— Думаю, ты уже достаточно сделал.
Приподняв брови, он заметил:
— Здоровье и благополучие моей Госпожи являются моей главной заботой.
Я боролась с желанием его ударить, от которого не могла избавиться.
— У меня для тебя новость. Мы не в клубе, Тото, и это дерьмо о сабе, заботящемся о Госпоже, здесь не работает.
— Я не практикую догплей, — подмигнув мне, заметил он.
— Ну не знаю, когда я последний раз проверяла, на тебе моего ошейника не было, так что я не твоя Хозяйка.
— Ауч. А Вы выпускаете коготки, когда вам больно, да?
Когда я открыла рот, чтобы снова его обругать, мужчина прижал палец к моим губам. И вместо того, чтобы окончательно озвереть, я начала вспоминать, что этими пальцами он делал вчера с моим телом.
Чтобы избавиться от этих мыслей, я встряхнула головой. Уильям убрал палец и сказал:
— Как ты и сказала, мы не в клубе. Поэтому не будем ругаться, и я проверю твою лодыжку, хорошо?
— Ты работаешь врачом или фельдшером?
Уильям улыбнулся, и на его щеках появились очаровательные ямочки.
— Нет. Не совсем.
— Тогда почему ты так уверен, что достаточно квалифицирован, чтобы осмотреть мою ногу? Может, тебе просто хочется меня полапать.
— Фут-фетиш я тоже не практикую, — рассмеялся он.
Мужчина стянул с меня обувь, заставив зашипеть от боли.
— Отвечай на вопрос!
— Аккуратнее, — пробормотал он.
— Так с чего ты решил, что можешь осматривать мою лодыжку, — снова потребовала ответа я.
— Я работал футбольным тренером.
— Профессионально?
— Нет, в старшей школе, — ухмыльнулся он.
— О…
— Да, приходилось бинтовать поврежденную лодыжку, по крайней мере, раз за игру. — Уильям посмотрел на меня. — Но у тебя растяжения нет, максимум ушиб. У меня в грузовике есть аптечка, я могу перевязать.
Я с подозрением посмотрела на него. Будучи сабмиссивом, Уильям совершенно точно был согласен с кодексом, по которому физическое состояние его Госпожи всегда стояло на первом месте. Но мы были не в клубе и, хотя руководство проводило проверку данных лучше, чем ФБР, тот все еще оставался для меня просто незнакомцем. Ну хорошо, незнакомцем, которого я видела голым и привязывала к скамье для порки.
Осознав, что у меня вообще-то нет выбора, я раздраженно выдохнула.
— Ладно. Я разрешаю тебе позаботиться о моей лодыжке.
— Постарайся не так сильно об этом волноваться, договорились? — Было трудно злиться на него, когда Уильям состроил такое дразнящее выражение лица. Потом он встал. — Сначала нужно унести тебя отсюда.
— Ты что, серьезно собрался меня нести?
— Конечно, нет. Я качок, но не настолько же сильный.
— Что, прости? — обиделась я.
Уильям улыбнулся.
— Да я просто дразнюсь. Вызову рейнджеров. — Он выудил мобильник из кармана шорт для бега и, после прокрутки списка контактов, нашел номер рейнджерской станции и набрал его. — Здравствуйте, у меня тут человек с пробежки. С подозрением на растяжение лодыжки. Нужно, чтобы кто-то помог добраться ей до машины. — Потом тот мгновение помолчал и продолжил. — Да, спасибо.
Повесив трубку, он улыбнулся.
— Тут есть кто-то поблизости, так что много времени это не займет.
— Хорошо.
В глазах мужчины замелькали искорки веселья.
— Блин, я должно быть просто ужасен, если тебе так хотелось избежать моего присутствия.
— Не правда, и ты это знаешь.
— Рад это слышать, Джульетта.
Услышав клубный псевдоним, я покачала головой. И, хотя наверное не надо бы, решила открыть ему свое реальное имя.
— Вообще-то меня зовут Софи.
— Софи, да? Знаешь, это имя мне гораздо больше нравится.
— А на Джульетту я не похожа?
Он улыбнулся.
— Похожа. Но Софи тебе идет больше. Красиво и женственно.
— Красиво и женственно, да? Не уверена, насколько хорошо это имя подошло бы Госпоже. Хорошо, что большинство Леди используют псевдонимы или просто инициалы.
