— Во-первых, я безумно любопытна, во-вторых, приятно встретить кого-то более ненормального, чем я, а в-третьих… — подошла к нему и прижалась грудью, конец предложения проговорила уже шепотом, — …в-третьих, дорогой герцог, меня еще ни один мужчина не доводил до оргазма лишь своим членом.
Твердая рука легла мне на талию.
— Если вы не против, я сначала разденусь. Это платье мне слишком нравится, не стоит его рвать, — проговорила вкрадчиво.
— Не здесь. Пойдемте в библиотеку.
И правда, почему бы нам сейчас не почитать?
Но все оказалось намного интересней.
Я проследовала за Гриром по коридору, наши шаги разбивали вечернюю тишину. Он распахнул передо мной двери в просторную холодную залу, где проводил часы. Среди десятков стеллажей можно сыграть в прятки, но герцогу были интересны более изысканные игры. И здесь для них тоже кое-что нашлось. Грир подошел к одному из шкафов и нажал на корешок толстой синей книги с нарисованным на ней темным мотыльком. «Мертвая голова» — успела я прочитать название. Стеллаж беззвучно отодвинулся, и перед нами возник темный тоннель.
— Вперед! — приказал герцог.
Я сняла со стены подсвечник и шагнула в проход. Сердце бешено колотилось, когда ноги в дрожащем свете нащупывали разрушающиеся ступени винтовой лестницы, а за спиной слышалась тяжелая поступь Грира. Здесь чувствовался слабо уловимый запах зверя: именно тут, поняла я, в ночи полнолуния коротает часы одержимый волком герцог. Но для чего он меня ведет сюда — интересный вопрос, ответ на который я узнала совсем скоро.
Лестница закончилась, Ланс забрал у меня канделябр и зажег свечи, стоящие по периметру комнаты. Когда-то здесь была темница. Гриры много сотен лет назад имели право не только заседать в парламенте, но и править, вершить правосудие на своих землях. Теперь бывшая тюрьма стала вторым секретом загадочного герцога-оборотня.
Цепи, много цепей, они свисали со стен и с потолка, взгляд выхватил брошенный на пол хлыст. Будет жестко, да, волк? Кажется, меня ждет очень интересный опыт.
Грир подошел. В желтых зрачках играл огонь десятков свечей и пламя похоти. Зверь рядом, смотрит на меня через поволоку слабеющего контроля герцога. Грубо схватил за подбородок, заглянул в глаза — я поежилась от той дикости, которая сконцентрировалась в янтарных очах — и поцеловал, языком раздвинул мои губы, рука его скользнула по атласу платья, сжала грудь, потом двинулась ниже. Когда, исследуя трепещущее под тонкой тканью тело уверенными руками, обнаружил, что в этот раз исподнего нет, напор животной страсти в его поцелуях и прикосновениях увеличился в сто крат.
Я застонала, чувствуя, как волна возбуждения прокатилась по телу.
— Может быть, мне снять одежду?.. — пробормотала, когда он прервал поцелуй.
— Я не разрешал вам говорить.
— А что если я не хочу молчать? — прошептала горячо.
Хотела снова поймать его губы, но он отстранился, маска спокойствия трескалась на глазах. Брови нахмурились, пасть скривилась в жестокой ухмылке.
— Тогда мне придется заставить вас это сделать.
Герцог насильно усадил меня на каменное ложе, на котором когда-то бессердечные мужчины в масках палачей терзали пленников замка. Дыхание сбилось, когда представила, сколько боли испытано здесь, сколько крови омыло камень.
Советник наклонился, задрал платье и раздвинул мои ноги — я была словно кукла, игрушка в его руках. Завороженно наблюдала за каждым уверенным и скупым действием, полностью отдав власть над своим телом. Встал передо мной на колени, заглянул в глаза.
— Вы будете делать то, что я вам скажу, — проговорил он. — Иначе придется пожалеть.
Кивнула, чувствуя, как мурашки ползут по телу от его низкого вкрадчивого голоса, которому так хотелось покориться. Сама точно не могла понять, что
сейчас со мной происходит. Грир несколько секунд внимательно глядел на меня, словно пытаясь понять, не стану ли перечить.
— Если вы будете меня слушаться, Эстер, все будет хорошо.
Снова кивнула, но он этого уже не видел. Резко дернув, стянул бретели свободного платья на плечи и обнажил мою грудь. Дышал тяжело, глядя на то, что предстало его взору. Схватил, сжал так, что стало больно, затем медленно лизнул впадинку между грудями — в этом даже было что-то романтическое. Неожиданная сторона безумного герцога. Потом переключился на соски, ласкал — если это слово может быть к нему применимо — их тонкими жесткими губами, и весьма чувствительно прикусывал. Желание, зародившееся еще в тот момент, когда он вошел в спальню — такой большой, несгибаемый — росло с каждым его прикосновением.
