— Я и держу, — сказал спокойно мужчина, откинувшись на спинку кресла.
— Я заметил, — без намёка на иронию согласился Скибинский. — Если продолжишь в том же духе — далеко пойдешь. Скажи, ты подумал над моим предложением?
— А у меня есть выбор?
— Выбор есть всегда, — возразили ему скривившись. — Но всё зависит от того, насколько ты готов изменить свою жизнь. Я должен быть уверен в опекуне. Что скажешь?
Лёшка молчал. Для него уже всё решено. Глупые мечты о жизни в Александровке канули в Лету ещё неделю назад. Вика взяла с него обещание присматривать за сыном, а взамен пообещала выйти на Турского, исчезнув из его жизни. Тогда он был голов на всё, лишь бы поскорее забрать Владу. Сейчас… сейчас он тоже понял одну истину: бывших киллеров как и бывших криминальных авторитетов не бывает. Ты можешь ходить в костюме от Армани, корчить из себя бизнесмена или же пойти на завод фрезеровщиком, на твою сущность уже ничто не изменит.
— Скажу, что согласен, — развеял нагнетенную обстановку Лёшка, поднявшись с кресла. — О, свадьбе, я думаю, говорить бессмысленно.
— Ты сначала предложи ей, а потом посмотрим, — отозвался Скибинский, сверкнув глазами. Влада уже давно высказалась по этому поводу, ему оставалось только смириться, но Гончарову об этом знать не обязательно.
Глава 39
Спустя три недели…
Такси остановилось возле проходной завода, выдернув меня из полусонного состояния. Именно в этот момент из неё повалили толпы рабочих. Я сверилась со временем на телефоне и довольно улыбнулась: вовремя приехала, как раз конец смены.
Заплатив водителю, ещё раз посмотрела в зеркало заднего вида и ободряюще подмигнула своему отражению. Потраченное в салоне красоты время не прошло даром. Чувствовала себя обновленной, женственной, ароматной. Жаль, туфли не обула, врач запретил пока. Но присутствие на ногах удобных балеток даже не портило образ, а наоборот, делало его более нежным, трогательным. Такая себе девочка припевочка, но в откровенно-сексуальном белье под платьем.
От предвкушения предстоящей встречи дрожали коленки, а внизу живота разлилась приятная тяжесть. С замиранием сердца вышла из машины и небрежным жестом стряхнула с подола невидимую соринку. Вот так. Больше уверенности, Владислава Сергеевна. Всё будет хорошо. Максимум проорется, минимум — порычит, но включать заднюю уже поздно.
Волновалась. Все ждали моей выписки завтра, а я взяла и уболтала Никиту Александровича на сегодня. Во-первых, не хотелось собирать возле больницы представление, которое запросто могли устроить друзья. Шарики там, танцы и пляски, торжественная ломка костылей и подпал инвалидного кресла, как своеобразное прощание с временным калецтвом — все эти картинки пронеслись перед моими глазами ещё вчера утром, тем самым утвердив решение слинять незаметно из больницы как можно быстрее.
А во-вторых — до одури захотелось увидеть удивленное лицо Гончарова. Как же я ждала этого момента, сколько сил, упорства и рвения было потрачено. Конечно, можно было проводить лечение дома, и каждый день приезжать на процедуры в больницу, но я отказалась. Не хотела чувствовать на себе убитый взгляд Гончарова, считывать с его лица вину, быть обузой, в конце концов. В больнице меня никто не знал, никого не заботила моя внешность, настроение, состояние. Никто не следил за моим перемещением и не проявлял сострадание.
После длительно сидения первые шаги дались с трудом. Чувствовала себя годовалым ребёнком, только что освоившим премудрости хождения. Меня предупреждали не делать резких нагрузок и в первые дни выписки больше лежать, нежели бегать, как угорелая. Но, блин, ноги сами несли к проходной, наплевав на установки докторов.
— Девушка, вы к кому? — оторвался от газеты кучерявый охранник, заинтересованно смерив меня взглядом. Черт! Всё-таки нужно было следовать плану «Б» и дождаться Гончарова дома.
— Я… — растерялась от неожиданности. Вот уж не думала, что с этим могут возникнуть проблемы. Завод как завод, что тут такого сверхстратегического, чтобы настолько придираться к посетителям? Откуда мне было знать, что за последний месяц его уже трижды пытались отжать.