— И почему Джульетта, а не Госпожа С?
— Ну, Госпожа С — это самопровозглашенная Боль В Заднице (примеч.: С (S) — садизм), так что, я подумала, если раз уж клуб называется «1740», то подойдет что-то, связанное с Маркизом.
Уильям посмотрел на меня с любопытством.
— И ты выбрала одну из самых развратных его героинь?
— Ты читал про Джульетту?
— Нет. Но я знаком с работами Маркиза.
— Потому что ходил в клуб «1740»?
— Потому что как-то работал учителем истории.
Теперь уже с любопытством смотрела на него я.
— Да?
— Ты выглядишь удивленной.
— Не могу себе даже представить тебя в роли учителя.
— Ну, я же говорил, что работал футбольным тренером. А ты не знала, что тренера печально известны еще и как учителя истории?
Я рассмеялась.
— Ну да, вероятно так и есть. — И, покачав головой, продолжила: — Ты вообще не выглядишь, как учитель или тренер.
— А кем ты меня видишь?
— Кем-то вроде человека в белом воротничке… (примеч.: игра слов, «collar» с англ. переводится также — «ошейник»)
— Так учителей еще называют белыми воротничками, — перебил он.
— Ты не дал мне закончить.
Уильям поднял руки.
— Не смею перебивать.
— Я хотела сказать белый воротничок, но не обычный. С неким налетом аристократизма.
Уильям рассмеялся.
— Если я и выгляжу, как аристократ, то, очевидно, мне это никак не помогает.
— Мы оба в курсе, что в тебе нет ничего бесполезного.
— Это почему?
— Глупый вопрос от мужчины, который выглядит так, как ты.
Уильям улыбнулся и покачал головой.
— Ты просто нечто.
— Могу про тебя сказать то же самое.
Нас прервал рык двигателя джипа. Седой рейнджер с вьющимися волосами вышел из машины.
— Как вы тут?
— Все было хорошо до тех пор, пока моя задница не встретилась с землей, — честно призналась я.
Посмотрев на удивленного рейнджера, Уильям снова рассмеялся.
— Все в порядке. А вы как?
— Все хорошо, спасибо. — Он посмотрел на меня. — Обопретесь на нас обоих?
— Спасибо, но это не понадобиться, — сказал Уильям, нагнувшись. Одной рукой обняв за спину, другую он просунул под мои колени и с легкостью меня поднял. Я с удивлением пискнула и обняла его руками за шею. — Полегче. Я тебя держу.
Я посмотрела на его красивое лицо, и мое сердце затрепетало. Ну да, он меня держит, и все в порядке. Конечно. Он заставлял меня ощущать себя полной дурой.
Уильям без труда отнес меня к джипу и каким-то образом умудрился удержать, пока открывал дверь, а потом бережно усадил на пассажирское место. Когда я отпускала его шею, мы коснулись щеками, и прикосновение его небритой кожи заставило меня представить, как бы оно ощущалось на моих бедрах.
— Все нормально?
Несмотря на то, что все было далеко не в порядке, я ответила:
— Да. Спасибо.
Прежде чем сесть на заднее сидение, Уильям кивнул. Как только все оказались внутри, рейнджер завел машину, и мы поехали по дороге вниз.
— Хорошо, что вы бегали вдвоем. Я всегда говорю людям, что лучше не бегать в одиночестве, вдруг что-то случиться. Люди зачастую не понимают, что в горах мобильная связь ловит очень плохо.
— Мы не вместе бегали, — выпалила я, не в силах остановиться.
Смотритель посмотрел на меня с усмешкой.
— Тогда, похоже, у нас тут добрый самаритянин, да?
— Ага, — пробормотала я.
— Кто знает, может эту историю о том, как вы познакомились, вы будете рассказывать своим внукам.
Когда я посмотрела на мужчину, он приподнял брови, а Уильям на заднем сидении засмеялся.
— Может я вообще лесбиянка.
— Да, я видел, как вы на него смотрели, когда он вас нес.
— И как я на него смотрела?
— Будто он ваш личный герой.
— Если я благодарна ему за помощь, это еще не значит, что я хочу за него выйти замуж, — фыркнула я.
— Думаю, эта женщина слишком много протестует, — поддразнил Уильям.
Я развернулась к нему.
— Вообще-то точная цитата такая: «Но леди слишком бурно протестует».
