— Мы дадим им время, — говорю я, и он кивает. Мы оба знаем, что это еще не конец, это только начало.
ГЛАВА 8: ГУБЫ НЕ ЛГУТ
ДМИТРИЙ
Я стучу в дверь Эммы, и костяшки пальцев ударяются о дерево с большей силой, чем я намеревался.
— Эмма? — Нет ответа. Я стучу еще раз, немного мягче. — Эмма, я хочу с тобой поговорить.
Тишина, затем приглушенный ответ с другой стороны.
— Нам не о чем говорить, Дмитрий. Просто уходи.
Я приостановился, положив руку на дверь. Я мог бы уйти, позволить ей погрязнуть в гневе, но это не мой стиль.
— Я не уйду, пока ты не откроешь дверь, Эмма. Просто открой дверь, пожалуйста.
Раздается шорох, звук шагов, а затем дверь распахивается. Она стоит там, ее лицо нарисовано, глаза блестят от непролитых слез. Черт, я чувствую всплеск защитного гнева, желание наказать Николая и Александра за то, что они заставили ее пройти через это.
— Можно войти? — Спрашиваю я, сохраняя ровный голос. Это меньшее, чего она заслуживает после того ада, через который мы ее протащили.
Она кивает, отступая в сторону, чтобы пропустить меня. В комнате стоит тяжелый воздух.
— Эмма, я…
— Я думала, ты умер! — Прерывает она меня, ее голос дрожит. Черт, мы здорово облажались.
— Я знаю, — говорю я, заходя в ее комнату и тихонько закрывая за собой дверь. — И мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.
— Жаль? — Ее смех горький: — Ты позволил мне поверить, что тебя убили. Ты был частью всей этой… всей этой больной игры!
Я знал о плане, даже сыграл в нем свою роль. Я убеждал себя, что это было необходимо, но видеть ее такой сломленной, испуганной… меня гложет.
— Я знаю, и я никогда не прощу себе того, что мы сделали с тобой, Эмма. — Я делаю шаг к ней, но она отступает. — Но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что мы сделали это, чтобы ты была в безопасности. Александр и Николай никогда бы не причинили тебе вреда, им просто нужно было знать, могут ли они доверять тебе.
— А что насчет тебя? — Спрашивает она, глядя на меня. — Тебе тоже нужно было узнать, можешь ли ты мне доверять?
Я беру ее руку и подношу к своему сердцу, крепко прижимая к себе.
— Нет, Эмма. Я доверял тебе с самого начала. Просто у меня не было доказательств, чтобы убедить остальных.
Она смотрит на меня какое-то мгновение, затем убирает руку и скрещивает руки.
— А что теперь, Дмитрий?
Закрыв между нами щель, я невозмутимо встречаю ее взгляд.
— Эмма. Я полностью тебе доверяю.
Ее следующий шаг неожидан. Она делает шаг вперед, крепко обнимая меня.
— Никогда больше так со мной не поступай, — яростно шепчет она.
На долю секунды я ошеломлен: ее тело прижато к моему, ее дыхание теплое на моей шее. Но потом инстинкт берет верх. Я обхватываю ее руками, притягивая ближе. Ее запах, цветочный, смешанный с адреналином этого дня, заполняет мои чувства. Я упираюсь подбородком в ее макушку, произнося безмолвную клятву.
— Никогда больше, — шепчу я в ответ и говорю серьезно.
Ее хватка усиливается, и я чувствую влагу на своей коже. Слегка отстранившись, я вижу дорожки слез на ее щеках. Большим пальцем я смахиваю затянувшуюся слезу.
— Ты волновалась за меня? — Спрашиваю я.
— Конечно, волновалась, — огрызается она, ее глаза яростны, даже когда в них плещутся эмоции. — Ты можешь быть настоящим засранцем, Дмитрий, но это не значит, что я хочу твоей смерти.
Я хихикаю, и она хихикает в ответ. Ее тело прижимается к моему, ее дыхание смешивается с моим.
— Эмма, — говорю я. Ее губы приоткрываются, и это все приглашение, которое мне нужно.
Я наклоняюсь и прижимаюсь к ее губам в нежном поцелуе. Она сразу же отвечает, ее рот открывается под моим. Я углубляю поцелуй, мой язык исследует теплые уголки ее рта. Она такая чертовски приятная на вкус, как мед, пряности и все то, чего я жаждал с первого дня знакомства с ней.
