Шумно выдыхая и смачно выругавшись, ставлю Тихую на ноги и протягиваю ее барахло.
— Одевайся, — высекаю жестко. — Плащ до конца застегни и накинь капюшон, — следует команда за командой. Но новенькая снова впала в какой-то транс. — Тихая, поторапливайся!
Какого хера я вообще тут с ней нянчусь?
Наблюдая за тем, как Аня, трясясь не то от холода, не то от страха, пытается упаковать себя в верхнюю одежду, сильнее закипаю. Да я у меня попросту заканчивается терпение!
Отбросив ее руки в сторону и получив за это недовольный вздох, сам принимаюсь нервно застегивать пуговицы на плаще. Матерюсь, но продолжаю просовывать мелкие круглые детали в петлю. Одну за другой, до самого подбородка. После — слегка небрежно наматываю шарф на тонкую шею и пытаюсь найти капюшон.
— Ты в курсе, что на улице дубак? — толкаю грубо, не скрывая раздражения. — Похуй, что холодно, главное — красиво, так? — рявкаю, затягивая пояс на талии новенькой. — Так? — сильнее напираю, желая получить хоть какой-то ответ. Вот только Аня, поджав губы, даже не думает вести со мной светские беседы. — Тихая, в молчанку играть будем? Или дар речи потеряла? Я спрашиваю, шапка где?
Театрально хмыкнув, Тихая резко дергается и, сделав приставной шаг в сторону, чешет от меня. В какой-то момент и вовсе на легкий бег переходит.
Серьезно? Думает, я понесусь следом, рассекая темноту? Думает, мне есть до нее дело?
— Да бля-я-дь, — рычу, запрокинув голову, и бросаюсь за ней. Нахера? Сам не понимаю.
Новенькую настигаю же сразу, стоило только Ане свернуть за магазин. Резко прижимаю Тихую к пыльной стене и расставляю руки по обе стороны от нее. Не уйдет. По крайней мере сейчас.
— Оставь меня! — пыхтит Аня, выражая крайнюю степень возмущения. Играет крыльями носа, поджав губы.
Смешная.
— Какого хрена вы устроили? Какого черта ты вообще приперлась в этот бар? Приключений захотелось? — голос скатывается до какого-то глухого хрипа. — Так обратилась бы ко мне! А если бы я не оказался рядом? Вообще с головой не дружишь? — закидывая Тихую вопросами, осознаю, что капец как за нее испугался.
— Я не нуждалась в твоей защите! — отталкивая меня, распыляется сильнее новенькая. — И без тебя бы справилась! — неприятно бьет словами.
Справилась бы… Ага…
Наплевав на ее протест и жалкие попытки оттолкнуть меня, сильнее прижимаюсь к Тихой, практически всем телом на нее наваливаюсь. Вижу, как дрожат длинные ресницы, чувствую на своей коже частое дыхание, но вместе с этим ловлю приход мурашек. Они разгоняются по телу колючими искрами, вызывая дикое возбуждение.
Блядь, у меня встает…
— Мирон, кажется, тебя друзья заждались! — приводит меня в чувство голос новенькой. — А я, пожалуй, домой поеду.
— Домой я сам тебя доставлю. Передам в руки родителя и скажу, чтобы лучше за тобой присматривали.
— Ты… Да ты… — тут же взрывается Аня. Пыхтит, ладошками в грудь мне упирается. А я тупо прусь от ее беспомощности и жалкой попытки казаться независимой. — Да ты невозможный хам и негодяй, Савельев! Убери свои руки и дай мне пройти! — Тихая выдает такой набор эмоций, что сама теряется.
— Что, в чувство пришла и смелее стала? Так иди и покажи зубки тому уебку, что готов был отыметь тебя в грязном сортире! — не контролируя себя, вылил это дерьмо на Аню. Вот только… Черт! Не хотел так жестко, в мыслях не было обидеть ее. Просто стоит подумать, чем мог закончить идиотский поход в бар с подругами, меня махом не то в жар, не то в холод бросает. — Ладно… Прости… Я не хотел… — шепчу, наклонив голову и на несколько секунд прикрыв глаза. Прочесав носом по ее щеке и наслаждаясь нежной кожей, прижимаюсь ко лбу новенькой своим.
Я — отчаянно качаю убийственную смесь из кислорода и ее аромата. Набиваю глубокими, но частыми глотками легкие. Она — бесконтрольно дрожит, но в то же время окутывает какими-то чувственным дурманом, от которого у меня рвет крышу.
