Мы обе смеемся так сильно, что едва можем дышать.
— Мы были такими соплячками — умудряется говорить Зои между задыханиями.
— Не могу поверить, что мы сравниваем это с тем, через что мне пришлось пройти, — слегка усмехаюсь я.
— Итак, расскажи мне побольше об этом Дмитрии, — ее улыбка становится озорной, когда она потягивает свой кофе. — И что насчет остальных?
Я вздыхаю:
— В этом-то и проблема, Зои. Мне кажется, я неравнодушна ко всем троим.
— Ко всем? Эмма, это что-то, это целый мини-сериал, который только и ждет, чтобы случиться.
Я улыбаюсь ее описанию.
— Я знаю, это звучит безумно. Есть Александр, который как задумчивая сила природы, Николай, который весь очарование и озорство, и Дмитрий. Он другой. Добрый, понимаешь?
— Девочка, ты как будто живешь в фантазии об обратном гареме. — Зои опускает чашку: — Но, если серьезно, будь осторожна. Эти парни очень напряженные, а ты… ну, ты — это ты.
Ее слова немного ранят, но я знаю, что она права.
— Я знаю, я нормальная. Нормальная для них, я думаю. Но есть что-то в них, что-то под всей этой интенсивностью, что просто так…
— Горячо? — Предлагает Зои, подмигивая.
Я смеюсь, краснея.
— Я собиралась сказать "убедительно", но, конечно, давай выберем "горячо".
И вдруг мой телефон вибрирует, ударяясь о столешницу. Я опускаю взгляд, и вот оно, сообщение от Николая. Из всех троих он последний, от кого я ожидала прямого обращения.
Зои смотрит на меня:
— Что? — Спрашивает она, наклонив голову на одну сторону.
Я не отвечаю, просто смотрю на экран. Сообщение отрывистое, типичное для Николая:
У нас проблема. Пришли мне сообщение о своем местонахождении, я тебя заберу.
— Эмма? Кто это?
Я слегка качаю головой, большой палец нависает над клавиатурой.
— Это Николай. Он говорит, что у них проблема.
— Проблема? Что за проблема?
Я уже набираю ответ, инстинкт защитить Алину и выяснить, в чем дело, берет верх над личным трепетом.
— Не знаю, но Николай меня заберет.
Я быстро вбиваю свое местоположение и отправляю его Николаю. Пару минут мы с Зоей сидим в тишине, пока я не замечаю машину в окне кафе. Ее невозможно не заметить — гладкая, хищная штуковина, которая кажется неуместной на этих обычных улицах.
— Как Кейт нашла тебе эту работу? И насколько богаты эти парни? Ты никогда не упоминала… — любопытство Зои захлестывает меня.
Но я уже собираю свои вещи, прерывая ее на полуслове.
— Мне пора, Зои. Я напишу тебе позже, хорошо?
Она улавливает срочность в моей позе, во внезапно напрягшемся лице. Со знающим кивком она поднимает руки в знак капитуляции.
— Иди, иди. Но дай мне знать, когда приедешь. Я волнуюсь, знаешь ли! И ты должна мне потом еще один кофе!
Мне удается натянуто улыбнуться:
— Договорились.
Затем я выхожу за дверь, направляясь к машине, которая сигнализирует о моем возвращении в мир, который нельзя назвать нормальным.
Когда я выхожу, Николай уже стоит на обочине и открывает передо мной дверь. Я замираю на долю секунды, чтобы насладиться его видом. Сегодня он — воплощение мужчины, который знает свою силу и носит ее так же легко, как и сшитую на заказ одежду, которая сидит на нем как вторая кожа.
Полуденный свет падает на его волосы, придавая им теплый золотистый оттенок, а то, как пиджак натягивается на плечи, говорит о силе.
Он смотрит на меня сверху вниз, облизывая губы. И, черт возьми, даже беспокоясь о том, что это за проблема, я не могу не признать, что он хорошо выглядит. Слишком хорошо.
И горяч, как сказала Зои.
— Эмма, — приветствует он, кивнув, что сегодня все по делу.
Но мне нравится, когда он произносит мое имя.
Сидя рядом с Николаем, я чувствую себя как в одном из тех шоу "до и после макияжа" — до прихода команды стилистов, вот она я в своих осенних платьях и теплых пушистых носках, с мордочками Hello Kitty, которые улыбаются мне. Конечно, это не высокая мода, но они удобные, и, в конце концов, кто выбирает каблуки, когда можно сидеть в удобной обуви?
