Не тянет, потому что неинтересно. Я знаю, что там увижу. Да и по времени еще рано. Мне просто нужно было выйти и пройтись до центрального холла, чтобы взглянуть на происходящую там обстановку и… подыскать подходящее место-угол с удобным обзором выбранной для выжидания локации.
По всем официальным правилам подобных светских приемов, гостей обязана встречать сама чета устраиваемого празднества. Но у Стрельниковых такие вещи практически никогда не приживались. Наша семейка сама любила перекраивать или же создавать свои собственные условности, особенно, если они касались личности Глеба Анатольевича. Он редко когда приезжал в Одонатум и еще реже занимался встречей гостей, как того и обязывает его нажитый непосильным трудом социальный статус. Скорее, он сам будет вести себя, как очень важный и исключительно бесценный для этих стен гость. Но ходить от группки к группке только что прибывших приглашенных и интересоваться, как те к нам добрались и какое у кого настроение по поводу намечающегося торжества, он, естественно, никогда не станет. Не тот уровень и не те интересы. Захотите выказать хозяину Одонатум-а свое искреннее почтение? Бога ради. Сделаете это сами по собственному подхалимскому порыву. А вот ждать, будто он сам почтит вас своим царским вниманием по личной инициативе — лучше не стоит. Это всецело его мир и его фамильная империя, если вы этого до сих пор еще не поняли…
Я прекрасно знал, что он никогда не объявится в нашей семейной резиденции на собственном празднике ни перед приездом первых гостей, ни к их ощутимому пополнению, составляющему примерно 50–60 процентов от общего списка приглашенных. Вот когда их будет уже где-то семьдесят пять, а то и все восемьдесят, тогда да. Тогда Великая Прима и явит себя миру избранных во всей своей солнцеликой красе. Увы, но старым привычкам очень сложно изменять, особенно если они такие удобные и играют тебе на руку при любых обстоятельствах.
Именно поэтому я никуда и не спешил. Даже не видел смысла спускаться на первый этаж в большую гостиную, чтобы на глаз определить сколько уже прибыло гостей и не прозевал ли я случайно появление Стрельникова-старшего? Зато успел с лестничной террасы второго этажа окинуть всеподмечающим взглядом практически все пространство парадного холла, по ходу определив навскидку сколько здесь шатается представителей из внутренней охраны Одонатум-а и с какой частотой прибывают сами гости. Да и подготовиться морально к предстоящему действу мне определенно не помешает. Тем более, что я знаю наперед, чего мне это будет стоить на самом деле. Готовься не готовься, а выдержать первые секунды запредельного эмоционального взрыва будет так же нереально, как и устоять под ударом десятибалльного цунами. Главное, в эти самые секунды, не дай бог, не сорваться, а остальное… Остальное уже останется за делом чистой техники.
Пальцы медленно обхватили лакированный поручень резных перил, практически не ощущая привычной для гладкого дерева прохлады. Обычный спонтанный жест, когда ощущение подвешенности в воздухе и уплывающей из-под ног опоры вынуждает воспользоваться бездушной поддержкой ближайших к тебе вещей. Тем более, когда сердце наяривает на превышенной скорости, намереваясь усилить свои удары в любую из грядущих секунд. И оно обязательно долбанет со всей дури о грудную клетку вместе со слепящим выстрелом адреналина по глазам, как только парадные двери особняка впустят слившиеся с ярким уличным светом очертания знакомого силуэта. И совсем очень скоро, буквально за считанные доли секунды, этот силуэт полностью материализуется в четкую фигуру Глеба Анатольевича Стрельникова.
Если этот момент я смогу пережить от и до, наблюдая со своего смотрового места за каждым его шагом, как за всеми естественными передвижениями любого из присутствующих в холле гостя или охранника, тогда… Можно считать самый сложный этап моего безумного плана будет официально пройден. Хотя…
Сказать, насколько это оказалось нереально тяжелым для моей психики и соответственно, всего организма в целом, откровенно приукрасить саму действительность. Нет… Меня не просто шарахнуло по мозгам предсказуемым залпом убойного удара, я буквально не заметил, как чуть было не потерял сознание. Вернее, даже и потерял, но, скорее, не до конца, оставаясь пребывать в окружающей реальности, как говорится, на честном слове и на одном сопливом волоске. Глаза видят, но не все, слух принимает звуки, но их большую часть заглушает убийственной контузией, а память… Память сохраняет лишь ультракороткие фрагменты, практически на полном их обнулении.
