Глава 29
Глава 29
Эва
По кухне плывёт аромат подрумянившегося яблочного пирога, который совсем скоро будет готов, а я… делаю джем. Да, тоже яблочный. Яблок в ящике, прихваченном с фермы, слишком много, некуда их больше девать, не хочу, чтобы пропали и испортились.
Я схожу с ума?
До сих пор…
В это рассветное время. После бессонной ночи.
Вероятно. Но я отказываюсь анализировать ещё и это.
Устала…
Возможно, мне вообще не стоило возвращаться сюда, в этот пентхаус. Разве не глупо? Предать мужчину, а потом ждать его возвращения, чтобы вымолить прощение. Да и разве простит он меня? Такие, как Кай — не прощают. Воздают по полной. Слишком чётко и остро живёт до сих пор во мне то премерзкое душащее чувство от полного презрения и ненависти во взгляде Кая, когда он всё понял, и который я заслуживаю по всем пунктам. Нет, я не обманываюсь на счёт грядущей расплаты за этот свой опрометчивый грех. Жду её. Какой бы она ни была.
Заслужила…
К тому же, после того, как полицейские забирают его, появление Айзека не заставляет себя долго ждать. И не только самого Айзека. Едва машины с отличительными знаками разворачиваются прочь от тюрьмы, другие — тоже приезжают. Тоже шесть. Как будто это какая-то знаковая цифра, ей-богу.
Кем именно они являются, определяю по автомобильным знакам, ведь лица — все незнакомые: довольно широкие, суровые физиономии на фоне такой же внушительной ширины плеч, обтянутых знакомыми чёрными костюмами, в кои предпочитает наряжать свою личную службу безопасности мой отец. Они не спешат приближаться, остаются около своих машин, что перекрывает ту, в которой — я, только двое выбираются наружу и направляются в мою сторону. Тоже не спешу кидаться им навстречу. Как и покидать салон. Наоборот, показательно щёлкаю кнопкой центрального замка, стоит им передо мной остановиться.
Именно в этот момент приезжает Айзек…
Вот уж не думала, что буду ему действительно рада!
С теми, кого присылает отец, нет никакого желания куда-либо идти, как и разговаривать в принципе, вообще не хочу, чтобы нас с Рейнардом Вайсом хоть что-либо связывало, даже косвенно — не после всего того, что он сделал, натворил, а потом скрыл от меня, и я узнала обо всём настолько непоправимо поздно. Хорошо, что мой настрой есть кому поддержать. И даже тот факт, что Айзек в меньшинстве, нисколько не портит значимость его появления. Одного хмурого вида и пары каких-то коротко брошенных между мужчинами фраз хватает, чтобы незваные “помогатели” отступили.
Дальше — тоже быстро…
— Мы разберёмся. Езжай, — бросает коротко кровный брат Кая, бегло осмотрев сперва меня, после салон машины.
Дверцу с моей стороны не закрывает. И даже не потому, что я нахожусь на пассажирском сиденье, а чтобы уехать, надо пересесть. Вспоминает о том, о чём лично я забываю. Ключ. Он же у Кая остаётся, тот его всегда при себе в кармане пиджака или брюк обычно носит, и нам обоим недавно совсем не до такой мелочи было, когда всё случается. А значит, никуда я не уеду на этой машине, по крайней мере, далеко, она тупо заглохнет в скором времени, когда сработает автомобильная противоугонная система. Не уехала бы — вернее. Но Айзек даёт взамен запасной ключ, предусмотрительно прихваченный с собой, кто знает, может именно за этим и приезжает в принципе. И не один ключ. Помимо иммобилайзера мне вручена ключ-карта, дающая доступ к лифту в пентхаусе Кая, как какой-нибудь ироничной насмешкой судьбы — высшая степень проявленного доверия, зная их троицу, никак иначе.
— Ладно, — киваю, послушно выбираясь наружу, сжимая полученный дар в своей ладони.
Тоже кое-что вспоминаю. И отдаю. Телефон Кая.
Мне-то явно ни к чему, а ему возможно пригодится…
На том и заканчивается. Почти.
— Всё будет хорошо. Он справится, — слышу напоследок тихое, хотя и бескомпромиссное от Айзека, после того, как устраиваюсь за рулём, а затем переключаю рычаг передачи.
Ничего не отвечаю. Уезжаю с единственной мыслью. О том, сказал бы Айзек мне то же самое, если бы знал, что я это сделала…
С тех пор проходит одна из самых длинных ночей в моей жизни. Кай не возвращается. Я — вся на иголках, места себе найти не могу. Нет ничего хуже неизвестности. Она почти убивает. В свете того, что помимо гнетущего туманного будущего и всех моих сопутствующих опасений, другие мои мысли также совсем не радостные, так и вовсе... А зараза Тео всё ещё трубку не берёт.
Даже после тридцати двух моих набранных!
Но я не сдаюсь. Едва таймер на духовом шкафу возглашает о приготовлении яблочного пирога, как малополезной, но всё же попытки борьбы с собственной депрессивной апатией, а светящиеся циферки обозначают шесть утра, я звоню ему снова.
И, наконец, бинго!
— Да, — слышится усталое, вымотанное на том конце связи.
В любой другой ситуации я бы обязательно посочувствовала старшему лейтенанту, у которого ночка выдаётся ничуть не менее насыщенной, чем та же моя, как минимум поинтересовалась бы, как он сам и что я могу для него сделать, ведь не понаслышке знаю, какая сложная и опасная у него работа, как сильно он вкладывает все свои силы в её процесс, добиваясь предельного из возможных результатов, такой уж у него характер и сила воли, стремление к справедливости. Именно поэтому, когда я писала записку с инструкциями, передавая ту через уборщицу, — попросила Нину, чтоб именно её брат помог. Ни одному другому я бы так не доверилась. Да и не справился бы ни один другой.
