Больше, чем друзья
Пролог
За пять лет до основных событий
Это произошло в мое последнее крымское лето.
Мне было шестнадцать — вся жизнь впереди. Только мне тогда так не казалось.
Переливающаяся, как хамелеон, спортивная бэха Кости Баринова спускалась по горному серпантину к морю. За рулем сидел он, на пассажирском — всем недовольная я. Мы ехали в ближайший городок гулять по набережной и есть мороженое. Не то чтобы нам хотелось сладкого, просто моему охреневшему брату приспичило остаться в летнем доме Бариновых вдвоем с девушкой.
На побережье опускалась темная южная ночь. Сквозь приоткрытые окна слышалось пение цикад. Гуляющий по салону воздух был пропитан ароматами моря и сосен. Меня все дико раздражало.
Мне было шестнадцать. Я не умела контролировать эмоции.
— Включи уже кондей! — скорее потребовала, чем попросила, натянув на голову капюшон. — Чертов ветер спутал волосы!
Костя глянул на меня снисходительно и поднял стекла.
— Ты что такая злющая сегодня? Месячные, что ли? — усмехнулся криво, чем еще больше взбесил.
— Отвали, — прошипела я. — Достало, правда.
Мы цеплялись с ним весь день, чаще всего с моей подачи. Эта поездка на многое открыла мне глаза. С закрытыми жилось спокойнее.
— Ты снова поругалась с Максом? — догадался Баринов.
— Он наорал на меня ни за что! И все из-за этой Лизы. Носится с ней, как с писаной торбой, а сам вообще-то женат на Карине! Придурок, ненавижу!
— Эу, полегче. Ты же в курсе, что он женился из-за тебя. Опекунство иначе не давали.
— Я его не просила! Меня тетка могла взять под опеку. Я бы тогда сама жила, в нашей с мамой квартире, — пыхтела я, насупившись.
Наша с Максом мама умерла весной. Моего отца не стало раньше — я тогда училась в третьем классе. Я осталась сиротой, не нужной никому, кроме жившего в Австралии старшего брата. Он прилетел меня забрать, но переезжать в чужую страну я не захотела.
— Маха, — вздохнул Костя. — Самостоятельность в твоем возрасте чревата большими проблемами. Ты умная, тебе учиться надо. У Макса есть возможность дать тебе престижное образование.
— Учиться я могу и здесь. Школ и университетов хватает. Ты бы за мной приглядел, если что… Поговори с Максом, Коть. Пожалуйста…
Я смотрела на него с надеждой и мольбой. Но напрасно.
— Прости, малая, но это бессмысленно. Ты же знаешь, какой он упертый. Да и не доверит он тебя никому. Мне так точно.
— Тебе он всегда доверял больше всех.
— Раньше да, но не теперь. В этот его приезд мы чёт хреново ладим.
Костя тяжело вздохнул. Они с Максом были неразлучны с детского сада и оставались лучшими друзьями после переезда брата на другой континент. Я догадывалась, какая кошка между ними пробежала. Ее звали Лиза Бережная, мы занималась с ней танцами в одной студии.
— Это все из-за нее, из-за этой Лизки! Она всю неделю околачивалась у нас дома. Они с Максом обжимаются и сосутся постоянно, думают, что я не вижу…
— У них любовь, малая. Я за них рад!
Костя постучал пальцами по рулю. Радости я не заметила ни в голосе, ни во взгляде. Бережная ему нравилась. Это злило сильнее, чем то, что с ней таскался мой женатый брат.
— Я слышала, как вы с Максом ссорились из-за нее, — призналась я.
Костя продолжал тарабанить пальцами по рулю. Разговор ему не нравился.
— Дружба с твоим братом, Маша, всегда была и будет для меня на первом месте. Ни одна девушка не поссорит нас с Максом. Это железно.
Его ответ мне понравился, но не успокоил. Ревность грызла мерзким червячком, не давала покоя.
Мне было шестнадцать, я была максималисткой и хотела знать правду.
— Ты на нее запал? — спросила в лоб.
— Что за бестактные вопросы, мелочь? — возмутился Костя. — Твой курносый нос еще не дорос, чтобы так нагло совать его во взрослые дела. Уймись!
— Сам уймись, Костичка, — процедила я самый дурацкий вариант его имени. — Я не маленькая, давно уже выросла! Все вижу, все понимаю… Читаю тебя на раз-два!
