– Дорогая моя, а какие у меня ещё могут быть планы? Я буду ждать с нетерпением.
– И я тоже! Позвоню вам попозже, и тогда договоримся!
Мы заканчиваем разговор. Мне так хорошо и тепло внутри, что, оглядевшись по сторонам, я решаю побыть немного довольной маленькой девочкой, и прыгаю на одной ножке до поворота.
Где и врезаюсь в заведующего отделением.
Не слишком ли часто в последнее время я оказываюсь в его объятиях?
Мужчина ловит меня и смотрит подозрительно.
– У вас всё в порядке?
– Да, прошу прощения, – я немного запыхалась после прыжков, – просто потеряла равновесие.
Добрынин медленно, словно нехотя, отпускает меня, и я тут же делаю пару шагов назад.
– Я пойду, – то ли спрашиваю, то ли утверждаю, сама не уверена до конца.
– Куда?
– Эм, туда, – машу рукой вперёд.
– Ну, идите, – он стоит, прислонившись плечом к стене, и смотрит на меня с интересом.
Да, наш диалог – просто праздник логики.
– Иду.
Прохожу вперёд, но, сделав десяток шагов по коридору, оглядываюсь. Мужчина остаётся на том же месте и внимательно наблюдает за мной. Встретившись с ним взглядом, я вспыхиваю и, отвернувшись, почти бегом выношусь из коридора.
И что это было?
* * *
Домой я добираюсь, с трудом сосредоточившись на дороге. Все мысли крутятся вокруг Добрынина и того, что между нами происходит. Ведь что-то же происходит, так?
Еле найдя место для парковки во дворе, откидываюсь на подголовник. Не я ли последние полгода доказывала подругам, что мой начальник – сволочь, деспот и тиран? И вот, извольте видеть – только о нём и думаю! Ну и как это называется?
– Мазохизм, Аня, – говорю сама себе вслух и фыркаю.
Надо сказать, несмотря на все его вопли – скорее даже благодаря им – я здорово выросла как профессионал за эти месяцы совместной работы. Не зря говорят, что маленький диктатор – счастье для воспитания духа. Мне просто нельзя было ошибаться рядом с ведущим хирургом отделения, иначе он бы меня закопал, а потом ещё и сплясал на могилке.
В результате мне от такого контроля и шпыняния одни плюсы – в профессиональном плане, конечно. Но вот как быть с чувствами?..
Перед глазами вдруг встаёт мужское лицо – резкие черты, нахмуренные брови… мимолётная улыбка, которую я увидела сегодня в темноте каморки… А, вот же дерьмо!
– Нельзя в него влюбляться, нельзя! – шепчу тихо и вздыхаю.
Хватит сидеть в машине. Дома мистер Дарси заждался.
– Дарсюшка? – зову питомца, заходя домой. – Куда вы подевались, сэр, у меня для вас паштет!
Кот почему-то не выходит меня встречать, и я торопливо прохожу в комнату.
– Дарси?
Тут же замечаю шерстяной комок, съёжившийся на диване.
– Дарси!
Он тяжело дышит, высунув язык, глаза слезятся, нос сухой и горячий. Я тут же подрываюсь, судорожно хватаю телефон, пытаясь найти адрес ветеринарной клиники. Дарси с самого детства ничем не болел, все прививки у него стоят, ну как же так!
К врачу на осмотр я ношу его раз в год, но это обычный районный кабинет, там, наверное, и аппаратуры никакой нет. Смотрю расписание – ну конечно, они уже закрыты!
Подумав секунду, набираю Мари. Только потом соображаю, что уже вечер, но хотя бы не поздний… вряд ли она спит?
Подруга берёт телефон не сразу, и после соединения я сначала слышу её хихиканье, а затем мужской голос, произносящий что-то неразборчивое, но недовольное.
– Анют, привет, – Мари говорит, слегка пыхтя в трубку, – что-то случилось?
– Мари, прости, что отвлекаю, – мне действительно неловко, у друзей там, можно сказать, медовый месяц, они женаты всего ничего, – у Ильи есть проверенный ветеринар или клиника, чтобы круглосуточно работали?
– Должен быть! – слышу, как она торопливо повторяет мой вопрос мужу и тут же продолжает в трубку: – С Дарси что-то?
– Да, заболел, я что-то нервничаю, – с жалостью смотрю на пыхтящего кота, который ещё и кашляет.
