На мою поправку Уильям лишь улыбнулся, что, будь я сейчас в роли Домины, было бы чревато для него серьезным наказанием.
— Уверена?
— Конечно, уверена. Я была бы чертовски дерьмовым учителем английского, если бы не знала Шекспира, тем более, Гамлета.
На лице Уильяма появилось выражение любопытства.
— Ты работаешь учителем?
— Пока нет. Точнее, буду работать, когда начнется учебный год.
— Понятно.
Я знала, что ему хотелось узнать больше, особенно о моей новой работе и о клубе «1740», но вместо этого Уильям сжал губы и откинулся на спинку кресла.
Когда мы добрались до Центра для посетителей, рейнджер спросил, где я припарковалась.
— В конце ряда, — ответила я.
Он кивнул и поехал в том направлении, припарковавшись рядом с моей машиной.
— Ну, кажется, тут мы расстанемся.
— Спасибо за то, что подвезли, — сказала я.
Рейнджер улыбнулся в ответ.
— Просто позаботьтесь о лодыжке и аккуратнее, когда будете ехать назад.
— Постараюсь.
Уильям выпрыгнул из машины первым, открыл мне дверь и снова взял на руки. В этот раз я старалась на него не смотреть, потому что побоялась выглядеть влюбленной дурочкой.
— Еще раз, спасибо, — поблагодарил Уильям.
— Без проблем. Хорошего вам дня.
Затем джип уехал, оставив лишь дурно пахнущее облако выхлопных газов.
— Послушай, мне нужно будет тебя поставить, чтобы открыть машину, хорошо?
— Ладно.
Он опустил меня на ноги, но постарался не отпускать полностью, пока не убедился, что я могу стоять сама. Покопавшись в карманах, Уильям достал брелок. Писк сигнализации раздался от черного грузовика, настолько блестящего, что я могла увидеть себя в отражении на его боку.
— Твоя машина?
— Вообще-то это грузовик. Но да, он принадлежит мне.
Я с подозрением прищурила глаза.
— И как человек, работающий в сфере образования, смог позволить себе дорогую «Эскаладу»? (примеч.: Cadillac Escalade — полноразмерный внедорожник, выпускаемый Cadillac, являющимся люксовым подразделением General Motors).
— Он не такой уж дорогой, как внедорожники от «Эскалады».
— Ты не ответил на мой вопрос. И кстати, если поразмыслить, как ты смог себе позволить членство в «1740»?
Открыв откидной багажник, Уильям продолжил уклоняться от ответа:
— Давай усадим тебя, чтобы я мог перевязать твою лодыжку.
— Пока ты мне не ответишь — нет.
Какое-то мгновение он удерживал мой испытующий взгляд, а потом положил руки мне на талию. Подняв практически без усилий, он усадил меня прямо в багажник.
— Тебе необходимо присесть, ради ноги.
— Ты бы ответил, будь в моей руке флоггер? — потребовала я.
— Нет, — ответил он, усмехаясь, — потому что хотел бы, чтобы ты меня ударила.
— Ты меня бесишь.
И еще ты чертовски сексуален. Давай забудем о моей лодыжке и сделаем это по-быстрому прямо в твоем багажнике.
Он не ответил. Вместо этого залез в серебристый ящик с инструментами и вытащил аптечку первой помощи. Вернувшись ко мне, Уильям развернул набор и посмотрел мне в глаза.
— Хорошая Госпожа всегда читает своего нижнего, и Вы попали прямо в точку. Я владелец трастового фонда.
— Но ты сказал…
— Знаю. И я сказал это, потому что это правда. Я действительно работал в сфере образования, но еще у меня отец — адвокат и мама из очень богатой семьи.
— Понятно, — пробормотала я.
Уильям развязал кроссовок и осторожно снял его с моей ноги.
— Отец рассказал бы, что я отказался стать адвокатом, чтобы наказать его за то, что он оставил нас с мамой.
— Трудный был развод, да?
Рука Уильяма замерла над повязкой.
— Да. Для меня все было очень сложно. Но для мамы хуже. — Он поднял глаза. — Когда мне было шесть, она выпила целую упаковку снотворного.
Задохнувшись, я откликнулась всем сердцем.
— Ох, Уильям…
— Она любила этого ублюдка больше, чем должна была.