Ее пальцы пробираются сквозь мои волосы, притягивая меня ближе, и я тихо стону, отдаваясь ощущениям, моменту, ей. Мир сужается до ощущения ее тела, прижатого к моему, до сладкого вкуса ее губ, до учащенного биения ее сердца о мою грудь.
Когда мы наконец расстаемся, мы оба задыхаемся, ее щеки раскраснелись, а мое сердце бешено колотится.
— Дмитрий, — выдохнула она.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу, большой палец проводит успокаивающие круги по ее спине.
— Эмма, — отвечаю я.
Я чувствую желание, исходящее от нее, и понимаю, что это не просто физическое влечение. Здесь есть что-то более глубокое, что-то, что уже давно кипит под поверхностью. Я знаю, чего хочу, но не уверен, готова ли она к этому. Мы и так через многое прошли. Что, если это просто результат адреналина? Что, если это просто временная разрядка?
Я отстраняюсь от нее. Мне нужно время, чтобы все это обдумать. Она — чертова няня, черт побери. А я только что поцеловал ее. Поцеловал так, как никогда раньше никого не целовал. И это не все, что я хочу с ней сделать. Я не хочу больше держаться от Эммы на расстоянии, но я не хочу разрушать все, даже не начав.
Она встречает мой взгляд, ее глаза все еще сияют, а губы слегка припухли и покраснели от поцелуя.
— Мне пора, — говорю я, прекрасно понимая, что не хочу этого делать.
Но я отворачиваюсь, оставляя ее стоять посреди комнаты. Я закрываю за собой дверь, и щелчок засова раздается в тишине. На данный момент это правильное решение.
Я вхожу в гостиную, чувствуя на себе их взгляды еще до того, как я их увидел. Александр прислонился к камину.
Николай поворачивается ко мне лицом:
— Ну что? — Спрашивает Николай.
Я сжимаю челюсть, мое терпение истощилось.
— Все это был твой план, Николай. И это мы страдаем от последствий.
Александр поднимает бровь, молчаливо вопрошая. Понятно, что он хочет подробностей, но я не в настроении удовлетворять его любопытство.
— Эмма под запретом, — говорю я, и эти слова звучат как указ. — Какую бы игру ты ни затеял, она закончилась.
Выражение лица Николая ожесточается.
— Перестань обвинять меня. Мы все знаем, что это было необходимо.
— Мы закончили с тестами. Мы закончили использовать ее как приманку, — отвечаю я.
— С каких это пор она тебя волнует? — Спрашивает Александр.
Я выдерживаю его взгляд, не дрогнув.
— С тех пор как она готова была отдать жизнь за эту семью, ни черта не зная о нас.
Николай тихонько хихикает и качает головой.
— Ты становишься мягким, Дмитрий. Это может быть опасно для всех нас.
Я вздрагиваю от этого.
— Я не мягкотелый, — резко возражаю я. — Я поступаю умно. Мы не можем позволить себе настроить тех, кто нам нужен, против нас.
— Не волнуйся, — говорит Алекс, — если с ней что-то случится, ответственность за это буду нести я. Я дал ей обещание.
На этом все решено. Больше никаких споров, никаких дебатов. Александр сказал свое слово, а когда он дает обещание, оно равносильно клятве.
В тоне Николая звучит сарказм, он широко разводит руки.
— Прекрасно. Вы оба рисуете меня злодеем.
Я бросаю на него взгляд.
— Это ты не смотришь ей в глаза. Она хочет объяснений и от тебя, Ник. Разве не ты поболтал с ней прошлой ночью? Или лучше сказать, угрожал ей?
Его ухмылка сменилась хмурым взглядом.
— Это было частью плана.
— Планы меняются. И теперь ты должен ей больше, чем просто угроза.
Николай смотрит между мной и Александром, его защита медленно рушится.
— Хорошо, — соглашается он, — я поговорю с ней. Но не сейчас, — быстро добавляет он, — сначала мне нужно разобраться кое с чем другим. — Я некоторое время изучаю его, пытаясь прочесть его мысли. Это так похоже на него: оттягивать неудобный момент, откладывать встречу с музыкой до последнего. — Не жди слишком долго.
Он кивает. Николай может иногда играть в свободные игры, но он знает, как важно держать внутренний круг в узде и безопасности.
Когда он удаляется, скорее всего, чтобы разобраться с тем, что привлекло его внимание, я снова поворачиваюсь к Александру.