– Ага, есть клиника, Илья туда Грэя не первый год водит, сейчас скину тебе контакт! Ты-то сама как? Надо встретиться обязательно, давно не виделись! – подруга выговаривает что-то в сторону, прикрыв рукой динамик, и я невольно улыбаюсь от её язвительных интонаций. Они с Ильёй друг от друга не отлипают, но на Мари где сядешь – там и слезешь.
– Всё нормально. Обязательно встретимся, попозже. Мужу передавай привет и спасибо!
– Ага, позвони, ладно? И напиши, как там Дарсик!
В клинике, куда я приезжаю по наводке подруги, нас с Дарси принимают почти сразу. Молодая врач делает всё очень умело, а у кота явно нет сил и особого желания сопротивляться, поэтому осмотр проходит быстро.
– Ну что ж, – девушка улыбается мне, – это явно ринотрахеит, я выпишу антибиотики и инъекции витаминов, умеете делать?
– Да, конечно, – чувствую облегчение, от переживаний накатывает слабость, – я и сама врач.
– А, ну, значит, тем более никаких проблем, – ветеринар заполняет все бумаги и передаёт мне рецепт. – Обычно на выздоровление требуется около недели, потом можете прийти на приём. Есть обычную пищу ему сейчас будет тяжело, так что из еды – бульоны, тёплое молоко, фарш можно. Поправляйся, милый, – она поглаживает кота, которого я уже взяла на руки.
– Спасибо!
Я с Дарси, закутанным в плед и посаженным в переноску, выхожу на улицу. Сажусь в свой опель, устраиваю кота рядом и несколько минут просто тупо смотрю через лобовое стекло – от усталости меня потряхивает. Поворачиваю ключ в зажигании – и машина не заводится.
– Да чёрт!
Нет, ну только не сейчас! Поглаживаю руль, без слов умоляя, чтобы проблема решилась сама собой.
Ага, как же. Да что ж за невезуха!
Приходится вызывать такси, чтобы добраться до дома. Хорошо хоть припарковалась я нормально, ничего не случится, если машина постоит здесь день-другой. Мало мне было проблем!
А следующий день предъявляет чёткие доказательства, что неприятности поодиночке не ходят – только толпой.
Глава 9
Дежурство начинается как обычно. Утренняя врачебная «пятиминутка», растянувшаяся почти на час, обход, язвительные замечания главного хирурга в сторону кого-то из интернов. Я давно перестала пытаться защищать «молодую поросль», пришедшую в больницу – в конце концов, от выволочек Добрынина никакого вреда, кроме пользы. Глядишь, тут ткнут носом в ошибку, там вовремя пинка дадут, фигурального, конечно – и вырастет из зелёного недоросля приличный врач.
Но сегодня у меня перед глазами всё плывёт. Я перенервничала из-за Дарси, не выспалась – коту пришлось готовить бульон, договариваться с соседкой, чтобы она проверила его днём. До работы добиралась на автобусе – естественно, забрать машину или вызвать к ней механика я не успевала. Да ещё и сон приснился, после которого проснулась вся в поту, задыхаясь от… возбуждения! И героем сна был никто иной, как стоящий теперь возле поста медсестры и рычащий на Верочку заведующий отделением.
– Что случилось, Никита Сергеевич? – подхожу поближе, стараясь не думать о том, каким этот мужчина предстал в моих ночных фантазиях.
– Это вы мне ответьте, Анна Николаевна! – резко разворачивается ко мне хирург. – Почему такой бардак в назначениях? Вот это что такое? – он указывает на ворох не подшитых в истории болезней листочков.
– Никита Сергеевич, ну я же не виновата! – в тоне Веры слышно чересчур много претензий, и я посылаю ей предупреждающий взгляд, который девушка, впрочем, игнорирует. – Результаты анализов пришли, не всё успели…
– Скорее! Сюда! – раздаётся вдруг крик из палаты в конце коридора, и мы с Добрыниным, не задумываясь, срываемся на бег, врываемся внутрь.
На полу лежит мужчина, я узнаю своего пациента, только вчера поступившего в отделение. Быстро нащупываю артерию, пульс нитевидный, губы синие – тут же замечаю быстро расползающуюся по шее красноту. Еще полчаса назад во время обхода её не было.
Резкая аллергическая реакция, анафилактический шок… Рассуждать некогда, реанимационные мероприятия отработаны до автоматизма. Краем уха слышу, как сосед по палате растерянно говорит, что всё было нормально, а потом он начал задыхаться, потерял сознание, упал…