Протянув руку, я погладила его по щеке.
— Мне так жаль.
— Спасибо.
— Зная обстоятельства, я совсем не виню тебя в том, что ты послал своего отца.
На его губах снова появилась легкая улыбка.
— На самом деле так много слов я ему не сказал.
— А стоило.
— Я более-менее пояснил, что предпочту быть уборщиком, нежели работать на него и его друзей.
— Ты молодец.
— Тогда он отказался платить за мое обучение в колледже, и в игру вступили мои бабушка и дедушка со стороны мамы. Они и растили меня, когда она умерла. Мама была единственным ребенком в семье, так что я буквально стал для них всем миром.
— Полагаю, именно они передали тебе трастовый фонд.
Уильям кивнул.
— Может, я и родился богатым, но не люблю сидеть на заднице. Мне хочется сделать что-то значимое в жизни.
Я улыбнулась из-за того, что он пошел учиться по тем же причинам, что и я.
— Сабмиссив с золотым сердцем и жирненьким счетом в банке, — поддразнила я, пытаясь поднять ему настроение.
Тот улыбнулся в ответ.
— Ну и ладно. — Он закрепил клипсу на бандажной повязке. — Вот. Готово.
Оглядев его работу, я сказала:
— Спасибо.
— У меня есть ибупрофен, нужно принять его от боли и воспаления.
— Хорошо.
Он снова обошел грузовик и в этот раз вернулся с адвилом (примеч. пер.: Адвил — это нестероидный противовоспалительный препарат, действующим веществом которого является ибупрофен, который оказывает выраженное противовоспалительное, жаропонижающее и обезболивающее действие) и бутылкой воды. Положив в рот две таблетки, я запила их.
— Еще раз спасибо.
— Всегда пожалуйста. — Он кивнул в сторону моей ноги. — И нужно приложить лед.
— Да, доктор Уильям, займусь этим сразу же, как попаду домой.
— Вообще, чем скорее, тем лучше.
— Ты не знаешь, где я живу, так откуда тебе знать, сколько времени у меня займет добраться туда?
Он улыбнулся.
— Вообще-то это была моя попытка заманить тебя на завтрак.
Прищурившись, я посмотрела на него.
— Зачем это?
— Ну, не знаю. Может для того, чтобы приложить к твоей лодыжке лед, а, может, чтобы вместе поесть после пробежки.
— Послушай, Уильям, я действительно ценю то, что ты мне помог, но завтрак — это не очень хорошая идея.
— Поесть всегда хорошо.
— Можешь назвать меня сумасшедшей, но обычно я не хожу на свидания с мужчинами, которых не знаю.
Уильям наклонился ближе:
— Думаю, тот факт, что ты видела меня голым и заставила кончить, значит, что мы познали друг друга в библейском смысле.
— Думаю, библейский смысл подразумевает завершенный коитус с проникновением, — возразила я.
— Если память мне не изменяет, проникновение определенно было… языком.
Эти слова в сочетании с образами в моей голове послали волну жара между моих ног.
— Полагаю, у тебя может быть такая точка зрения.
— Так же примем во внимание тот факт, что клуб проводит всестороннюю проверку своих членов, так что вероятность, что я серийный убийца или насильник крайне мала.
Я не смогла удержаться от смеха над тем фактом, что он поднимает все те же вопросы, что и я в момент, когда он помогал мне спуститься с горы.
— Знаешь, ты крайне настойчив при всей своей сабмиссивности.
— Но, как ты сама сказала, мы не в клубе, и ты не моя Госпожа.
Черт, он и тут меня поймал. Потом в животе заурчало, и моя решимость поблекла. Я даже начала представлять, как бы это было — принять его предложение.
Будто почувствовав перемену в моем настроении, Уильям сказал:
— Это просто завтрак, Софи. Могу тебя заверить, что в паре блинчиков и яиц нет ничего противозаконного.
— Ты фуд-плей тоже не практикуешь, да? — заметила я с улыбкой.
Он рассмеялся.
— Учитывая, что мне нравится связывание и боль, я не нахожу угрожающим кусок колбасы.
— Это пока тебе его не запихнут в зад, — с ухмылкой произнесла я.
Уильям вздрогнул.
— У меня анальные игры в табу, ты помнишь?
