моё прощение. Всё это можно объединить в одно решение.
— Что ты придумала, Рита? – отозвался Дерек, пока мы с Виктором испытующе смотрели друг на друга. Точно в глаза. Эшрит потерял свою ухмылку и казался сейчас более чем серьёзным. Наконец-то!
— Болезнь королевы ведь не излечена, – начала я. – Она лишь подавлена. Так возьми и излечи её. Видимо, это очень сильное проклятье или нечто подобное, раз от этого продолжает страдать сильнейшая ведьма. Чтобы исполнить желание по её исцелению, придется заплатить огромную цену. Например, отдать все свои силы. Стать обычным смертным. Заодно растерять всё своё эго тёмного мага. Но зато ты сможешь без вреда для себя рассказать нам всю правду, верно? И это единственная жертва, на которую ты можешь пойти, чтобы заслужить хоть каплю моего прощения и понимания. Исцели королеву. Разорви контракт с Дереком, чтобы снять с нас метки. И расскажи уже, что задумали эшриты и Габриэлла в частности.
Я говорила уверенно, холодно, стальным тоном. При этом смотрела точно в глаза отцу. С каждым словом лицо его становилось всё более хмурым и задумчивым. Дерек и Алиса не стали вмешиваться. Повисла гробовая тишина, которую прервал лишь ответ Виктора…
Глава 40. Я горжусь тобой
— Хорошо, – неожиданно ответил эшрит, прожигая меня взглядом. – Я согласен.
Сказать, что все мы были шокированы – ничего не сказать. Хоть я и говорила столь уверенно и требовательно, однако никак не ожидала, что Виктор согласится так просто. Зачем? Почему? На кону ведь стояла его магия. Уверена, для такого эгоцентричного гада способность колдовать – это одна из самых значимых вещей в жизни. Если он отдаст сейчас свои силы… кем он станет? Обычным смертным?
Ничего не понимаю. Неужели он что-то задумал?
Однако в фиолетовых глазах выражалась решимость. Эшрит оставался хмур, решение явно давалось ему с трудом, но всё же он согласился. Вот так… сразу. Даже уговаривать не пришлось. А аргументов можно было придумать – хоть отбавляй. В конце концов, за попытку отравить королевского фамильяра его ждёт незавидная судьба. Может, он соглашался сейчас, потому что понимал всё это? Или боялся Габриэллы? Или ему не плевать на Первый мир, и он хочет рассказать правду? Хочет загладить грехи?
А может… он и правда собирается в коем-то веке побыть хорошим отцом?
Да нет. Бред какой-то. Поздно спохватился. Я хоть и сказала, что смогу простить его, но… но смогу ли?
— Зачем тебе это? – не удержалась я от тихого вопроса.
Виктор в ответ вдруг грохочуще расхохотался.
— Сначала требуешь, предлагаешь решение, а когда я соглашаюсь, смотришь как на умалишенного?
— Я просто хочу понимать, что не обманешь.
— А вот не будет у вас такого понимания, – ядовито усмехнулся Виктор и поднялся со стула. – Либо доверяете мне, либо пытайтесь разгребать всё сами. Да только без моей информации и жертвы, как бы пафосно это не звучало, у вас едва ли что-то получится.
Вот как у него это получается? Вроде как пытается быть положительным героем и делать что-то во благо, а ведет себя при этом всё равно как мерзавец!
— Ну что, ваше величество? – продолжил эшрит с ехидством. – Контракт?
— Хочешь, чтобы королева Первого мира доверилась твоему «честному» слову? – c демонстративным сомнением произнес Дерек. – После того, как ты умудрился прописать «мелкий шрифт» даже в наш с тобой договор?
— Ой, что значит «даже»? – Виктор коротко посмеялся. – Ты пришёл ко мне наивным подростком, который громко говорил, а у самого первый пепел от драконьего дыхания с губ не обсыпался. Обмануть тебя было проще, чем подписать контракт с уличной девкой.
— Ах ты ж…
— Ненужно, Дерек, – заговорила вдруг королева. Она показалась мне очень оживленной. Даже улыбалась с непонятным удовлетворением, смотря точно на Виктора. – Я согласна.
— Мама, подумай хорошенько. Это всё может оказать ловушкой. Зачем ему вот так просто соглашаться отдать свои силы ради нас?
— Не ради нас, – улыбка Алисы стала шире, в ней появилась нотка хитрого понимания. – А ради дочери. Верно ведь?
Королева озвучила моё же предположение, которое казалось бредом. Ну не верила я, что этот гад и правда хочет заслужить прощение. Однако реакция Виктора удивила. Он показательно нахмурился и лишь недовольно фыркнул в сторону. Дескать: «ничего подобного». Но было в этом жесте нечто особенное. Он будто хотел показать себя всё тем же мерзавцем, а на деле ему было неловко за своё желание помочь. Возможно, потому что её величество была права?..
Ничего не понимаю.
Что скрывается за этой гневной физиономией злобного эшрита?
Может ли подобный ему хоть немного хотеть быть нормальным отцом после того, как потерял без малого двадцать пять лет?
— Так я создаю контракт? – почти что рыкнул Виктор, не желая отвечать на вопрос королевы.
— Да, – она кивнула ему.
Буквально через десять минут я уже читала предоставленный отцом договор. Нужно было проверить эшритским зрением, не оставил ли он подводных камней.
— Кажется, всё в порядке, – честно призналась я.
— Хорошо, – королева притянула бумагу к себе, и они вместе с Дереком взялись ещё раз изучить всё прописанное.
Тем временем, Виктор сменил облик: создал из потрепанной мантии нормальную одежду, очистил себя от пыли, завязал длинные тёмные волосы в хвост.
— Так, прежде чем я лишусь магии, нужно кое-что сделать…
Эшрит положил ладонь поверх стола. Под ней моментально загорелся магический круг, затем появилась вспышка фиолетового света, и уже через секунду мы услышали знакомое:
— Кар-р-р, – появившаяся Клара растерянно огляделась, но как только её взгляд уперся в фигуру Виктора, она тут же влетела в него со странными птичьими объятиями. – Хозяин! Вы выбрались! Какое счастье!
Эшрит посмотрел на радостную птицу с заметным скепсисом. Она же бодро запрыгнула ему на плечо, и с теплотой клюнула в ухо, заставляя Виктора отмахнуться.
— А ну перестань, глупая птица.
— Вер-р-рнулись, – весело рокотала Клара. – Вернулись!
Отец вздохнул и отвёл взгляд в сторону, позволяя своей старой помощнице немного радостно поклеваться. Та же чуть не плакала от счастья.
— Я бы сказала, что это очень мило, – скрестила руки на груди, – если бы кое-кто своими действиями чуть не отправил меня на плаху.
Услышав мой голос, Клара тут же поспешила спрятаться за Виктора.
— Это не я. Это
