class="p1">Но эта девушка с яркими зелеными глазами… Морган тщетно силился вспомнить ее имя, но точно знал, как полюбил ее. В какой-то деревне на юге у летних костров. Она танцевала и смеялась, а он, хмельной и свободный, поклялся сам себе, что никогда не оставит ее. От нее пахло лесом и дорожной пылью, и в ту ночь она была такой яркой, что нельзя было оторвать взгляд.
Плоть от плоти огня.
Мириам. Да, Мириам. Так ее зовут.
Одного имени Моргану хватило, чтобы заставить себя пошевелиться. Но уже через несколько неуверенных, шатких шагов его снова вывернуло чем-то черным.
«Скверна», — обреченно подумал он, рухнув спиной на камни и подставляя лицо леденящему ветру.
Гаудана.
Он всегда принадлежал только ей, но не мог вспомнить об этом ничего. Словно кто-то изрезал острым клинком его память.
Озябшими пальцами, он сжал собственную руку, где залег самый уродливый шрам на его израненном теле. Мириам ненавидела его. Память услужливо подбрасывала Моргану воспоминания о каждом нечаянном взгляде девушки, брошенном на изуродованную огнем кожу. А он не мог избавиться от этого шрама — немого напоминания о том, как легко он мог потерять единственно любимую им душу. В начавшейся борьбе со скверной, Морган видел все ясно, в истинном свете.
Погрузившись в воспоминания Морган воскресил в памяти те дни в Айриндоре, когда ему с Мириам довелось выслеживать мага крови по просьбе принца Бервина. Мерзавец воспользовался правом Призыва, однако явившись в Эгон, Смотрители обнаружили, что маг сбежал из казематов, устроив бойню. Они не могли покинуть столицу, не убедившись, что отступник больше никого не тронет.
Выследить его было непросто. Он скрывался на окраине, куда опасались забредать даже вооруженные до зубов стражники короля. Морган был восхищен, признавая, что даже ему на этих улицах было не по себе — Мириам ничем не выдавала волнения.
— Должно быть, ты видела места и похуже? — спросил он, пока они брели в темноте к дому, где скрывался беглец. Пара звонких монет могла решить в этом месте любую загадку и развязать любые языки. Им пришлось вдоволь посорить дукатами, прежде чем отыскать нужное место.
— Что же необычного вы здесь видите, милорд? — девушка не упустила случая подразнить его за знатное происхождение. — Все трущобы похожи друг на друга. Разве что в Мецце никогда не было снега.
Они забрели под мост, когда Морган расслышал голоса незнакомцев, бредущих навстречу. Чужаков, не облаченных в обноски, было легко запомнить, оттого он схватил девушку за руку и быстро увел подальше в тень, чтобы не попасться прохожим на глаза. Они стояли так близко, что он чувствовал дыхание Мириам, ставшее обжигающим в эту холодную ночь.
— Идем? — неуверенно спросила девушка, а Морган поймал себя на том, что не может пошевелиться, хотя незнакомцы давно ушли. Словно очнувшись, он позволил их пальцам разомкнуться.
Мириам двинулась вперед, и Морган был благодарен ей за это, перебарывая внезапное смущение. Но вскоре он позабыл обо всем, расслышав чужую темную кровь.
— Ты слышишь? — спросил он, нагнав девушку.
Она лишь покачала головой, и поправила тяжелый капюшон плаща.
— Я рада, что нас не обманули здесь, как каких-нибудь богатеньких простофиль, — сказала она, стараясь поспевать за его быстрым шагом на улице, где над ними нависали хлипкие хибары.
Подходя к названному дому, Морган, множество раз уверившись, что нельзя полагаться лишь на магию, вытащил меч из ножен.
— Будь осторожна, Мири, — шепнул он девушке, беспечно занятой сдуванием снежинок с буйных волос, сбежавших из-под капюшона.
— И что? Мы просто войдем в дом через дверь? — фыркнула она, не заметив его предостережения.
— Можешь попробовать попасть туда через окно. Все, что пожелаешь, моя госпожа, — в этот раз уже Морган дразнил ее за руалийские корни.
Но стучать не пришлось. Отступник сидел на пороге хижины и курил трубку с тиронским табаком.
— Вы двое пришли по мою душу? — почти прокричал он, завидев Смотрителей в темном переулке. — Но я не сдамся живым!
— Это и не обязательно, — холодно ответил Морган, крепче сжимая меч.
Маг вскочил на ноги, и Мириам тут же увернулась от пылающей сферы, сорвавшейся с его рук. Морган ударил в ответ вихрем ветра, но отступник успел укрыться за крыльцом хлипкого дома — оно тут же разлетелось в щепки. Отступник и Мириам ударили почти одновременно, а Морган успел отбросить девушку в сторону. Он не сразу понял, что запылал, но услышал ее крик.
Упав в снег, он видел, как отступник вспыхнул факелом. Видел, как Мириам, которая могла быть на месте мага крови, сбила его с ног кнутом.
Все кончилось быстро, за несколько вдохов. На третий девушка подбежала к Моргану.
— Зачем? — разгоряченная, она почти кричала ему в лицо. — Этот огонь должен был достаться мне!
Морган, пока его не поглотила боль, глядел, как она осторожно и быстро вспарывает ножом остатки его кожаного дублета до самого локтя.
Он смотрел на нее и думал, что не простил бы себя даже за искру, коснись хоть одна ее тела. Он бы снова и снова защищал ее, пусть и такой ценой.
— Зачем?! — не унималась девушка, и ее руки были скользкими от крови, отчего она не сразу смогла справиться с пробкой эликсира, способного быстро стянуть рану.
«Потому, что я полюбил тебя, Мири», — впервые захотел сказать он, но не смог. Горло сжалось под чьей-то невидимой железной хваткой.
Только теперь он понял, отчего не сказал тогда Мириам ни слова, почему кто-то вырывал у него дыхание всякий раз, когда он желал быть свободным.
— Это был лишь вечный шторм, — прошептал он, облизывая пересохшие губы, и закрыл глаза.
Дом ловцов, леса Дагмерской гряды
Прибежище ловцов не походило на безопасное укрепление. Когда-то в присвоенном ими доме жил старый маг, выгнанный из Тирона. Он был богат и нелюдим, и обрастал слухами, как дерево листвой по весне. Под Дагмером он построил себе добротный деревянный сруб, где жил в одиночестве, но вот незадача — быстро умер от болезни сердца, которую даже местные чародеи и лекари так и не смогли одолеть.
Дом пустовал, пока ловцы не поставили вокруг стену из кольев, и не наложили пару магических печатей. Многие горожане считали их падальщиками и охотниками за звонкой монетой, но, когда ловцам удавалось отловить разбойника, пугающего добрых людей на тракте, всюду слышались иные разговоры. Эрлоис презирал чужие пересуды, оттого и решил расположиться в лесу. Впрочем, некоторые из ловцов, все же жили в городе, как и сам Эрло теперь
