– Да. Хватает ещё дураков, – сказал он, поворачиваясь к Клаве.
А Клава, между тем, пребывала в глубокой задумчивости.
– Кто ж это мог быть-то? – протянула она, как бы размышляя сама с собой.
– У меня всё анонимно, – Аполлон многозначительно посмотрел на неё.
– Ах да! – встрепенулась Клава. – Простите, доктор.
– Как приятно иметь дело с умными людьми, – улыбнулся Аполлон, переводя взгляд с невесты на жениха, и чувствуя, что разговор входит в нужное русло. – Так они прямо тут же, вон на той кровати, – Аполлон кивнул в проём своей спальни, – убедились, что это дремучее невежество.
Клава и комиссар Жув с любопытством уставились в проём, и даже вытянули шеи. А Аполлон тем временем продолжал заливаться соловьём:
– Вы бы только видели, какими искусными любовниками на свету они стали буквально за десять минут. Еле их выпроводил. Сейчас, наверное, дома опять любовью занимаются.
Комиссар, прослушав это сообщение, слегка сник, но Клава, это было видно и невооружённым глазом, подвозбудилась, хотя и знала, что это игра. Аполлон так убедительно вешал лапшу на уши, что она невольно верила его россказням.
– Что, мы тоже можем прямо здесь, у вас, потренироваться? – с нескрываемой надеждой спросила она.
– Конечно. Это же моя прямая обязанность – объяснить не только теоретически, но и научить своих пациентов практическим действиям. Вы знаете, теория – теорией, а без практики нигде не обойтись, – Аполлон посмотрел на Жува. – Вот вы, где вы работаете?
– В совхозе, на тракторе, – ответил тот, – на "Беларусе".
– Прекрасно! Замечательная профессия – тракторист! – Аполлон поймал себя на мысли, что интервью, взятое у него Вишневским, не прошло для него даром. – Вот вы мне скажите, могли бы вы стать таким хорошим механизатором… Вы ведь хороший тракторист?..
Комиссар скромно опустил очи долу.
За него с жаром ответила Клава:
– Да он самый лучший в совхозе! А может, и в районе… Или даже в области…
– Поздравляю! – Аполлон пожал руку Жуву. – Ну так вот… Могли бы вы стать хорошим трактористом без практики, то есть, зная трактор только по учебнику?
– Да ну что вы! – оживился Жув, воодушевлённый тем, что дело коснулось его родной стихии. – Самому в тракторе разбираться – это ж с ума сойти! Тем более, по книжке… У меня, слава богу, хороший наставник был – дядя Коля… Николай Митрич… Так он с закрытыми глазами может "Кировец" на болты и гайки разобрать и опять собрать… А "Кировец" – это вам не "Беларус"!
– Вот! Правильно! А человек гораздо сложнее трактора… Это вам даже не "Кировец"! И особенно это касается психики. Тут без практики вообще делать нечего… Вот видите, мы с вами опять прекрасно поняли друг друга.
– Да-а-а, – протянул комиссар, соглашаясь, правда, ещё с некоторой неуверенностью в голосе.
– Так какие у вас проблемы? – обратился Аполлон к Клаве, убивая, таким образом, сразу двух зайцев – давая понять Жуву, что он, доктор, понял, что у того нет никаких проблем, а проблемы только у его невесты, и передавая одновременно инициативу в руки Клавы.
Клава, умничка Клава, поняла всю тонкость Аполлоновой тактики.
– Видите ли, доктор, – она сделала вид, что застеснялась, и опустила глаза, – мой жених настаивает на некоторых способах сближения, которые мне кажутся слишком извращёнными…
– Ну это вы совершенно напрасно, – поспешил ввернуть Аполлон, заметив, что комиссар недоумённо повернулся к своей пассии и уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы возмутиться. – Ничего не может быть извращённого в отношениях мужчины и женщины, если, конечно, это доставляет обоюдное удовольствие и не причиняет вреда здоровью. Извращение – это иметь в мыслях сокровенное желание, но сдерживаться в его претворении в жизнь, насилуя, таким образом, естество, и подавляя тягу к жизни… Может, он хочет отстегать вас кнутом?
– Что вы, доктор! Чтобы я! Клавочку! Кнутом! – вскричал обиженно комиссар Жув, и даже привстал в волнении.
– Хотя, вы знаете, – Аполлон повернулся к нему, – если она сама этого захочет, то вы, если не желаете её душевно травмировать, просто обязаны будете это сделать, – он лукаво улыбнулся и погрозил комиссару пальцем, – только смотрЗте, плутишка, не переусердствуйте – начинайте легонечко.
Комиссар изумлённо уставился на него. Видно было, что в голове у жениха всё перевернулось до такой степени, что он мог только глупо лупать глазами и согласно кивать головой.
– Нет-нет, доктор! До этого пока ещё не дошло, – торопливо выпалила Клава.
В её глазах был некоторый укор – она забеспокоилась, как бы Аполлон не переиграл.
– Он всего лишь хочет, чтобы сверху был не он, а я…
При этих словах комиссар с растерянным видом посмотрел на Клаву, затем неуверенно кивнул.
– Как вы считаете, доктор, это нормально? – Клава кокетливо передёрнула плечами. – Негоже же, всё-таки, мужчине быть под женщиной…
По выражению лица комиссара Жува было видно, что вот с этим постулатом он согласен на весь миллион и ещё маленькую тележку процентов.
– Господи! Мне бы ваши заботы! – деланно воскликнул Аполлон. – Я бы на вашем месте полностью доверился вашему жениху. Он у вас орёл!
От такой похвалы комиссар подсобрал слегка растерянное достоинство и, гордо выпрямившись, ласково проворковал Клаве:
– Вот видишь, Клавочка, я ж тебе говорил, что по таким пустякам доктора даже не стоит беспокоить.
– Извини меня, Ванюша. Я вижу, что ты был прав, – сказала, обращаясь к нему, Клава, и, повернувшись к Аполлону, спросила, покраснев по-настоящему: – Знаете, доктор, я такая застенчивая… Нельзя ли у вас попробовать… Это придаст мне уверенности.
"Молодец, Клавуля! Обязательно надо закрепить теоретический успех на практике, а то этот лопух может опять потом в кусты… или с головой в дерьмовый омут". Аполлон уже просто восхищался тем, как Клава отлично поняла и великолепно играла свою роль.
– Конечно, конечно! Желание невесты – закон для жениха!.. И моя прямая обязанность, – не давал опомниться комиссару Жуву Аполлон. – Вы раздевайтесь там, – он кивнул в проём, – а я пока пойду дверь закрою. Чтобы вам не помешали, – он улыбнулся, вставая из-за стола.
Он специально долго гремел в коридоре крючком, давая время разоблачиться своим посетителям. Войдя в комнату, ещё выждал некоторое время, выпил стакан воды, унимая невесть откуда взявшееся волнение, затем спросил подбадривающим голосом:
– Ну, вы готовы?
– Готовы, – послышался из-за печки нетерпеливый голос Клавы.
Аполлон шагнул в проём.
У его кровати стояла Клава – в чём мать родила, стыдливо прикрывая большие груди, которые никак не могли скрыться за её ладонями. Рядом стоял комиссар Жув в чёрных "семейных" трусах по колено. Причём он прикрывал сложенными одна на другой здоровенными своими руками передовика сельскохозяйственного производства то место на трусах, где у него предполагался, выражаясь по-механизаторски, хороший болт.
