— Дышите глубоко, — приказал он строго. — Даже если захочется не дышать совсем.
Замахнувшись, эльф с силой бросил сверток в середину круга. Зеленоватый дым вмиг окутал нас; я чувствовала, как въедливо он впитывается в кожу, как проникает в каждую нить одежды. Запах был нестерпим. На глазах наворачивались слезы, в горле комом стоял бесконечный кашель, и все же я продолжала дышать полной грудью. Легкие невыносимо горели, но после очередного вздоха боль вдруг ушла. По телу прокатилась слабость.
Последним, что я видела перед тем, как провалиться во тьму, были пустые белые глаза.
Глава 28
Аррум не встретил нас, как героев, чего я по какой-то причине ожидал; наше прибытие едва ли было замечено, даже учитывая двух чистокровных темноволосых людей, неожиданно возникших на эльфийских землях.
В лесу творился хаос, и я с трудом узнал дорогое сердцу место. Происходящее в нем не слишком отличалось от порядка дел в Грее: спрятанные под доспехами тела, разогретый от ускоренного ритма жизни воздух и задумчивые сердитые лица. Я усердно выглядывал в толпе знакомые силуэты.
Мы перенеслись в южную часть леса, где я бывал лишь в местах, пригодных для охоты; как оказалось позже, портал Киана привел нас к своему дому. Вероятно, пленительный образ сам собой возник в его голове. Скромное жилище оказалось на удивление уютным, хоть хозяин и бывал в нем слишком редко для того, чтобы как следует обжить.
Лица лисицы и капитана лишь к утру окрасились румянцем; зеленовато-серый цвет кожи и тошноту смогли изгнать лишь кислые ягоды и несколько кувшинов воды. Использованная Кианом магия была бытовой — то есть неестественной, — и потому переносилась неподготовленными столь плохо.
— Как же… кружится… — вздыхала лисица, лежа на земле. У нее не хватало сил подняться на ноги, но на любое предложение помощи она реагировала строгим отказом, предпочитая самостоятельно переживать неудачи.
— Помнишь тот день летнего солнцестояния? — прошептал Кидо, и принцесса, не нуждаясь в дополнительных объяснениях, утвердительно хмыкнула. — Я думал, что не переживу то похмелье, но теперь оно кажется мне лучшим утром в моей жизни.
— А это кажется последним…
Душа капитана королевской гвардии металась в сомнениях: если его сестра давно определилась с тем, к чьей стороне примкнет в предстоящей войне, то его выбор был будто бы вынужденным. В большей мере его смущало незнание народа, за который он отныне собирался сражаться; к тому же ложь, что он с упоением произносил, стараясь убедить окружающих, прочно впиталась в его губы. В любом случае, этот славный муж справлялся с задачами и посложнее. Если бы времена были не столь угнетающими, я бы непременно заставил их с Индисом подружиться.
Как только вдалеке показался устало плетущийся Финдир, я бросился к нему, будто истосковавшийся по хозяину пес. Учитель мрачно улыбнулся, с излишней осторожностью похлопав меня по спине.
— Наконец-то, Финдир! — выпалил я, едва успевая дышать.
— Что стало с тобой, Эзара?
В глазах эльфа недоумение смешалось с тихим, холодным страхом; казалось, он с трудом сдерживался, чтобы не сделать шаг назад. Вся энергия и радость от встречи с учителем, бурлившие в моем теле еще мгновение назад, сошли на нет.
— Что с твоими глазами?
Я непонимающе потер веки, лишь представляя, что за недели в темнице и погром, что я там устроил, могло приключиться с моим лицом. Кровь, грязь и нечистоты покрывали каждый сантиметр тела, когда-то ходившего в кафтанах, подаренных ему самой королевой; мне вдруг нестерпимо захотелось отмыться, до крови раздирая кожу самой жесткой щеткой из кабаньей щетины.
— Я приведу себя в порядок чуть позже, — смутился я.
— Одному тебе с этим не справиться, — покачал головой учитель. — Как ты выбрался из темницы?
— Пустил молнию по камню, чтобы тот рассыпался.
Я пожал плечами, предполагая, что ответ на вопрос очевиден; иного способа сбежать попросту не было.
— Сколько молний?
— Одну — в потолок, еще одну — по стене.
