слухом было все в порядке.
Открыв рот в попытке крикнуть "эй, кто-нибудь!", Тина смогла выдавить из себя жалкий хрип, голос ее не слушался. Сглотнув, девушка медленно начала подниматься наверх. Это все мое сумасшествие, подумалось Тине. Она всегда была трусихой, боялась даже людей, повышающих голос, и сейчас наверняка опять поддалась панике. Спокойствие, только спокойствие, как говорил великий Карлсон.
Но чем выше она поднималась, тем страшнее ей становилось. В пролете между третьим и четвертым этажом страх окончательно сковал девушку. Не скрипели двери, не доносились голоса и плач младенцев из-за дверей. И в распахнутые окна подъезда, ведущие во внутренний дворик, не влетало ни гула двигателей легковушек, ни скрипа запоздавших трамваев, ни фырканья автобусов. А ведь когда она выходила из маршрутки, по дороге еще ездили машины. Когда же наступила эта могильная тишина? На рынке. Точно, то, что вокруг странно тихо, девушка осознала, переходя рынок.
— Я совсем свихнулась, — сказала она вслух, чтобы разорвать тишину. — Насмотрелась фильмов-катастроф, и теперь боюсь обычной тишины. Трусиха.
Она заставила себя идти дальше. Тишина вокруг была настолько густой, что ей показалось, будто все тело завязло в болотной пучине.
Тина, преодолевая страх, поднялась на верхний этаж. Она свернула к соседней двери, заколотив в нее, как сумасшедшая. Дверь распахнулась, перед ней предстало раздраженное лицо Джона. Одет он был в свой любимый белый халат, на руках у него были белые, резиновые перчатки. Тина отвлекла его от очередных экспериментов.
— О, опять ты! — воскликнул он. — Проблемы, леди?
Кристина медленно опустилась, присев на корточки, и истерично рассмеялась. Джон нагнулся над ней, похлопал по голове со словами:
— Все хорошо, маленькая, все хорошо. Так что случилось? Горы нет. Он уехал. Чем я могу помочь?
— Тем, что ты есть, — глухо сказала девушка, потирая виски. — Тем, что ты живой.
— Леди! — воскликнул Джон. — Ты меня пугаешь! Кто тебя обидел?
— Никто, кажется, судьба меня обидела. Джон, Гора сказал, что у тебя есть знакомый психотерапевт? Мне реально нужна помощь, кажется, я окончательно с катушек слетела. Спаси меня, Джон!
— Та-ак! — протянул Джон, широко улыбаясь. — Спасти леди дело чести для любого джентльмена! Вставай! Пошли пить чай и успокаиваться! На тебе лица нет, бэби! Надо его срочно вернуть и поставить на место. Только ты сама меня угости, у меня чая нет.
— Конечно, — Тина встала с места. — Я теперь на все согласная. Только, Джон, не оставляй меня одну!
— Как скажешь! — радостно заявил Джон. — Уйду, когда успокоишься. У меня, знаешь ли, есть работа. А к чаю что-нибудь есть? Конфетки-печеньки? Угостишь? О, я еще есть хочу! С утра гамбургером только перекусил, есть хочется жутко.
— Если поискать, то есть варенье. И хлеб. Могу на скорую руку приготовить яичницу. Если подождешь, сварю суп.
— О, русский борщ! — встрепенулся Джон. — Хочу! Свари!
— Договорились, — улыбнулась Тина.
Джон составил ей компанию до самого вечера. Его болтовня отвлекала ее о грустных мыслях по поводу собственного умопомешательства. Хотя половину слов из его восхищенно-влюбленных речей о ДНК она не понимала. Джон, словно неумолкающее радио, сидел рядом с ней на кухне, Тина же варила суп.
— Вся работа, происходящая в наших клетках, настолько отлажена, — говорил он, опершись спиной о стену и качаясь на табуретке из стороны в сторону, — что даже я иногда думаю, что нас создал некий Разум. Слишком все продумано, вплоть до таких мелочей, как внешний вид, характер, строение белков отдельного индивидуума. Ты знаешь, что внешний облик человека заложен в нем с самого рождения? У младенцев заложена настоящая программа, цвет глаз, волос, телосложение, расположенность к полноте, его рост. Все, абсолютно все есть в генах ДНК, даже склонность к преступлениям! И все наследственные болезни передаются через ДНК. Время рождения, и даже время смерти, то, сколько нам отведено времени, все есть в ДНК. Конечно, если на человека не повлияет внешний фактор, то он умрет ровно тогда, когда ему скажет его организм. Ты знаешь, что механизм самоуничтожения запускается в каждом из нас сразу, как только мы рождаемся? Нас убивают свободные радикалы кислорода. Наши клетки, ДНК начинают стареть от атак свободных радикалов. И не плохая экология, ультрафиолет и прочая химия виноваты в том, что мы стареем. Внутри нас самих образуются свободные радикалы, в митохондриях. Ты помнишь, что такое митохондрия?
— Нет, — покачала головой Тина, слушая его вполуха. Она пережаривала лук с морковкой. Школу закончила почти пятнадцать лет назад. Все ее познания в области биохимии ограничивались знанием, что люди произошли от обезьян.
— Митохондрии дает нам энергию, чтобы жить. В них происходит окисление органических соединений. Но в ходе этого процесса в митохондрии молекула кислорода может захватить лишний электрон, так возникает свободный радикал кислорода. Он атакует какую-нибудь нужную клетку молекул, и нарушает работу этой клетки. Мы стареем, а митохондрии все больше производят свободных радикалов, все больше стараются отравить нас, наше тело, в котором живет. Это замкнутый круг, потому что когда в митохондрии создался свободный радикал, он в первую очередь атакует саму митохондрию. А на эту атаку она отвечает увеличением продукции свободных радикалов. Так уж она сама создана. Вот она, причина нашей смерти, вот почему мы стареем. В 20 в. были открыты антиоксиданты — вещества, способные нейтрализовать излишки свободных радикалов в организме. Основная проблема была в том, чтобы доставить антиоксиданты к митохондриям. (*спасибо за информацию видеоролику из YouTube, который сейчас по каким-то причинам не доступен, и автор не может оставить на него ссылку)
— Суп готов, — сообщила ему Тина, поставив перед ней дымящуюся тарелку с бордовой жидкостью.
— О! — радостно потер руки Джон, принюхиваясь к аппетитному запаху, выходящему из тарелки вместе с паром. — Я так рад! Спасибо за еду!
Девушка вяло поковырялась в супе, с легкой ноткой зависти сообщив Джону:
— Ты так любишь свое дело! Завидую, что тебе удалось найти то, что нравится. Вот мне трудно вставать с кровати каждый день, потому что я терпеть не могу свою работу. А каждым вечером, когда я иду домой, у меня появляется стойкое ощущение того, что день прошел напрасно. Словно мой труд никакого значения не имеет, будто я зря теряю свою единственную драгоценность — время.
Джон кивал головой, жадно хлебая суп из глубокой керамической тарелки с голубыми цветочками по краям. А Тина снова с завистью посмотрела на его двигающиеся челюсти.
— Ты в свое время сделал правильный выбор.
— Конечно, я же умный! — самодовольно ответил мужчина, откусывая сразу полкуска хлеба. — Пр… ням… прощенямсмотримхрумнажизнь…
— Чего? — рассмеялась Тина.
Джон проглотил еду и чутко повторил:
— Таким, как ты надо проще