Он скользит на водительское сиденье, и я вдруг понимаю, что никогда не была так близко к нему в его собственном пространстве. Я не очень разбираюсь в машинах, но этот интерьер прямо из фильма. Роскошь обстановки не смягчает моего раздражения. Я все еще раздражаюсь на него, особенно потому, что сегодня он выглядит ужасно красивым. И еще больше меня раздражает, что он не извинился.
Да ладно. Даже Александр извинился.
Вероятно, все это было идеей Николая, вся эта чехарда с похищением, а он ведет себя так, будто не сделал ничего плохого.
Я одергиваю подол свитера, делая тихий вдох. Несмотря на мои сомнения в отношении Николая, я должна верить в обещания, данные Александром и Дмитрием. Они сказали, что будут беречь меня, что кошмар с похищением больше не повторится.
И тут он нарушает молчание.
— Ты сегодня ела?
Я застигнута врасплох, мой взгляд устремляется на него.
— Почему тебя это волнует? — Это прозвучало более оборонительно, чем я предполагала.
— Потому что я тебя кое-куда везу.
— Что? Куда? — Спрашиваю я, на моем лице написано замешательство.
— Поесть, — говорит он просто, как будто это самая естественная вещь в мире.
С каких это пор его волнует то, что я ела? Или я в целом?
— А как же экстренная ситуация? — Спрашиваю я, желая понять.
— Мы с этим разберемся, — отвечает он. — А я тем временем позабочусь о том, чтобы ты была в безопасности.
Я? В безопасности? Я не могу сдержать скепсис, который просачивается в мой голос.
— Я думала, ты не заботишься о том, чтобы я была в безопасности.
— Эмма, может, я не очень хорошо это показываю, но то, что ты в безопасности, очень важно для меня. Ты…, — он замешкался, прежде чем закончить: ценна.
Я моргаю, пораженная интенсивностью его взгляда и искренностью его голоса.
— Ценна, да?
Николай кивает, его глаза фиксируются на моих.
— Да, ценна. И не только в прямом смысле, хотя и это тоже. Но ты также важна. Для меня.
Я чувствую, как мои щеки краснеют под его пристальным взглядом.
— У тебя забавный способ показать это, — мягко говорю я.
— А как еще ты хочешь, чтобы я это показал? — Он ухмыляется. Он знает, что делает со мной. И что я хочу, чтобы он сделал со мной.
Я непроизвольно прикусываю губу в ответ на его вопрос.
— Не знаю, — говорю я, — может, ты начнешь с того, что извинишься за свой поступок. Это было неправильно.
Выражение лица Николая смягчается:
— Эмма, я знаю, что это было неправильно. Именно поэтому я приглашаю тебя поесть, чтобы загладить свою вину.
Он снова обращает внимание на дорогу.
— В одну минуту я твоя няня, в другую шпионка в твоих глазах, а теперь я вдруг стала девушкой, которую ты пригласил поесть? — Мои слова вырываются наружу. — Ты не можешь просто менять для меня роли, когда тебе удобно.
Николай крепче вцепился в руль, глядя на меня с настороженным выражением лица.
— Я не пытаюсь менять роли, Эмма. Я просто хочу, чтобы между нами все было хорошо.
— Но все не так просто, — возразила я, и в моем тоне послышалось разочарование. — Ты похитил меня, Николай. Ты заставил меня почувствовать, что я в опасности, а потом сделал вид, что все это было игрой.
— Я знаю, — признает он, его голос низкий и серьезный. — И я сожалею об этом. Но в этом есть нечто большее, чем ты думаешь.
— Что большее?
Он на мгновение замешкался.
— За нами охотятся, Эмма. Опасные люди, которые готовы на все, чтобы заполучить нас или информацию, которой мы обладаем.
— Какого рода информация?
— Информация, которая является вопросом жизни или смерти в нашем мире.
Я тяжело сглатываю, чувствуя серьезность его тона. Уютное кафе с Зои кажется теперь чем-то далеким.
— И ты думаешь, что я в этом замешана. Как?
— Ты нет, — говорит он быстро, почти слишком быстро. — А вот Алина — да.