Я не могу сконцентрироваться на обстановке, на ситуации в целом. Не могу разобраться с тем, что испытываю, потому что Тихая пробуждает во мне какие-то странные, неизвестные ощущения и чувства.
И сейчас я весь в ней, в Анне Тихой.
Дышу ей. Тону в ней. Плавлюсь… И все эти реакции на новенькую просто взрывают мне мозг. Дикость какая-то…
Признаться, ни с кем я не испытывал подобного. Никогда. Блядь, кто-то может мне сказать, что за хрень сдавила грудь, когда я увидел, как к Тихой щемится левый обсос?
Ревность…
Ревность? Да нихуя! Слишком мерзкое слово и не менее унизительное значение. Какая, к черту, ревность, когда я эту святошу знаю меньше месяца?
— Зря ты приехала в этот город, — выдаю приглушенно.
— Не все от меня зависит, — пищит Тихая. — Пусти… — добавляет поспешно.
— Все равно зря.
— Не переживай, долго терпеть меня не придется, — взвинченным тоном отзывается Аня.
— Что это значит? — напрягаюсь всем телом, переваривая полученную информацию. Как это понимать: «долго терпеть меня не придется»?
Поддев кончик носа новенькой своим, смотрю ей в глаза и тут же утопаю в них. Красивая она все-таки… Пиздец как хочется ее поцеловать. И не только… Пару раз я представлял Тихую голую: с шикарным задом и аккуратной грудью с торчащими от возбуждения сосками…
Вот нахуя я снова об этом думаю… И так на грани нахожусь. Со стояком далеко не до моральных принципов!
— Что это значит, а? — повторяю жестче.
— Тебе ли не все равно? — не торопится объясняться Тихая.
— С самой приемной комиссии не все равно, — выталкиваю откуда-то из глубины души. Не об этом собирался сказать, но выдал то, что мусолил в башке с момента ее появления в универе.
Мне не все равно…
— Мирон… — шелестит Аня, словно задыхаясь.
— Тихая… — ловлю ее интонации и загораюсь сильнее. — Откуда ж ты такая взялась?
Разбирая на атомы эмоции, которые сейчас испытываю, первым выделяю именно ярость. Кипучую, смертельную, словно яд, разъедающий плоть.
Но на вопрос, что же меня злит, ответить не могу. Навалилось все и сразу. Тихая, ее появление в универе, ее глаза и аромат, ее невинность и мои реакции на нее. Они топят по самую макушку. Мотает от новенькой так, словно корабль в шторм вот-вот потерпит крушение. И причина тому — океан.
— Знаешь, Тихая, ты настоящая ведьма… — от нее у меня напрочь сносит башню. Пора признать, что я испытываю какую-то нездоровую тягу к этой принцессе. Мне недостаточно ее взглядов. Не хватает коротких фраз. Мне мало ее дыхания. Я хочу взять больше.
— Мирон, пожалуйста, не трогай меня…
— Думаешь обо мне? — шепчу, прижимаясь губами к ее уху, и замираю в ожидании ответа.
— Нет! — бурно выдыхает Тихая, заметно краснея.
— Врать ты все же не умеешь.
А когда слышу тихий стон, физически загораюсь. Как наркоман качаю кислород, а вместе с этим наполняю легкие приятным цветочным ароматом, которым пахнет Аня.
Черт, меня слишком бомбит от нее. Слишком мощный поток энергии и эмоций пропускаю через себя. И их оказывается слишком много… Гораздо больше, чем я способен вынести…
— Мне… Мне домой пора. Мирон, пожалуйста… — дрожащим голосом тарахтит Аня. — Если не приеду вовремя, родители начнут сначала волноваться за меня, а потом злиться.
— Хорошо. Твоя взяла, — отступая на шаг, протягиваю Тихой руку. — Идем, новенькая, отвезу тебя домой, заодно и адрес твой узнаю.
М-да… А упрямства Ане не занимать…
Складывая руки на груди, Тихая отрицательно качает головой, демонстрируя откровенное нежелание идти мне на уступки. Видимо, она так и не поняла, что я всегда получаю свое.
— Знаешь, новенькая, твое упрямство меня сильнее заводит. Мы можем всю ночь простоять здесь. И тогда твои родители не просто начнут волноваться. Уверен, они поднимут на уши весь город, схватят за горло полицию и устроят экскурсию по моргам, — остужаю ее пыл, оценивая степень напряжения. Провокация — наше все.
— Мирон… Почему я? — стрессует малая. Глазища блестят от скопившейся влаги. — Что я должна сделать, чтобы ты отстал?