Финдир не выдержал и сделал три шага назад. Челюсти его крепко сжались, будто он корил себя за выражение слабости, однако я искренне не понимал его реакции. Не распыляться на мелкие атаки, накапливая силу для крупной — то, чему я научился от него; теперь же его, казалось, не устраивал такой подход.
— Какая великая сила живет в твоей груди, мальчик, — вздохнул он, прикрывая рот рукой. Другой эльф учил меня, что этот жест — явный признак лжи. — Но ты все же не научился ей управлять.
— Разве? — переспросил я. — Я не покалечил ни одного невинного.
— Зато не пощадил себя.
Финдир снял с пояса флягу с водой и нерешительно открутил крышку. Кивком намекнув сложить руки вместе, он наполнил их водой, и та ослепила меня, засверкав мириадами звезд. Я зажмурился, отвернувшись; солнце еще не было настолько высоко, чтобы пробраться к нам сквозь кроны деревьев.
— Посмотри на себя, — настаивал учитель.
Я вернул взгляд, надеясь увидеть свое отражение, но вместо этого снова оказался ослеплен; однако, сосредоточившись на отодвигании боли на второй план, в этот раз не отвел глаз. Спустя несколько мгновений тело привыкло и перестало посылать сигналы паники в разум, а я наконец разглядел источник света.
Мои глаза сияли, словно две огромных звезды, невероятным образом оказавшихся под моими веками; от испуга я вздрогнул, расплескав всю воду. В этих глазах не было ничего: ни тени эльфийского наследия, ни намека на возраст, опыт или характер; они были пусты и холодны. Обладавший таким взглядом мог как пройти мимо бойни, ничуть в ней не заинтересовавшись, так и устроить ее, совсем не позаботившись о судьбе своей души.
Теперь растерянность Финдира казалась мне недостаточной. Я не ощутил изменений ни на секунду; быть может, тресни внутри что-то еще более важное, я не почувствую и этого.
— Маэрэльд может мне помочь?
— Стоит попытаться.
Учитель кивнул и молча отправился вглубь леса. Я хотел отправиться за ним, но представил, сколько еще до смерти испуганных лиц мне придется встретить по пути, и желание тут же улетучилось. Вместо того, чтобы помочь своему народу предотвратить войну, я выглядел как самое страшное ее орудие.
Мы не покидали южной части леса. Бездействие заставляло минуты длиться годами, давя на плечи невыносимым грузом. Мы выучили каждое дерево в округе и едва не плакали, горюя по листьям, что осень заставляла их сбрасывать. Пользуясь свободным временем, Кидо впитывал огромные объемы информации об эльфийской жизни; оказалось, он настолько не интересовался этим раньше, что даже не представлял, насколько долго мы живем. Старший брат принцессы стал слегка иначе относиться ко мне, узнав о перевалившем за сотню возрасте, и часто прищуривался, перебегая взглядом от меня к Ариадне и обратно.
Как и было обещано, азаани посетила наше скромное убежище. Известно об этом стало лишь со слов Киана; королева нарочно дождалась, пока я буду в самой глубокой фазе сна. Один из даров, что преподнесла ей Богиня, позволял взаимодействовать с душой, пока та не покинула тела, и наибольший эффект чудесная сила имела, если объект воздействия пребывал в неведении. Так исключалась вероятность осознанного сопротивления изменениям; иначе большинство попросту предавались панике.
Открыв глаза следующим утром, я насчитал пять лиц, склонившихся надо мной в безграничном интересе. Губы каждого были растянуты в блаженной улыбке, но одна из них быстро растворилась, уступая место куда более привычной серьезности.
— Не до конца, — пробубнил Финдир. — Но ничего. На какое-то время хватит.
Кудрявое русое облако висело надо мной ближе других и щекотало кожу кончиками прядей.
— Думала, что уже не встречу тебя, дурень.
Приподнявшись без предупреждения, я отпугнул любопытных наблюдателей и избежал трудностей с позволением встать. Несмотря на показательную бойкость, Бэтиель всегда была робка в вопросах телесного контакта; вот и теперь, резко подавшись вперед, она замедлилась, не решаясь приблизиться. Я без раздумий заключил ее в объятия, в миллионный раз поражаясь, что взрослый эльф мог обладать настолько маленьким телом.