Откинувшись на подголовник, он засмеялся так, словно я сморозила чушь. Это выбесило окончательно. Поморщив нос, я фыркнула и вывалила язык.
— Харэ шипеть, кобра! Сними уже свой капюшон!
Костя прихватил трикотажную ткань кофты, потянул. Я дернула головой, увернулась. Его рука соскочила на мою грудь и задержалась. Он пощупал меня. Я резко отшатнулась. Щеки будто кипятком обожгло. Лифчика на мне не было, соски почему-то торчали.
Баринов вернул руку на руль, снова постучал по нему пальцами. Он выглядел удивленным, немного растерянным, но быстро взял себя в руки и усмехнулся:
— Кое-что у тебя точно выросло, Маруська. Теперь вижу, что не маленькая, сисечки ничего так, торчат…
Сердце бешено колотилось. Мне стало стыдно, обидно и нестерпимо жарко. Я сняла кофту, забросила ее на заднее сиденье и, вздернув подбородок, выпалила:
— Какой же ты придурок! На всю голову озабоченный!
Костя снова засмеялся, и я демонстративно отвернулась. Мы уже ехали по городу, пробирались ближе к набережной. Он высматривал место для парковки, а мне не терпелось поскорее выйти из машины.
Едва она остановилась, я выскочила, как ошпаренная, и рванула вперед по аллее. Баринов догнал меня уже на набережной. Взяв за локоть, тормознул и подтянул к себе.
— Прости, я не специально, — шепнул на ухо.
Моя кожа покрылась мурашками. Захотелось стукнуть Костю, а еще больше — обнять. Я путалась в своих желаниях.
Мне было шестнадцать, я была наивна и по уши влюблена.
— Ладно. Но ты не дразни меня коброй. И не называй Маруськой. Терпеть не могу.
— А ты меня Костичкой, оки? И не шипи, а то бесишь.
— Ты больше.
Переглянувшись, мы пошли вдоль моря. Последнее время мы постоянно цапались, но обычно не так серьезно.
Курортная суета и повсеместное веселье переключили наше внимание. Мое настроение улучшилось, проснулся аппетит. Костя тоже был голоден и предложил поужинать в ресторане, но мне хотелось побыть с ним наедине.
— Давай возьмем по шаурме и спустимся на пляж, — предложила я.
Знала, что он согласится. Костя Баринов был из очень обеспеченной семьи, ездил на крутой тачке, владел пляжным диско-баром и станцией водных скутеров. Он производил впечатление избалованного родительскими деньгами «золотого мальчика», смазливого плейбоя. Таким было его амплуа. Но для меня Костя был просто классным парнем из соседнего подъезда, хорошо знакомым и понятным. Он был в моей жизни всегда. Мои первые воспоминания связаны с ним.
Мне было года три тогда. Макс и Костя привели меня в луна-парк. Аттракционы, на которые пускали с детьми, показались им скучными, и они незаметно протащили меня в вагончик, который ехал в «Пещеру ужасов». Я была крохой и не понимала, чего нужно бояться, но другие люди пищали и кричали от страха, и это заражало. Максим всегда был очень смелым, он реготал от восторга, а мне было жутко. Помню, как цеплялась за него, но он не реагировал. А Костя заметил, что я испугалась, посадил к себе на колени, крепко обнял и сказал: «Не ссы, Маха! Я с тобой! В обиду не дам, в беде не брошу. Будь спок, я всегда рядом».
Обещание он сдержал. Всегда за меня заступался, помогал, поддерживал. Когда не стало мамы, решил все вопросы с похоронами, на кладбище стоял рядом. Костя был хорошим, для меня — самым лучшим.
В тринадцать я поняла, что он очень красивый, стала украдкой им любоваться. Вскоре его родители переехали в загородный дом, он стал жить самостоятельно и начал водить к себе девушек, менял их раз в неделю, если не чаще. О нем ходили неприличные слухи. Мол, блядун, каких свет не видывал. Я не слушала.
Мне было шестнадцать. Я любила слепо и безрассудно.
По сравнению с набережной на пляже было тихо и темно. Мы ели шаурму под размеренный шум накатывающих волн и молчали. Костя то и дело бросал в мою сторону заинтересованные взгляды. Это смущало, в то же время льстило.