— Грир, — пробормотала тихо. — Может быть, наконец, трахните меня?
Молния желтого взгляда.
— Кажется, вы не поняли, — медленно ответил он. — Здесь я говорю, что делать.
Навис надо мной, схватил за волосы и притянул к себе так близко, что наши лбы соприкоснулись. Я дышала сбивчиво, но смотрела на него прямо, хотя хотелось опустить веки и не видеть взгляда буйно-помешанного советника. Еще секунда — и превратится в волка и перегрызет мне горло. Или даже, не оборачиваясь в зверя, перегрызет… И какого дьявола я с таким усердием лезу на его хер? Ах да, работа… А еще — что-то такое, что описать словами трудно.
— Я отлично вас поняла, советник, — ответила с ухмылкой, специально нарываясь на вспышку ярости. Мне хотелось понять, как далеко он может зайти.
Оттолкнул, губы сжались в тонкую нитку. Неужели сейчас я увижу, как он станет животным уже в прямом смысле слова? Замерла, ожидая, что будет дальше. Грир размахнулся и отвесил мне пощечину. Место удара загорелось такой болью, что слезы выступили на глазах. Но что-то не давало мне сделаться покорной.
— Вы не боитесь, что я вам отомщу? — спросила вкрадчиво, когда щека перестала пылать. Смотрела на него холодно, но чувствовала, как внутри полыхает огонь, обжигающая страсть.
— Я боюсь лишь, что вы с таким поведением не доживете до утра, — хрипло сказал он, схватив цепь, змеей примостившуюся в углу каменного ложа. — Руки!
Протянула ладони, на запястьях, сомкнулись железные обручи. Наручники не дадут мне шанса сбежать, если герцог обратится. Игра становится еще опаснее. Вы мне не нравитесь, Грир, но ваши методы чрезвычайно будоражат. Дух захватывало от мыслей о том, что он станет творить с женщиной, которая не сможет ответить на насилие.
Герцог отрегулировал цепи так, что пришлось вытянуть скованные кандалами руки вверх, распластавшись на камне. Поднял с пола выездковый хлыст и, многозначительно заглянув в глаза, положил рядом — как предупреждение. Верховая езда тебе тоже нравится за возможность поработать стеком, да, Грир?
Он обошел каменную плиту, остановился в изголовье и начал раздеваться. Расстегнул белоснежную рубаху с широкими рукавами, я увидела смуглое тело, бугрящееся напряженными мускулами. Расстегнул брюки и освободил возбужденный член — прямой, крупный, с выделяющимися венами. Хоть что-то красивое в этом не особенно привлекательном мужчине.
Собственно, этой лучшей частью своего тела он захотел решить проблему моей болтливости. Обхватила его естество губами и успела несколько раз обвести языком головку — герцог вздрогнул, судорожно вздохнул, но не дал продолжить. А зря, советник, тебе бы понравилось… И руки напрасно сковал: я бы показала тебе, что умею. Во время первых резких движений едва не рассталась со скромным ужином, но смогла сдержаться, запрокинула голову сильнее и позволила ему скользить внутри моей глотки, входя примерно на половину длины. Когда он полностью вышел, шепотом я высказала герцогу комплимент:
— У вас потрясающе красивый член, Грир.
— Откройте рот и заткнитесь! — он провел ладонью по моей щеке, провел пальцами по губам и продолжил истязать мою глотку, вбиваясь на этот раз глубже. Его хриплый стон отозвался в теле мучительным желанием.
Только не кончай сейчас, молила я, не оставляй меня без наслаждения.
И он не оставил. Прекратил так же, неожиданно, как и начал. Ослабил цепи и велел перевернуться на живот. Выполнила приказ, звякая кандалами, железные путы, сковывавшие руки, перекрутились. А герцог медленно обошел гранитное ложе и встал за моей спиной. Ожидала, что сейчас возьмет хлыст, сжалась, готовая к размашистому удару, но Грир не стал тратить время на изуверские прелюдии. Навалился на меня всем телом — тяжелый, пылающий как в лихорадке, мокрый от пота, пахнущий одновременно человеком и зверем. Он неспешно вошел в меня на всю длину. Мужчина зажал мне рот жесткой ладонью — нет, у аристократов не бывает таких рук. Я помнила, чем в прошлый раз обернулись стоны, но сдержаться не могла. К дьяволу его правила, слишком хорошо было сейчас.