— Пропуск предъявите! — потребовал он, ещё больше озадачив. Мдааа, вот тебе и сюрприз. Может, всё-таки стоило позвонить? Вдруг Лёшка уже уехал? Боевой настрой испарился в мгновение ока. У меня так всегда: сначала делаю — потом думаю.
— Она ко мне! — прогремело над головой, заставив меня подскочить на месте от неожиданности. Лёшка! Родненький!
Услышав любимый голос, сердце мгновенно вспорхнуло ввысь. Ещё не всё потеряно. Пускай не так, как планировала, но тоже сойдет.
Обернулась, расплывшись в широкой улыбке, и в ту же секунду прогнала её с лица, увидев разъяренного Гончарова. Что-то мне тут не особо рады. По телу бесконтрольно пробежали мурашки. Уже и забыла, насколько он может быть жёстким. В больнице что? Пришел, проявил нежность, заботу, обласкал, окружил любовью, пожалел, а тут я столкнулась с начальником службы безопасности, в привычном его обличии. И чем больше он смотрел на меня, скользил взглядом по дрожащим от слабости ногах, перетянутой широким поясом талии и учащенно вздымающейся груди, тем сильнее играли скулы и ходил кадык.
Господи, ну что опять не так?!
Его первый порыв — грубая хватка за локоть, но потом… не успела пискнуть, как оказалась подхваченной на руки. Резкий порыв ветра, и вот уже я прижата к бурно вздымающейся груди, не ведая, куда деться под обалдевшим взглядом охранника.
— Ты что здесь делаешь? — поинтересовались у меня вкрадчиво, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Хотя подожди, — насмешливо хмыкнул, — не отвечай. И так всё ясно.
Он вошел в какой-то кабинет, осторожно опустил меня на удобный диван. Я вскочила на ноги, вызывающе вскинув подбородок. Вечно у нас так — через штыки. Нет, чтобы обрадоваться, закружить в объятиях, осыпать поцелуями… О чем вы? Это не про нас. Обязательно надо перессориться, вымотать друг другу нервы, а потом уже перейти к нежностям.
— Славик, отбой! — Лёшка набрал кого-то по телефону, не спуская с меня глаз. — Да не то, чтобы… Угу… Просто меня опередили. Давай, на связи, если что.
Я сглотнула, почувствовав в ногах колоссальную слабость. Не от упадка сил, а от полыхнувшего в голубых глазах голода.
— Лёш, я… хотела сделать сюрприз, — прошептала заторможено, не в силах отвести от него взгляд. — Не сердись, пожалуйста. Я знаю, мне не следовало так глупить и…
Не договорила. Он прижал к моему рту указательный палец, заставляя заткнуться.
— …всё хорошо, — пробубнела, кое-как размыкая смятые губы. — Я вчера целый день провела на ногах и попросила Никиту Александровича ничего не говорить. Лёш, — привстала на носочках, покаянно заглядывая в глаза, — ну не сердись. Мне просто хотелось удивить тебя. Смотри! — крутанувшись на пятках вокруг своей оси, задорно рассмеявшись. — Что скажешь?
Гончаров сокрушительно покачал годовой.
— Влада, ты когда-нибудь повзрослеешь?
— Не-а, — неумело запрыгнула на него от непривычки. Лёшка тут же подхватил меня под ягодицы, не позволяя сползти вниз. — Мне и так хорошо!
И в тот же миг оборвала смех, почувствовав грубое прикосновение на заднице. Перехватило дыхание, запутались мысли. Вздохнуть бы на всю силу легких и прижаться к его губам в жадном поцелуе, да не дышалось. Не могла сделать даже самый поверхностный вдох, плавясь под жарким руками.
— Я так соскучилась по тебе, — с трудом выдохнула в приоткрытые губы, обвив крепкую шею руками. — А ты?
Лёшка запрокинул голову и громко застонал. Ясно. Слова тут неуместны. Осторожно опустил меня на диван, и с особой трепетностью расстегнул на спине застежку, тем самым отвечая на мой вопрос. Я ловко стащила с него футболку, проворно расстегнула на джинсах пуговицу и взялась за молнию. Хорошо, когда можно понять друг друга по одному только взгляду.
