет металлическими «когтями», вместе с тончайшим верхним слоем снимая и инородные отложения. Морт, невидимая простым людям, работала как мелкое сито, отсеивая почву, мелкие песчинки, следы человеческих прикосновений… словом, всё то, чему на поверхности камня, пусть трижды драгоценного, было самое место. И так – до тех пор, пока не осталось только странное, необъяснимое.
Например, крохотные чешуйки, сверкающие на свету.
«Вот оно… Алаойш Та-ци, спутник мой, помоги – без твоих знаний тут не обойтись».
Ногти привычно обожгло слабой, но настырной болью, рот наполнился металлическим привкусом, а звезда над плечом вспыхнула ярко, на миг ослепляя. И с этим сиянием пришли воспоминания – о глубокой шахте, где добывался мирцит, далеко-далеко на юге; о череде загадочных смертей; наконец, о красивых, но опасных жуках с мерцающими крыльями.
– Когда, говорите, пропал ваш мастер? – чуть севшим голосом спросил Алар вслух.
– Да трёх дней ещё не прошло, к вечеру будет, – сузила глаза Скерта, следя за каждым движением металлических когтей.
– Что ж, тогда шансы есть. Приготовьте чистую питьевую воду, одеяла по числу пропавших и жарко натопите хотя бы одну комнату, – приказал Алар и снял перчатку. – А, и ещё платок из самого тонкого полотна принесите и моток верёвки, чем длиннее, тем лучше. Камень можете забирать, он мне больше не нужен. Но советую вам хорошенько его промыть кипятком и на солнце оставить на денёк, иначе не ручаюсь за здоровье тех, кто с ним ночами обнимается, мечтая продать его на базаре в Свенне и разбогатеть.
Скерта побагровела и закашлялась.
К Пропащей пропасти отправились всей гурьбой. Алар улучил момент, отозвал в сторонку Тайру и тихонько высказал ей свои опасения, затем объяснил план, как сбежать, а затем спросил:
– Ну как, справишься?
– Обижаешь, – хмыкнула она. – Шумиху устроить – это как раз по мне, а ночевать у хадаров под крышей я и не собиралась. Уж лучше под кустом!
В этот момент их перешёптываниями заинтересовался мальчишка лет пятнадцати – тот самый, которому недавно досталась оплеуха. Пришлось спешно сделать вид, что разговор идёт исключительно о