Кажется, я не запомнил и половины из пережитого. Только в какой-то из стабилизировавшихся в пространстве и времени моментов ощутил во всей буйной красе, как меня трясет, мутит, а сердце нешуточно рвется на свободу сквозь грудную клетку, разрывая легкие и глотку паническим удушьем.
Даже не знаю, каким таким чудом я не грохнулся об пол или не перевалился через перила. Но именно благодаря ему, таки да, устоял и за все прошедшее (хрен пойми сколько) время никуда не дернулся и не отвел в другую сторону оцепеневшего взгляда. Хотя опять же… Нет. Далеко не оцепеневшего. Тяжелого, прессующего, пронзающего пространство пиками сотен тысяч скальпелей (жаль, что лишь ментальных) — ДА. И только на поражение. Точно в цель. По таким же, как и у меня зеленым глазам. По обращенному на меня взору Величайшего из Величайших. По чеканному лицу единственного и неповторимого Глеба Стрельникова.
Я не помню, когда и как он прошел к середине холла и в какое из застывших во времени мгновений остановился, интуитивно подняв голову и направив свой всевидящий взгляд прямо на меня. Просто это случилось и точка. Наши ментальные сущности схлестнулись на одной зрительной линии, чуть было не прикончив меня на месте в буквальном смысле этого слова.
Не представляю, как это выглядело со стороны, но, могу поклясться, отец увидел в эти секунды много чего для себя неприятного. А вот понял ли он все?.. Скорей всего нет. Иначе бы не стал первым отводить взгляд и опускать голову, отвлекаясь на кого-то, кто подошел к нему в этот момент и протянул вскоре пустую ладонь для приветственного рукопожатия. Зато мне хватило данной паузы-передышки более чем предостаточно и чтобы очнуться из убийственной прострации, и прийти в себя уже окончательно.
А дальше, как я и говорил до этого… Дело чистой техники.
Отцепить пальцы от перил, впившиеся мертвой хваткой в безучастное дерево. Отступить на ватных ногах вглубь лестничной площадки и к ближайшему углу-повороту смежного коридора. Перевести дыхание, ненадолго закрыв глаза в спасительной тени защитной стены. Снова открыть глаза. Сосчитать где-то до тридцати секунд. Ровно столько, сколько моему сердцу понадобилось, чтобы утихомирить свою сумасшедшую аритмию. После чего я мог уже безбоязненно, без помощи стен и других опор пройтись к лестнице. Спуститься на первый этаж, как ни в чем ни бывало, пройти мимо заполонивших холл новоприбывших гостей и парочки ничего не подозревающих охранников. Практически бесшумно дойти до поворота на западное крыло особняка (это где-то метров пятнадцать от центра холла) и свернуть в параллельный коридор. Как раз туда, где сейчас никого из ненужных свидетелей и так кстати не наблюдалось.
Набрать нужную комбинацию кода на кнопочной панели домашнего замка я мог и с закрытыми глазами, не глядя. Я помнил ее даже не напрягая память. Палец сам, по прописанной условным рефлексом траектории, нажимал нужные кнопки в нужной последовательности на чистом автомате. Знакомый щелчок с загоревшимся зеленым диодом на кодовом замке, без каких-либо непредвиденных препятствий или проколов, оповестил мой слух услужливым приглашением в святая святых. И конечно же я вошел. Спокойно, без напряга, как обычно и входил в кабинет отца, если знал, что никто в этот момент за мной не следит и понятия не имеет, какого черта я тут делаю и зачем вообще сюда лезу.
Чем отличается явь от снов? Тем, что в реальности ты контролируешь практически все свои движения и действия, идешь только туда, куда тебе нужно и берешь именно то, что собирался до этого взять. Так что оглядывать знакомую обстановку ностальгическим взглядом в поисках несуществующих совпадений-знаков увиденного мною недавно во сне я, естественно, не стал. В этот раз я повернул к рабочей зоне кабинета строго в нужном мне направлении.
